Игры рядом

олго и жадно. Потом я легонько подтолкнул ее в темноту и тихо скользнул в пещеру.

Не успел я ступить внутрь, как стальная рука схватила меня за лодыжку. Я едва не заорал от неожиданности, но подавил крик, услышав невозмутимый голос Ларса:

— Проклятье, я уже начал волноваться. Чем вы там занимались?..

— Угадай с трех раз, — огрызнулся я.

— Гхм… понятно. Глупый вопрос, согласен, извиняюсь.

— Дай пройти… Чего ты вообще разлегся поперек входа?!

— На случай незваных гостей.

— Что?.. Каких гостей?

— Наивная душа. Саймек будет последним дураком, если не пришлет сегодня ночью кого-нибудь тебя прирезать. Ложись, я покараулю.

— Ларс!..

— Заткнись. Грея разбудишь. Если он не проспится как следует, будет завтра мучиться похмельем, заодно и нас замучит.

Я умолк, сраженный таким аргументом. Ларс, как всегда, просчитывает больше, чем я. Мне было бы трудно без него. Очень трудно.

Я уснул быстро. Мне снилась Флейм, не та, которую я только что обнимал, а ее двойник, явившийся мне в красной комнате в храме Безымянного Демона. Она танцевала, вскидывая руки над головой, и дразняще улыбалась, а я пытался схватить ее и не мог: пальцы проходили сквозь нее, как сквозь тени, несшие меня над своими головами. Джейкоб сидел в стороне и громко, нагло хохотал над моими безуспешными попытками. Я чувствовал отчаяние и злость, но не мог ни поймать ее, ни остановиться. А потом вдруг дверь слетела с петель, и вошла настоящая Флейм. Подошла к двойнику и ударила его по щеке. И ее пальцы не прошли сквозь иллюзорную плоть, а оставили на ней широкий алый след.

Ларс растолкал меня затемно. Грей, разбуженный минутой раньше, уже постанывал в стороне. Вид у Ларса был хмурый. Я подумал, что, вероятно, его опасения подтвердились, хотя я ничего не слышал, но не время было расспрашивать. Мы вышли наружу. Лагерь только просыпался, но у пещеры стояли наши кони. Рядом с ними — Флейм, державшая наше оружие.

И еще, по меньшей мере, двадцать человек. Большинство — уже верхом.

— Так, — переведя дыхание, сказал я. — Давайте, ребята, быстро. И тихо.

К тому времени, когда первые лучи солнца позолотили горизонт, мы были уже на расстоянии трех полетов стрелы от скал.

ГЛАВА 10

Завывания ветра снаружи, но это — снаружи. Внутри спокойно и сухо. Но это — снаружи. А в глубине — вой. В той глубине, которой не увидеть, не потрогать, которой не подставить лицо. Только — душу. Полную той же злости, того же негодования. Но — по иной причине. По обратной причине.

— Жнец бы его побрал! Я так и знал, что эти трое что-то замышляют! А ты знал? Почему ты мне не сказал?!

— Успокойся, Рич! Я ничего не знал. Они не слишком со мной откровенничают.

— Но ты же был в его отряде! В его гребаном отряде… Ты должен бы быть первым, кого он позовет назад!

— Не позвал. Ты доволен? Он никого не позовет. Ему нет нужды звать. Сами придут.

— Кто придет?! Это… это что… бунт?!

— Я сказал, успокойся, Эван тебе не враг.

— А ты, Роланд? Ты мне кто?

Кривая усмешка, судорога