Сибирская жуть – 7

Во-вторых, это было что-то оставшееся от прежних, вполне материальных хозяев. Души? Тут у стариков не было определенности, и, похоже, для них не было это важно. Какие-то нематериальные остатки хозяев тут жили, и это было самое важное. Им надо было уметь понравиться, как любому хозяину в доме.

Чаще всего эти существа предстают в виде призрачных людей, которые по ночам ходят по дому, звонят, открывают двери, спускают в туалете воду и так далее.

Причем людей этих слышно, их можно даже осязать, но их никогда не бывает видно, и тени они не отбрасывают.

Когда я рассказал старикам, какие слова говорю при входе в пустой дом, они отнеслись к этому очень и очень одобрительно. Причем если для меня, городского рационалиста, произнесение этих слов было каким-то эксцессом, крайностью, то для них – естественным актом вежливости, о котором и думать-то много не надо.

В-третьих, пустующие дома, по их мнению, часто занимали нехорошие, злобные существа, настроенные против всех людей. Но определить такие опасные дома, по их мнению, легко – там не хочется задерживаться, не хочется оставаться.

– Ну а если дом только один, и он с этими… с нехорошими? Тогда что, на улице ночевать?

Старики пожимали плечами.

– Их же тоже выгонять можно…

Старики откровенно смеялись.

– Ты христианин?

– Ну да… Христианин.

– А тот, который внутри, – он христиан и мусульман не любит. Он их кушать только любит, – доходчиво объясняли мне. – Ты водку пьешь? С женой спишь?

– Ну-у-у…

– Вот потому тебе с ними и не справиться. Святой может их выгонять, а ты не выгонишь.

С опозданием, извиняясь, как будто он мне чем-то обязан, пришел родственник – мол, машина готова! И меня, категорически отказавшись взять деньги, увезли в Юксеево; в час ночи я уже лежал в спальном мешке и почти мгновенно заснул, отложив даже разбор и чистку собранных грибов.

Опыт общения с «другими хозяевами»

Не сомневаюсь, что практически каждый человек хоть раз столкнулся в своей жизни с чем-то таким. Другое дело, что твердокаменный материалист обязательно убедит себя, что на самом деле или ничего не было, или это порыв ветра хлопнул форточкой…

Прекрасно помню, как в 1982 году мы с мамой были свидетелями на редкость неприятной ситуации в собственном доме. Мы только что обменяли квартиру и еще не вполне привыкли к ней. В этот вечер мы сидели и пили чай в кухне, и вдруг мама как-то взволнованно сказала мне:

– Ты посмотри…

Посмотреть было на что: наша кошка вдруг встала, сложившись вдвое, на пороге детской комнаты (как раз напротив кухни). Шерсть дыбом, хвост трубой, животное буквально обезумело. По мнению кошки, там, в комнате, явно находился кто-то очень и очень нехороший… Но там был еще и мой сын, Евгений, и было ему тогда четыре года. И уверяю вас, я очень резво забежал в эту комнату, посмотреть на ребенка.

Кот дико фыркнул и дал деру, а я не нашел в комнате абсолютно никаких признаков хоть чего-то необычного. Вообще ничего! Мальчик спал, подложив руку под щеку, и никто не подкрадывался к нему, не будил его и не тревожил. Я, разумеется, еще раза два заходил к нему ночью… Ничего.

Я уверен, что очень многие из читателей смогут найти в собственной жизни такие или похожие истории.

Конечно же, легче всего сваливать все на домового. Но почему разные существа с разным обликом и поведением надо обязательно называть одним и тем же именем?! Это так же дико, как встающего по ночам покойника или странно активизированную мумию упорно называть привидением.

Конечно, если последовательно считать, что зверушка, огромный хомяк и так далее – это и есть домовой, то можно порассуждать о том, что он принимает такой облик, чтобы кого-то наказать, и так далее.

Но как тогда быть с призрачными людьми в доме? Меня и членов моей семьи господь бог миловал от тесного контакта с ними, но вот рассказ женщины, профессионального массажиста, которая занимается лечебным массажем с моими дочерьми. То, о чем она рассказывает, произошло несколько лет назад в доме по адресу: улица Лебедевой, 39. (Любопытно, что дом, в котором кот почему-то ни за что не хотел войти в детскую комнату, находится по адресу: Лебедевой, 31.)

Так вот, муж этой дамы отсутствовал, когда она вдруг стала просыпаться под утро с полным ощущением, что она спит на какой-то руке… Рука была большая, волосатая, но уж никак не рука ее мужа (тем более, мужа дома не было). У Галины Михайловны возник вопрос, который вряд ли часто посещает приличных женщин: «С кем же это я сплю?!» И что интересно, никакого ответа на этот вопрос у нее не было. Совсем.

Просыпаясь под утро и чувствуя под головой эту руку, женщина и очень хотела, и вместе с тем боялась обернуться. И интересно, и страшно. А если эта же огромная рука – да за шею?!

А потом в один прекрасный момент появился зверек, очень похожий на кошку (насколько было видно в темноте) и бросился Галине Михайловне на грудь… Все, как обычно и рассказывают уцелевшие: стал душить и на этот раз даже кусать – женщина чувствовала укус, утром нашла две ранки, явно от зубов. Зверек был не по размерам силен, Галина Михайловна только с большим трудом оторвала его от себя и отшвырнула. Но едва успела отшвырнуть – и он исчез! С тех пор, кстати, и ощущение, что с ней спит кто-то посторонний, совершенно оставило женщину.

Все ее знакомые уверяли – мол, все это к переезду, а зверек напал – это домовой выгоняет. Что любопытно, оказалось и правда, что все это к переезду: вскоре дали им новую квартиру в Ветлужанке – новом районе на самой окраине Красноярска, примерно в 12 километрах от этого дома.

Опыт иного рода

То, о чем я расскажу, известно мне исключительно по слухам. Другое дело, что слухи эти достаточно устойчивые. Число старых красноярцев, которые, по крайней мере, что-то слыхали, довольно велико, и даже некоторых из участников событий мне доводилось встречать в 1960—1970-е годы. Мне эти люди ничего не рассказывали, но согласитесь, что есть разница – слышать некую историю в форме: «с кем-то там когда-то там случилось» и совсем другое – получить привязку к месту и времени, а некоторых героев событий даже увидеть собственными глазами. Второе как-то убедительнее.

События, о которых я расскажу, произошли в 1951 году, в одном элитном доме близ Речного порта. В те времена это была, пожалуй самая респектабельная часть города: четырех– и пятиэтажные дома с высокими потолками – три метра или три тридцать, просторными квартирами со всеми удобствами.

Кому попало, естественно, квартиры в этих домах не давали, и состав населения был и очень элитным, и идейно выдержанным.

Некая квартира в этом доме пустовала почти целый год – глава семьи получил повышение, и семья уехала в Москву. Где-то в апреле 1951 года в большую трехкомнатную квартиру вселили новых жильцов: сотрудника банка К. с женой и ребенком. И вот тут началось…

Фактом является то, что грудного ребеночка… съели. Или, скажем так, – ребенка настолько сильно обглодали (извините, но по-другому не выразить мысли) что несчастное дитя почти сразу же и скончалось. На жуткий крик четырехмесячного малыша мама прибежала с опозданием, потому что крепко спала (по одной версии), занималась любовью с папой и ничего не слышала (другая версия). Во всяком случае, ребенок погиб, его мама сошла с ума, а следствие выдвинуло гипотезу, что в доме развелись полчища крыс. Странно, правда, что ни в одной другой квартире никто не видел ни одной даже самой завалящей крысы… Но не могло же в советском доме происходить нечто, о чем у Маркса и Ленина не написано?!

Между прочим, пока все версии происходившего в доме трое информаторов описывали мне очень схоже; расходились какие-то мелкие детали – типа, были у малыша перегрызены ручки, или только обглоданы до косточек, или чем именно занималась мама, пока ребеночка кто-то ел.

Где-то в июле в квартиру вселилась большая семья инженера по золоту: супруги, двое детей, бабушка. Уже через неделю семья умоляла переселить их куда угодно. Называя вещи своими именами, все пятеро были затерроризированы и запуганы до родимчика какими-то непонятными чудовищами: черными мохнатыми карликами, у которых руки висели ниже колен, а глаза горели красным огнем, как фонарики. Чудовища выскакивали прямо из стен и из темных уголков, кровожадно ухмылялись, пугали, как могли, семью живущих в квартире. НКВД действовало с предельной быстротой: отселило людей в какую-то другую квартиру, а в этой квартире села засада.