Гробница

— Одному из наших людей нужно было осмотреть клиента, и я должен был быть уверен, что его не зацепит. К тому же я не знал, сколько их будет против меня одного, поэтому я взял оружие, которое можно переключить с одиночных выстрелов на автоматическую стрельбу. Не повезло им, однако, с заложником. Напрасная жертва. Окажись он покрепче, их организация стала бы гораздо богаче.

— Как жаль, что его компания долгое время использовала нас только как посредников, не разрешая выходить за рамки этой роли. Если бы мы с самого начала контролировали ситуацию, — готов поспорить на что угодно, его бы не похитили. — Матер печально опустил голову. Потом добавил: — По крайней мере, нам удалось избежать огласки.

Холлоран мрачно усмехнулся. «Ахиллесов Щит» был меньше всего заинтересован в том, чтобы привлекать к себе внимание прессы и широкой общественности; его агенты всегда предпочитали оставаться «невидимками», анонимными исполнителями только им одним известных ролей. Слишком многие члены Парламента выступали за то, чтобы издать законопроект, запрещающий деятельность подобных организаций, связанную с защитой частных лиц от покушений, с посредничеством при выкупе заложников и прочими делами, относящимися к сфере полицейского контроля, мотивируя это тем, что частное предпринимательство в этой области скорее поощряет, чем сдерживает преступников. Он увез тело клиента подальше от места, где произошла перестрелка с ирландцами, и оставил его на обочине дороги в другом графстве, чтобы труп обнаружили какие-нибудь случайные прохожие. Благодаря этому два криминальных происшествия — вооруженная стычка с преступниками и мертвец, найденный возле шоссе — никак не были связаны между собой — по крайней мере, в глазах публики. Местные власти, с которыми у «Ахиллесова Щита» сохранились давние связи еще с тех пор, когда агентам «Щита» пришлось участвовать в нескольких операциях по освобождению заложников вместе с полицейскими, закрыли на все глаза (хотя администрация графства Гарда, естественно, вряд ли была довольна тем, что на ее территории произошло по меньшей мере три убийства).

— Вот мы и приехали, — сказал Матер, когда подъемник начал плавно замедлять ход, чтобы остановиться на площадке двенадцатого этажа. Двери открылись, и двое мужчин вышли из кабины.

Они очутились в холле, выглядевшем гораздо скромнее громадного фойе первого этажа, и куда менее шумном. Справа от них сквозь прозрачные оконные стекла была видна открытая терраса, заставленная белыми стульями и столиками. В этом месте стены здания отступали назад, освобождая место для смотровой площадки, откуда открывалось эффектное зрелище — вся южная часть Лондона лежала перед наблюдателями как на ладони. Однако сейчас терраса была пуста: солнце грело еще слишком слабо, и холодный пронизывающий ветер, царящий на такой высоте, сразу прогнал бы людей в теплое помещение. Несколько человек одиноко сидели в креслах, расставленных возле окон — очевидно, они ждали кого-то; иногда в холле появлялись служащие «Магмы»: некоторые держали в руках папки с документами, другие собирали посетителей офиса в небольшие группы, чтобы проводить их к лифтам следующей секции, доставляющим пассажиров на более высокие этажи, или же увести всю группу в один из длинных коридоров, разбегавшихся во все стороны от центрального лифтового холла двенадцатого этажа.

В стенной нише помещалась небольшая секретарская конторка. За ней сидели двое молодых людей, одетых все в ту же светлую голубую униформу. Возле конторки стояла молодая женщина, о чем-то беседуя с одним из них. Заметив Матера и Холлорана, выходивших из лифта, она тотчас же прервала разговор и поспешила к ним навстречу.

— Господин Чарльз Матер? — спросила она, обаятельно улыбаясь.

Старик поднял руку.

— А это господин Холлоран, — произнес он, указывая на своего спутника.

— Я Кора Редмайл. Сэр Виктор послал меня вниз, чтобы я провела вас к нему, — сказала девушка, пожимая руки обоим мужчинам.

Она была стройной, темноволосой, а цвет ее глаз казался то зеленым, то карим — в зависимости от освещения и от того, были ли слегка опущены или, наоборот, подняты ее длинные ресницы. На вид ей за двадцать, но нет еще тридцати, решил Холлоран. Когда девушка взглянула на него, ее улыбка стала чуть-чуть озорной.

— Как вам понравилось небольшое путешествие на внешнем подъемнике? Некоторые посетители чувствуют себя совсем плохо, когда лифт наконец добирается до двенадцатого этажа.

Холлоран лишь улыбнулся ей в ответ, и она слегка смутилась — ресницы чуть вздрогнули, опускаясь.

— Просто великолепно, моя дорогая, — ответил Матер. — Такой ясный день — как раз для того, чтобы шпионить за всем округом. Вам следовало бы брать плату за подобное удовольствие.

Она хихикнула, как девчонка:

— Вы льстите «Магме». Если вам будет угодно пройти со мной, мы поднимемся на девятнадцатый этаж. Господин Квинн-Риц ожидает вас у Сэра Виктора.

— Наверх, в орлиное гнездо! Замечательно! — заключил Матер.

Девушка повернулась, и они пошли следом за нею через весь холл. Легкая улыбка не сходила с ее губ. По пути к лифту и внутри кабины Матер не прекращал оживленно болтать со своей очаровательной спутницей:

— Вы личный секретарь сэра Виктора, как я полагаю.

— Нет, не сэра Виктора, — ответила она, воздержавшись, однако, от дополнительных пояснений.

— А, — протянул Матер, как будто ее реплика рассеяла все его сомнения.

Холлоран прислонился спиной к стене, чувствуя соленый привкус на губах: лифт поднимался с головокружительной скоростью. Он поймал взгляд девушки, устремленный на него — она тут же отвела глаза, как только заметила, что Холлоран смотрит на нее.

— Силы небесные! — воскликнул в это время Матер. — Вот это действительно едем так едем!

— Я могу снизить скорость, если вам угодно, — озабоченно сказала Кора, потянувшись к кнопке на панели.

— Нет-нет, зачем же! Я люблю острые ощущения.

Она улыбнулась шуткам Матера, снимая руку с кнопки. Ее взгляд снова задержался на Холлоране. В темном твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях, в клетчатых брюках и вязаном галстуке он выглядел как провинциальный помещик; но его манеры резко отличались от манер йоркширского сквайра. И еще в его глазах иногда проскальзывало странное выражение, которому сразу нельзя было подобрать подходящего названия... Он был похож на человека, не раз в своей жизни совершавшего жестокие поступки. Но в то же время он был так спокоен, сдержан и мягок... Кора была озадачена. И заинтригована.

— Сколько охранников в здании?

Вопрос Холлорана застал ее врасплох, когда она предавалась своим мыслям. Она заметила, что он смягчает звонкие согласные — в его голосе чувствовался еле заметный акцент. Житель восточных провинций?.. Нет, скорее ирландец. С такой фамилией — Холлоран — он вполне мог оказаться ирландцем.

— О, я думаю, что сэр Виктор уже подготовил все эти подробности для вас, — ответила девушка, понимая, что, растерявшись, она немного запоздала со своим ироничным ответом.

Холлоран спокойно посмотрел на нее, долго не отводя взгляда.

— Вы знаете, зачем мы здесь?

Фраза была произнесена твердым тоном, и слабый ирландский акцент бесследно исчез; теперь она уже не была уверена в том, что он ей просто послышался.

— Да. Я буду помогать вам.

Матер удивленно поднял брови, глядя на Холлорана.

Послышался слабый щелчок, и лифт остановился. Двери плавно раскрылись, как занавес в театре, и показалось роскошное фойе: на полу лежал толстый ковер насыщенного лилового цвета, гессенские стенки были окрашены в нежные бледно-зеленые тона. На потолке были проделаны узкие окна, застекленные цветными витражами, из которых лился мягкий рассеянный свет; в полутемных коридорах, расходившихся направо и налево от холла, на паркете лежали разноцветные световые пятна. Недостаток естественного света возмещали настенные светильники — их размещение в было тщательно продумано, чтобы не нарушить гармоничного стиля помещения. Широкая секретарская конторка, сверкающая хромом и стеклом, стояла прямо напротив лифта; и как только Кора, Матер и Холлоран ступили на пышный ковер, навстречу им из-за конторки поднялась миловидная девушка.