Роголом (ЛП)

 - Моя машина! - выпалила Арианна, и тут же подумала, - Черт... я облажалась.

 Дежурный сержант, на бейдже у которого было написано ЭЙ. ТИ. ЛЭСС, заполнил остальную часть протокола. Это будет ее третий привод за домогательство - не важно, что клиенты кинули ее. Она спятила. Всякий раз, когда она курила "лед", рассудок покидал ее.

 Ее память напоминала лоскут кожи, исполосованный бритвами. И Арианна видела лишь сквозь минутные красные порезы. Она остановилась возле таверны "ГОРТИНСКИЙ ЛЕС", поклявшись себе: "Сегодня никакого "льда", никакого "льда". Просто выпью пару пива и сделаю пару отсосов". Обещание улетело в трубу столь же стремительно, как и ее будущее. Первый клиент предложил ей кусочек "льда" взамен, и все. Следующее, что она помнила, это то, что она летает. Она лежала на спине в лесу за таверной, с задранными вверх ногами. А рядом стояла очередь из мужчин, каждый из которых сжимал в руке "десятку". В конце концов, ее "киска" стала походить на кастрюлю, наполненную льющейся через край спермой. Кошелек у нее был пуст, смешки растворились за деревьями. Вот тогда полиция и нашла ее. По внутренней стороне бедра у нее стекала толстая струя семени, когда ее вытащили из леса, накрыли дождевиком и зачитали права. Они дали ей посидеть восемнадцать часов в "кутузке" (Таким вот клевым оказался "лед". В трейлерном городке Каллисто-Браунсроуд находилась крупнейшая в городе лаборатория по производству "мета". И очень странно, что копы ни разу не накрывали это место). Затем она полежала еще какое-то время, мучаясь "ломкой". Будь у нее в руке пистолет, она вышибла бы себе мозги, не колеблясь.

 - Ты трижды лузер, Арианна, - напомнил ей сержант. - Три привода, и тебе кранты. Никакого больше испытательного срока, никакого снисхождения на суде из-за твоего прошлого. Тебе светит тридцать месяцев. Никакого УДО на поруки, или за хорошее поведение. Окружная тюрьма, дорогуша. Это не колония для малолеток, и не курорт.

 Арианна уронила осунувшееся лицо на колени. Слезы закапали на пол.

 - Я не знаю, что со мной такое, - всхлипнула она. - Я не могу остановиться, просто не могу...

 Последовавшая тишина душила ее. Она подумала, что такая же тишина в зарытом в землю гробу. Это, то, что ей нужно. Умереть, и быть похороненной.

 - Знаешь, - заметил пухлый сержант, - А я помню тебя. Я был на службе всего три года, когда ты закончила де-сметскую старшую школу. Ты была в числе лучших учеников, дорогуша. Верхняя строчка почетного списка, отличница, королева выпускного бала, предложения о стипендии из Гарварда, Калифорнийского университета и Джорджтауна. - В его голосе появились злобные нотки. - У тебя было все. У тебя было то, чего не имел никто в этом сраном городишке. И посмотри, что ты сделала.

 Убей меня, просто убей меня, - мысленно попросила она. Смерть казалась менее жестоким вариантом, чем такая жизнь. Однако выхода не было. Она не могла остановиться.

 - Что случилось? - спросил сержант. - Что превратило тебя в метамфетаминовую шлюху?

 Дин, - подумала она. Это все из-за Дина.

 - Не знаю, смогу ли я завязать, - прохрипела она себе в колени. - Не думаю, что у меня получится.

 - Послушай.

 Казалось, будто ее позвоночник превратился в скрипучую половицу, когда она выпрямилась, моргнула и посмотрела на дежурного сержанта. Его толстые пальцы развернули протокол задержания, чтобы она смогла прочитать.

 Он еще не заполнил его.

 - Еще один шанс, - сказал коп.

 Затем он бросил поверх пустого протокола пластиковый пакет с кристалликами метамфетамина.

 - Спасибо вам, - сказала она.

 - Но ничего не бывает просто так, понимаешь? - Он встал и спустил с себя накрахмаленные полицейские штаны. - Ты же знаешь правила игры, верно?

 Кивая, она поднялась на ноги, обошла вокруг стола и опустилась на колени. Его маленький член походил на чей-то нос, торчащий из гнезда. Но затем коп повернулся, наклонился, и раздвинул себе ягодицы.

 - Сперва вылижи мне "очко", окей?

 - Конечно, - сказала Арианна и стала медленно скользить опытным языком по волосатой расщелине, пока тот не нашел морщинистое отверстие. Она раздвинула ягодицы еще шире и принялась лизать.

***

 Пока Арианна выполняла неприличное задание по вылизыванию грязной полицейской задницы, ощущая при этом привкус испорченного бургера и пончиков с виноградным джемом, в нескольких милях от нее, во тьме двигалась сгорбленная тень. И ярость ее была неописуемой и непостижимой, с налетом ужаса и древнего богохульства.

 Ветерок, ласкавший ее бесплотное лицо, шелестел, словно шепот призраков.

 Мир стал еще хуже - она поняла это после столь долгого спокойного сна. Такого она и представить себе не могла...

 Она была прекрасна в своем коконе из тьмы. Она была создана из тьмы. Тьма текла по ее призрачным венам. Тьмой были наполнены ее глазницы.

 А когда она думала о том, что сделает - и что уже сделала - тьма сукровицей сочилась из темных недр ее безбожной вагины.

 Ветерок в ночном воздухе продолжал доносить вздохи. Послания из ее мира? Вибрации наблюдателей за мертвыми?

 Ее имя было Пасифая, Матерь-Блудница.

 Красивые, голые ноги были лишь темным туманом, вагина - ночной улыбкой. В момент возбуждение из эбеновой груди проливалось черное молоко.

 В забрызганной навозом пыли лежал часовой, его странный наряд был стянут с него. Когда его славный член проник в ее давно мертвые чресла, она высосала ему глаза, проглотила их, словно сладкие дольки белого шоколада. Он все еще подрагивал, был еще жив, когда она высосала из него сперму, а затем - его роскошные яйца. Позже, насытившись, она прижалась своими призрачными губами к его пустой глазнице и высосала мозг.

 Набив мясом себе утробу, она стала более реальной.

 Скоро она станет такой реальной, что сможет позвать...

 Она отвечала жестокостью на жестокость. И так было всегда.

 Пасифая последний раз окинула бездонным взглядом труп часового. Вид распростертого и разоренного трупа заставил ее поежиться. Зыбкой рукой она коснулась своего клитора - маленького уголька. И почувствовала, как увеличивается плотность, а дым превращается в слизь. Чем эта слизь станет завтра? Студнем? А послезавтра?

 Затем она сможет призвать своего сына. И он придет через тот же порог ужаса, через который пришла она сама.

 Оставив труп, Пасифая неспешно двинулась сквозь ночь. Призрачные ноги изящно ступали между жутких россыпей рогов. Рогов, которые лежали в грязи, словно множество скрюченных зародышей, абортированных по воле какого-то жалкого смертного. Словно крошечные жизни, выбитые ногами, дубинками или вырезанные ножами из невинных утроб пьяными от вина афинскими солдатами.

 Космические глаза Пасифаи кровоточили черными слезами.

 Некоторые вещи, некоторые ужасы могли вернуть к жизни даже мертвых богов.

3

 - Ты шутишь, да? - спросил Аякс.

 Дин возился со своим палтусом с чипсами. - Думаю, это разумно. В конце концов, в кредитном союзе я зарабатываю всего двадцать пять штук в год, Дафна - в три раза больше. Она приносит в семью больше денег, поэтому вполне справедливо, что я занимаюсь домом. И думаю, я несколько небрежно относился к своим обязанностям. В доме было грязновато.

 Аякс встретился с ним за обедом в "Рыбном баре Энтони", что на набережной. Он закрыл лицо рукой и покачал головой.

 - И в какое время она приезжает домой?

 - Где-то в час ночи, - ответил Дин.

 - В час ночи, с рабочего совещания?

 - Как я тебе уже говорил, у нее очень суматошный бизнес. Безостановочный режим.

 - Да, ежеквартальные инвентаризации, - пробубнил Аякс. - До часу ночи. А теперь она улетела в Лас-Вегас? На рабочую конференцию?