Коллекция (СИ)

— Он еще и издевается!.. — прошипела она и подалась назад, отпуская решетку.

— Что ты делаешь?!

То ли Кира слишком увлеклась исчезнувшим в полумраке чрезмерно любопытным псом, то ли Стас вошел в комнату со свойственной ему бесшумностью призрака, даже не шелестнув занавесью, но его тихий голос, раздавшийся рядом с ее ухом, напугал ее даже больше, чем недавний грохот за окном, и, вздрогнув, она дернулась в сторону, крепко стукнувшись бедром о батарею. На лице брата колыхались тени от шторы, вздуваемой ночным ветром, и оно казалось странно чужим и далеким.

— Что ты делаешь? — повторил он. — Ты же спать собиралась.

Растирая ноющее бедро, Кира коротко объяснила, что она делает, после чего раздраженно добавила:

— Что-то здесь все у меня, не как у людей. За другими мужики подглядывают, а за мной — какая-то псина!

Стас пожал плечами.

— Ну, может ему приглянулось такое симпатичное прямоходящее существо. Глядишь, и подарки начнет приносить — косточки, колбасные шкурки… — он поежился. — Ты б закрыла окно. Простудишься.

Кира внимательно взглянула на него, плотнее стягивая на груди халат. Порыв ветра взметнул штору, и она затрепетала между ними, и зеленые цветы и листья на ней словно полетели куда-то, отчаянно трепыхаясь.

— А что ты тут делаешь?

В его темных глазах что-то мелькнуло — то ли смущение, то ли негодование.

— Я шел в ванную и услышал грохот, а потом — как окно открывают…

— Ну и что?

Возле губ Стаса внезапно прорезались жесткие складки.

— К чему ты клонишь?

— Ты будешь прибегать каждый раз, как мне вздумается открыть окно или попрыгать на кровати, или уронить что-нибудь? — одна из ее рук порхнула было в воздухе, но передумала и снова вцепилась в отворот халата. — Это моя комната, Стас, и сейчас я тебя сюда не звала. Это именно то, что ты говорил об излишней опеке!

Его смуглое, с изящно прорисованными чертами лицо дернулось, и на какое-то почти неуловимое мгновение Кире показалось, что сейчас он залепит ей пощечину. Долей секунды спустя она уже изумлялась не только нелепости этой мысли, но и тому, что она вообще возникла. В глазах Стаса искрилась холодная обида — и не более того. Он коротко кивнул.

— Хорошо. Извини, что нарушил суверенность твоей территории без разрешения.

Резко развернувшись, Стас пошел к выходу, подчеркнуто громко хлопая задниками тапочек. Отбросил в сторону протестующе зашелестевшую бамбуковую занавесочку.

— Стас, я просто хотела…

— Я понял, что ты хотела! — перебил он, не оборачиваясь, и закрыл за собой дверь. Кира покачала головой, хлопнула ладонями по подоконнику и сказала самой себе:

— Общение двух дебилов!

Комната уже начала выстывать, и она закрыла окно. Но в совсем недавно окутывавшей ее плотной пелене сна образовались большие прорехи, и прежде, чем раздеться и юркнуть под одеяло, Кира, погасив люстру, еще минут десять стояла возле окна и смотрела то на громоздящиеся бесформенными глыбами заросли сирени возле соседнего дома, то, закинув голову, на колышущиеся ветви акаций, по которым растекался серебристый дрожащий лунный свет. А когда она, наконец, уютно умостила голову на мягкой подушке и выключила бра, вместе с тьмой на нее почти мгновенно навалился сон, словно снежная лавина, погребший под собой все, в том числе и призрачную странную тревогу, которой Кира никак не могла найти объяснение.

Ей снилось, что она то проваливается куда-то, то ее подбрасывает вверх, словно ее перекидывало между гигантскими холодными волнами. Ощущение от провалов было приятным, взлеты же вверх мучительными. Медленно, но верно мягкая пустота вокруг начала истончаться, и, в конце концов, Кира начала осознавать, что волны, столь привольно играющие с ее телом — это чьи-то руки, которые трясут ее, пытаясь разбудить. К тряске добавился постепенно нарастающий звук, все больше и больше похожий на ее имя, которое произносил чей-то знакомый настойчивый голос.

— Кира! Кира! Да проснись же ты! Кира!..

— М-м… — она с трудом разлепила веки, успела различить желтое пятно света и лицо Стаса над собой, тут же снова закрыла глаза, и ее опять невежливо встряхнули.

— Кирка!

Она начала отмахиваться, отпихивая от себя эти ледяные руки, мешающие ей провалиться обратно в сон. Тогда с нее сдернули одеяло, и на голые ноги плеснулся холод. Кира застонала, и ее руки слепо зашарили по кровати, ища край одеяла, чтобы натянуть его обратно.

— Кира, елки!

— Что такое?.. — пробормотала она, продолжая искать одеяло. Потом снова открыла глаза и опять застонала, когда в них ударил яркий свет. Ее веки неудержимо потянуло назад.

— Кира, просыпайся!.. — Стас встряхнул ее — безвольную и податливую, словно куклу. — Надо проснуться, Кира! У нас неприятности!

— Я не могу… — она вывернулась из его рук и шлепнулась лицом в подушку, блаженно вздохнула, почти сразу же проваливаясь назад в сон, но Стас опять выдернул ее оттуда и, удерживая, усадил на кровати.

— Просыпайся, просыпайся…

— Да… — Кира ткнулась лицом ему в голое плечо. — Сколько времени?..

— Два часа.

— Ты сдурел?! — сонно возмутилась она. — Мне на работу к девяти!

— Вставай!

— Да встаю, встаю! — Кира вяло оттолкнула от себя его руки. — Только не тряси меня больше…

Стас резко развернул ее и прислонил к стене, чтобы она не могла упасть. Кира зашлась мучительным зевком, потом пальцами раскрыла непослушные слипающиеся веки. Сфокусировала мутный взгляд на полуодетом Стасе, который выжидающе стоял перед кроватью, снова зевнула, откинула голову и стукнулась об стену. Сон не желал отпускать, обнимал, обволакивал, тянул обратно на подушку, но даже сквозь него она чувствовала, что в комнате сильно пахнет горелым.

— Что случилось? Пожар?

— Накаркал-таки нотариус! — Стас стукнул зубами от холода, и только сейчас Кира поняла, почему его руки показались ей ледяными — они были мокрыми, и с кончиков пальцев капала вода. — В гостиной трубу прорвало! Вставай, помощь нужна!

Он повернулся и вылетел из спальни. Кира затрясла головой, потом похлопала себя по щекам, пытаясь прогнать сон, но он не уходил, стягивал веки, настойчиво увлекал прочь в мягкие глубины, и в голове крутилось только одно слово, словно заклинание…

…спатьспатьспать…

Почувствовав, что вот-вот сдастся и рухнет на подушку, Кира одним прыжком вскочила с кровати и тут же чуть не упала, запутавшись в ногах, ставших вялыми и чужими. Зевая и шатаясь, натянула халат поверх ночной рубашки, и пошла к двери зигзагообразным маршрутом. На ходу ее глаза снова закрылись, и она проснулась от того, что больно стукнулась лицом о дверной косяк.

— Черт!.. — пробормотала Кира, привалившись к двери и пытаясь прийти в себя. Еще никогда ей не было так мучительно тяжело проснуться.

Держась за стену, она добралась до ванной, открыла кран и плеснула себе в лицо щедрую порцию ледяной воды. Сон сразу же отпрыгнул в сторону, но все еще продолжал маячить где-то рядом, бродил вокруг кругами, словно акула, примеряющаяся к своей жертве. Кира еще раз окатила лицо водой и закрыла кран, дрожа от холода. В ванную ввалился Стас с ведром, почти до краев наполненным грязной водой, смерил Киру коротким раздраженным взглядом и вывернул ведро над унитазом.

— Проснешься ты, наконец?!

— Я просну… ах!.. лась…

— Где все тряпки?! Нужно много тряпок!

— Сейчас принесу, — она вышла из ванной и потянула на себя дверь кладовой. — Ты звонил в аварийку?

— Я не знаю телефона. Да и приедут они ночью, как же! Их и днем не…

— Обязаны!

— Ну да, конечно! — иронично отозвался он и исчез в комнате вместе с ведром. Кира включила свет в кладовке, опасливо огляделась — не сидит ли где наготове особо крупный паучий экземпляр, схватила ворох старых бабкиных платьев, сваленных на стопках пожелтевших газет, и помчалась в гостиную.

Стас на корточках сидел в дальнем углу возле слегка отодвинутого шкафа и выжимал в ведро насквозь мокрую тряпку. Палас был отвернут, являя на свет грязную изнанку, на полу хлюпало, а из-за шкафа доносилось тонкое и на редкость противное шипение. Кира заглянула туда и увидела, что из шва старой трубы во все стороны брызжут тонкие, со швейную иглу, струйки воды. Одна, изгибаясь широкой дугой, била в стенку шкафа, другие — в сторону окна, и по обоям уже расползлось огромное мокрое пятно, все ближе и ближе подбираясь к розетке.