G.O.G.R. (СИ)

И вот, этот Коля и приказал Батону сначала переехать и назваться Васей, а потом – притвориться сумасшедшим и попасть в психиатрическую больницу. Это Коля позаботился, чтобы «буйного» Батона посадили напротив Карпеца в палату без звукоизоляции. Батон втайне от всех держал у себя мобильный телефон, с помощью которого связывался с Колей. Сейчас Коля сказал ему сбежать. Батон выполнил приказ. Ночью он не лёг спать, а дождался, когда санитары, которые делают ночной обход, пройдут мимо его палаты. Когда послышались их шаги, Батон завыл:

- Заклинаю именем Хогвартса, откройся, дверь!

Санитары, конечно же, решили успокоить разбушевавшегося пациента, чтобы не перебудил остальных. Их было двое, но Батон был бандит, и умел напасть сзади и оглушить противника. Когда они зашли в тёмную палату и стали нашаривать выключатель, Батон из темноты стукнул стулом одного и второго. Закрыв дверь, он переоделся в форму санитара. На того, который был поменьше, Батон натянул свою пижаму и положил его в свою кровать, укрыв одеялом. Второго – затолкал под кровать так, чтобы его не было видно. Проделав всё это, Батон вышел из палаты и запер её на ключ. А потом прокрался к выходу и был таков. Когда врач делал утренний обход, он заглянул в палату Батона, увидел на кровати оглушённого санитара, и подумал, что пациент спит. Так вот Батон и убежал. Доложив о побеге Коле, он получил приказ «Прибыть на базу». «Базой» считалось то казино, где Батон впервые встретился с Колей. Но, прежде чем «прибыть на базу», Батон решил заскочить в ту квартиру, где он жил под именем Васи – переодеться и забрать заначку в виде двухсот гривен, которые он спрятал под матрас. Такой уж был Батон – жадный. Добравшись до своего «конспиративного жилища», Батон перешёл двор и вошёл в подъезд. Он не обратил внимания на припаркованную во дворе машину – мало ли кто там паркуется! И вот, Батон поднимается по ступенькам на свой этаж, и вдруг – видит возле своей квартиры четверых человек. Одного из них Батон сразу узнал: это был Серёгин. Бандит попятился назад, но милиционеры заметили его.

- Стой, Батон! – закричал Пётр Иванович, догоняя припустившего вниз по лестнице преступника.

Батон выскочил из подъезда и помчался со всех ног, куда глаза глядят. Он думал, что по дороге сможет украсть какую-нибудь машину и на ней оторваться от преследования. Оглядываясь, Батон видел, что четыре милиционера догоняют его. Преступник перескочил через низкий забор и помчался прямо по чьим-то клумбам под окнами очередного дома., топча цветы. Потом он выбежал на пятачок, где бабушки торгуют семечками, и побежал в сторону шахты мимо закрытых ларьков. Снова оглянувшись, Батон увидел, что хвост отстал, и остановился передохнуть. И тут, откуда ни возьмись, перед ним выпрыгивают трое преследователей, а сзади подходит Серёгин.

- Ну, всё, Батоша, ты попался, – сказал Пётр Иванович. – Руки вверх.

Батон увидел, что Сидоров целится в него из табельного пистолета.

- Упс... – простонал он, съёживаясь под дулом. – Не надо... Я больше не буду, – заныл бандит, как маленький мальчик. Батон боялся пистолетов. Однажды в перестрелке его задели за мягкое место, и он почти месяц не мог сесть. Поэтому, опасаясь новой перестрелки, Батон послушно протянул Петру Ивановичу свои руки, чтобы тот надел на них наручники.

====== Глава 61. Появление Додика. ======

- Я... Я в карты проиграл... – мямлил Батон. – Я не хотел...

- Стыдно тебе должно быть, – покачал головой Пётр Иванович. – Такая жена у тебя хорошая, я ты такой вот прохвост.

– Ну, я же говорю, что в карты проиграл, – настаивал Батон. – Какому-то Коле, или Толе... Знаете, сколько продул?

- Нет, – сухо ответил Серёгин.

- Пятнадцать тысяч долларов! – взвыл Батон и схватился руками за взъерошенную голову.

- Ого! – изумился Серёгин. – Как это ты так ухитрился?

- Да, вот, – заныл Батон. Все играл, и играл... И проиграл. Этот Коля сказал мне, чтобы я отработал. И я работал.

- Это Коля сказал тебе прикинуться психом? – поинтересовался Пётр Иванович.

- Он, – затряс головой Батон. – Коля этот мерзкий. Я должен был ему из психушки звонить и говорить, что там тот ваш Карпец делает. А потом я украл у санитара ключи и ночью впустил Колю к Карпецу. Он его забрал куда-то, а я потом закрыл палату и вернул ключи санитару. Незаметно подложил.

- И куда Коля повёл Карпеца? – спросил Пётр Иванович.

- Понятия не имею, – пожал плечами Батон. – Он мне не говорил, куда кого ведёт. И, вообще, он мне велел помалкивать.

- Он всем велит, – фыркнул Сидоров. – Этот Коля? – сержант протянул Батону фоторобот.

- Да, он, окаянный! – зарыдал Батон. – Да чтоб он провалился куда-нибудь!

- И что, Карпец не сопротивлялся, когда этот твой Коля его повёл? – осведомился Пётр Иванович.

- Нет, – протянул Батон. – Карпец какой-то забацанный был. Я даже не знаю. Я сам обалдел, честно говоря. Он шёл, как овца.

- Гипноз, – проворчал Пётр Иванович. – Коля тот ещё фрукт. Ладно, Саня, отведи этого картёжника в изолятор. Глаза бы мои его не видели!

Батон состроил «бровки домиком» и заискивающе так заглянул Петру Ивановичу в глазки:

- А вы меня не отпустите? – виновато так улыбается!

- Нет уж, – отрезал Серёгин. – Придётся тебе отсидеть.

Сидоров схватил Батона под локотки и вывел в коридор.

- Ой! – ойкнул Батон. – Больно!

- Не развалишься! – буркнул Сидоров.

Сержант втолкнул Батона в камеру и запер за ним дверь. Бандит выл что-то про «чёрную несправедливость» и «звериное обращение». «Кто бы говорил про «чёрную несправедливость»!» – подумал Сидоров и повернулся, чтобы идти назад, к Петру Ивановичу. Но тут увидел, как по коридору идёт незнакомый полный и усатый милиционер. Новенький, что ли? Сержант собирался, было, пройти мимо, но присмотрелся к его щекастому лицу. «Это не милиционер. Это – Додик! И усы у него – фальшивые!» – внезапная догадка, как молния, стукнула Сидорова. Вот, Додик подходит к камере Ужа и, не спеша, достаёт пистолет... Сидоров напрыгнул на киллера, как лев. Ногой выбил пистолет.

- Пётр Иванович, – закричал сержант, пытаясь заломить Додику руки. – Тут Додик в изоляторе!

Додик был очень силён. Он отшвырнул от себя Сидорова и помчался прочь. Сидоров вскочил на ноги и ринулся за ним. Тут из-за поворота показался Пётр Иванович и подставил Додику подножку. На полном скаку бандит врезался в пол. Он попытался встать, но Пётр Иванович навалился на него и достал наручники. Додик вырывался, старался сбросить с себя Серёгина. Ему уже почти удалось это сделать, бандит высвободил одну руку, но тут подоспел Сидоров. Сержант заломил эту руку за спину Додика, и на запястьях преступника закрылись наручники.

- Му-у-у! – ныл Додик, слабо ворочаясь лицом вниз. Его накладные усы отклеились и валялись рядом.

Пётр Иванович схватил бандита за скованные руки, Сидоров – за шиворот. Подняв Додика таким образом, милиционеры повели его в кабинет Петра Ивановича – допрашивать.

Додик был какой-то весь перепуганный. У него даже подбородок дрожал, будто бы он сейчас расплачется. Он прятал своё побледневшее лицо в воротник милицейской формы.

- Что такое, Додик? – осведомился Пётр Иванович. – Раскаялся, что ли?

Додик продолжал смотреть в пол и ныть своё «Му-у-у...». Как корова, которую ведут на скотобойню.

- Молчишь? А недавно ты хотел помочь следствию, – напомнил Пётр Иванович.

- Я – труп... – хныкнул Додик. – Мне больше некуда деваться. После того, как вы меня замели тогда, на хате, это был мой последний шанс выслужиться перед шефом. Я должен был Ужа завалить, а ... вы меня опять... Теперь меня самого завалят. Му-у-у...

- Прекрати мычать, – поморщился Пётр Иванович. – Ты такой здоровенный, а трусливый, как парнокопытное какое-то... Лучше скажи, где Карпец и Синицын. Мы знаем, что их где-то в катакомбах держат. А ты знаешь, где именно, потому что ты сам их туда вёл.

Додик икнул. Или это он чихнул так? В общем, издал какой-то звук – и побледнел ещё больше.