Теория невероятности

Она с опаской выглянула из-под козырька. Дождь идет, просто настоящий ливень, и, кажется, не скоро кончится… А у нее, как назло, нет ни плаща, ни зонтика, на плечах только легкий пиджачок. Минут пять Ирина раздумывала, как лучше поступить – ждать, пока дождь прекратится или хотя бы стихнет немного, или попытаться добежать до метро? «А, была не была! – решила она. – Не сахарная, в конце концов, не размокну!»

Она храбро шагнула под дождь, когда совсем рядом услышала спокойный низкий мужской голос:

– Добрый вечер, Ирина Сергеевна! Сейчас уже поздно, давайте я вас провожу, хорошо?

Ирина обернулась – и увидела Илью. Он стоял, держа над головой огромный зонт, под которым, кажется, мог бы уместиться небольшой цирк-шапито.

– Спасибо!

Она несмело улыбнулась. Капли дождя стучали по натянутой ткани, словно барабанная дробь, а ей было спокойно и уютно. Идти рядом с этим человеком, таким циничным, толстокожим, даже грубоватым, было удивительно приятно! Даже странно, что сегодня утром они так ожесточенно спорили. А сейчас он держал у нее над головой раскрытый зонтик, и, опираясь на его руку, Ирина чувствовала себя на удивление уверенно.

Так, словно этот черный зонт был маленькой крышей – только для них двоих.

До метро оставалось совсем недалеко, когда Ирина вдруг оступилась на бордюре, подвернула ногу и чуть не упала. А в следующий миг она готова была заплакать от досады – каблучок от новой туфельки отломился и сиротливо лежал в луже! Туфли было безумно жалко, но как теперь она домой дойдет? Это ведь только в старой рекламе девушка храбро отламывает второй каблук – и шагает дальше, а в жизни так не получится…

– Да, авария… – Илья проворно подобрал отломившийся каблучок и теперь сосредоточенно рассматривал его. – Но ничего страшного, не расстраивайтесь! Я здесь живу совсем рядом, и, если бы вы согласились ко мне зайти на минуточку, я его в шесть секунд на место поставлю!

Ирина со вздохом посмотрела на пострадавшую туфлю. Конечно, приглашение от малознакомого мужчины зайти к нему выглядит несколько двусмысленно, но ведь и до дому она не дохромает! И такси здесь не поймать, улица тиха и пустынна, дождь хлещет…

– Ну хорошо…

Маленькая тесная квартирка была заставлена холстами на подрамниках, красками, кисточками, какими-то баночками, книгами… Только сейчас Ирина почувствовала, что ей холодно и она дрожит так, что зуб на зуб не попадает.

– Ира! – Илья посмотрел на нее с укоризной, как на неразумную. – Да вы совсем промокли! Так и заболеть недолго.

Он усадил ее на диван, ловко стянул туфли, порывшись в шкафу, извлек пару толстых вязаных носков и строго сказал:

– Вот, надевайте. И не спорьте. Посидите тут, а я пока разберусь с вашей туфелькой и чайник поставлю. Надо непременно выпить чего-нибудь горячего.

Оставшись в одиночестве, Ирина закуталась в теплый плед и почувствовала, как постепенно согревается. Все-таки хорошо здесь, уютно… Она с любопытством разглядывала картины на стенах. По большей части это были пейзажи, только один портрет, но именно он привлек ее особенное внимание.

На портрете была изображена девушка – тоненькая, с чуть раскосыми глазами и длинной челкой на лбу. Вся она казалась такой нежной – и в то же время порывистой, немного похожей на олененка Бемби из диснеевского мультика.

Красивая.

– А вот и чай! – Илья протянул ей чашку. – Выпейте, согреетесь немного.

Ирина улыбнулась и отхлебнула горячий напиток. Судя по вкусу, хозяин от души плеснул туда коньяка…

– А как же моя обувка? Ведь домой идти надо!

– Туфелька ваша передавала вам привет и сказала, что чувствует себя хорошо. Отдохнете немного – и пойдете в полное свое удовольствие. Ира… Вы простите меня, я ухаживать не умею… И от женского общества совсем отвык, сами видите. Живу бирюком, как медведь в берлоге.

А что, и правда похож на медведя! Огромный, бородатый, в бесформенном свитере – и все же заметно, что под неуклюжестью скрывается немалая сила. И глаза красивые – темно-серые, внимательные, а ресницы – прямо как у девушки.

Интересно, почему такой мужик – и вдруг один? Женского присутствия в квартире не чувствовалось, как будто здесь не бывает никто… Кроме девушки с портрета.

– А кто это?

Илья как будто сразу погрустнел.

– Это Оксана, моя жена… Знаете, она была очень похожа на вас.

Ирина мельком глянула на портрет, словно хотела убедиться, что еще не перевоплотилась в тоненькую брюнетку с челкой на лбу. Он перехватил ее взгляд.

– Нет, не внешне! Она была такая же красивая и смешная… А главное – очень искренний человек.

– Вы были женаты?

– Да, очень давно. Она… Ушла. Извините, не люблю об этом говорить.

Ирина задумалась. С одной стороны, она уже немного ревновала к этой самой Оксане, а с другой… Мужчины так часто ругают бывших жен, говоря о них всякие гадости, но, оказывается, Илья совсем не такой! Покоробило только, что о ней он почему-то говорит в прошедшем времени.

– Она тоже была художница. Мы с ней еще в институте познакомились… Я после армии поступал. Десять лет вместе, как один день. Жалко, только детей не нажили. Не успели… Хотели для себя пожить немного, дураки такие.

– А дальше? – тихо спросила она.

– Дальше… Она ушла. Просто ушла, чтобы поплавать в бассейне. Была у нее такая страстишка – очень любила плавать, и каждое лето мы с ней непременно ездили на море. Когда в Москве построили аквапарк, радовалась, как маленькая.

При слове «аквапарк» Ирина почувствовала, как по телу пробежал тревожный холодок. Года три назад она слышала в новостях по телевизору о несчастье, случившемся там. Кажется, рухнул стеклянный купол под тяжестью снега, было много жертв…

А Илья все говорил, словно уже не мог остановиться:

– В тот день очень холодно было. Я еще отговаривал ее, но она все равно пошла. Сказала, что я зануда, что она тепло оденется и вообще чтобы я не волновался зря и не пытался ограничивать ее свободу. Обозвала меня феодалом недобитым, обещала записаться в клуб феминисток, поцеловала в нос и ушла… Сумка у нее была через плечо. Красная такая сумка, спортивная… И куртка с капюшоном, она в ней как чукча была. До сих пор помню эту куртку – белая, с меховой опушкой…

В горле у него что-то забулькало, голос прервался.

– Больше я ее не видел. И мертвую – тоже не видел, ее мать опознавать ходила. Я – не мог… На похоронах был, конечно, только хоронили ее в закрытом гробу. Для меня она как будто до сих пор живая.

Он помолчал недолго, жадно затянулся сигаретой и заговорил снова:

– Умом я понимаю прекрасно, что она умерла, и все равно… Мне проще думать, что Оксанка просто ушла, что она где-то есть, понимаешь? Только очень далеко.

– И что было дальше?

– Дальше? – Он чуть пожал плечами. – Дальше – ничего. Ну, или почти ничего. С работы я ушел, одно время пил по-черному, потом противно стало. Оксанка бы не одобрила, она вообще пьяных на дух не переносила. Устроился сюда, рисую обложки для книжек. Бла-бла-бла, жизнь продолжается, и все такое…

Ирина очень захотелось как-то утешить его. Хотя какие тут утешения, если красивая молодая женщина уходит из дома – и не возвращается? Она протянула руку, погладила его по голове… Он поймал ее ладонь – и поцеловал.

– Спасибо. Спасибо тебе… Только не надо сейчас, ладно? Слушай… – встрепенулся он, – совсем забыл спросить: а ты-то сама замужем?

– Нет… Ну, почти нет.

– Ах, почти… – В голосе его прозвучала досада.

Ирина поспешила объяснить:

– Ну, понимаешь, мы уже подали на развод, а там три месяца ждать надо, так что теперь только в ноябре заседание будет. У нас ведь сын, понимаешь? Ему семнадцать лет уже.

– Ничего себе! – Илья даже присвистнул от удивления. – Такой взрослый парень… Я-то думал, тебе года тридцать два – тридцать три, не больше!

– Женщине всегда столько лет, на сколько она выглядит! – кокетливо сказала Ирина и поправила волосы. Ей почему-то вдруг ужасно захотелось потрогать его бороду. Интересно, какая она – жесткая или мягкая?