Мертвые не разговаривают (СИ)

— Скажи, что все будет хорошо, — голос Алены вырвал Андрея из размышлений. Он обернулся. Девушка стояла, сжимая в черных от копоти руках, фляжку. — Хочешь пить? — протянула фляжку ему.

Андрей не стал отказываться. Вода была холодной, но горчила. На зубах после нее осталось ощущение мелкого песка. И все же жажду такое питье немного утолило.

Он поднял взгляд на девушку. Она неотрывно следила за ним.

Уйти от ответа не выйдет.

— Все. Будет. Хорошо, — раздельно проговорил Андрей.

Губы Алены дрогнули в легкой улыбке.

— Спасибо, — прошептала она.

Глава 14. Исход.

Они шли молча. Редкие тихие голоса только добавляли напряженности. Наверняка каждый из аборигенов был уверен: он‑то в смерти детей–сирот точно не виноват. Чего бояться? Пришел, постоял, ушел. Причем ушел не обратно в деревню – а в большой мир, который много лет оставался недоступен. И все же червяк сомнений терзал изнутри. Что, если призраки не выполнят обещанного? Что, если виноватым окажется близкий человек? Или, что хуже всего и уж точно невозможно: что, если виновен ты сам?

Андрей не умел читать мыслей, не задавал вопросов. Он просто всматривался в лица, ловил случайные взгляды – затравленные и неприязненные. Что ж, чему удивляться? Отчасти на него смотрят как на врага. И будут так смотреть, пока все не закончится. Потом… потом, возможно, все изменится. Люди оттают, отойдут от шока и напряжения. Но до этих радужных минут еще очень далеко.

Без него все было спокойно. Он принес суету, сомнения, смерть. И надежду, которая хуже отчаяния, которая гонит вперед. Гонит туда, где затаился враг.

Некоторые шли нога об ногу, чуть не спотыкаясь. Другие, казалось, вот–вот готовы броситься бежать. Все равно куда, лишь бы подальше от приближающегося судного часа. Их поддерживали, но больше за ними следили. Упустишь одного такого – и кто знает, вдруг он окажется тем ключом, который и должен открыть дверцу за пределы невидимого барьера.

Остатки людоедов и вовсе брели, точно скот на убой. Причем скот, осознающий, что впереди ожидает тесак мясника.

«Что они будут делать, если окажутся в цивилизованном обществе?» – подумал Андрей. Люди, осознанно вкусившие человеческую плоть, — смогут ли они измениться настолько, что станут полноценными членами этого самого общества? Да, ободранные, грязные, они вызывали в нем омерзение. Но как бы поступил он, окажись на их месте, когда бы умирал от голода? Сейчас казалось – устоял бы, не вцепился в горло соседа. Но что стоят подобные размышления, когда желудок не сводит голодной судорогой, а в голове не бьется единственная мысль: поесть!

На небе, как на зло, появились первые облака. Пока редкие, но вслед за ними, с горизонта, надвигалась плотная туча. Еще полчаса–час – и, пожалуй, разразится буря. Еще не хватало – в дополнение к настроениям, и без того паническим!

Андрей вздрогнул, когда в нескольких шагах от него воздух ненадолго сгустился тенью и почти сразу вновь стал прозрачным. Тень напоминала человеческую фигуру. Что это было? Он осмотрелся по сторонам, пытаясь понять: видел ли тень кто‑то еще? Но люди шли, погруженные в себя. Вряд ли кто‑то из них обратил внимание на небольшие странности вокруг.

Или показалось?

Андрей несколько раз глубоко вздохнул. Если это и галлюцинация, то не стоит ей удивляться. Странно, что навестила так поздно.

Порыв ветра ударил в спину, зашумел высокой травой. Под ногами хлюпала вода. Туча нагоняла растянувшуюся процессию. Похоже, ни о каком часе речи не идет. Успеть бы до дождя добраться до детского дома.

Воздух снова сгустился. На этот раз буквально в метре от Андрея – сутулая старуха, трясущимися руками выдирающая собственные редкие волосы. Он резко встал. Старуха протянула к нему скрюченные пальцы. В ее ощеренном рту поблескивал единственный золотой зуб.

— Что с тобой? — услышал он голос Алены.

Девушка стояла рядом и смотрела с настороженностью. В дороге они почти не разговаривали, хотя шли плечом к плечу.

— А? — рассеянно произнес Андрей.

Призрак старухи исчез.

— Ты что‑нибудь видела? — он указал перед собой.

— Трава?..

— Ладно, не обращай внимания, — Андрей потер виски.

Еще через несколько минут тени перестали исчезать. Они появлялись, скользили параллельно движению человеческой процессии. Иногда пытались наброситься на кого‑то из людей, но неизменно пролетали сквозь них, не причиняя никакого вреда. Сами же люди, похоже, ничего не видели и не чувствовали.

Андрей только головой крутил.

Сколько же их здесь?!

Тени обрели вполне четкие очертания. Можно рассмотреть их во всех подробностях. Вот только рассматривать нет никакого желания. Наверняка призраки жителей Водино – причем, скорее всего тех, кто сошел с ума. Больше всего они напоминали изломанных и изуродованных кукол, созданных рукой безумца. Разного возраста и пола, они все равно обладали одной схожей чертой – жестоким помешательством. В глазах светится разум, но искореженный болью и страданиями. Возможно, не всегда собственными.

Это что же, на трапезу собираются? Чувствуют приближение чего‑то крупного и важного? Или их позвали дети–призраки?

Доверие к последним, и без того хлипкое, покачнулось еще сильнее.

Между тем процессия добралась до того места, где когда‑то располагалась пристань.

Мир начал меняться. Краски потускнели, исчезли цвета. Вокруг разлилась серая палитра – бедная и блеклая. Но именно сквозь нее проступили очертания другого Водино. На почти черной водной глади появились деревянные мостки, от которых вверх по склону устремились ступени бетонной лестницы. Послышались невнятные тонкие крики, плавающие звуки музыки.

Где‑то далеко прокатился раскат грома.

Андрей сглотнул. Сдерживать эмоции становилось все сложнее. Алена явно видела его озабоченность, но пока молчала.

Люди сгрудились на вершине склона – там, где когда‑то размещалась заасфальтированная площадка. Впрочем, теперь она будто прорастала сквозь траву, пожирая ее.

Пронзительный женский крик совпал для Андрея с металлическим скрежетом, доносящимся со стороны воды. Он бросил взгляд на ничего не понимающую Алену, метнулся на звук. У края лестницы, стояла женщина и указывала дрожащей рукой на пристань. Там, у мостков, покачивался речной трамвай «Свежий ветер». Только в отличие от того, который помнил Андрей, этот выглядел еще большим металлоломом – с рваными дырами вдоль бортов, прогнившей палубой, выбитыми окнами, и разводами ржавчины вкупе с гроздьями тины.

Она, что, видит его?!

На женщине не было лица. Ее трясло, будто в конвульсиях. Наконец ноги ее подвели – и женщина осела наземь.

Звуки музыки усилились. Теперь понятно – доносятся с останков корабля. «Вместе весело шагать», — Андрей скрипнул зубами.

Раскат грома повторился. На этот раз он звучал уже гораздо ближе. Тучи наполовину заслонили небо. Порывы ветра стали холодными.

Из толпы сгрудившихся людей послышался еще выкрик, и еще… Люди указывали на корабль, на снующих рядом призраков. Кто‑то попытался сбежать, но был сбит на землю своими же товарищами. Похоже, здесь, в точке, где все началось, граница между реальным миром и миром кошмаров стиралась.

Плохо! Очень плохо!

Если аборигены не выдержат и побегут все? Как‑никак, а много лет старались держаться подальше от потусторонних порождений. Сработает инстинкт самосохранения – и их будет не удержать.

Призраки не нападали – крутились рядом, подплывали почти вплотную, даже что‑то бессвязно выкрикивали.

— Спокойно! Они не тронут! — закричал Андрей, сам не веря в свои слова.

— Что это за твари? — послышалось из толпы.

— Мы все умрем! — надрывно заплакала сидящая на земле женщина.

— Куда ты привел нас? — К Андрею было рванулся мужик, вооруженный грубым мечом, но проплывающий мимо призрак остудил его пыл.

— Убейте его! Убейте! — чей‑то голос сорвался на визг.

— Заткнулись все! — в нарастающем гомоне пророкотал староста. — Андрей, что дальше? Ты не говорил, что здесь будут эти…