Тропик ночи

— УМендеса?

— Нет, у начальника полиции Хортона. Все будет на самом высоком уровне. «Большие мальчики» начнут заглядывать нам через плечо под мундир. Тебе лучше бы пойти и поговорить с людьми прямо сейчас.

Барлоу вернулся к безмолвному созерцанию распотрошенной Тересы, а может быть, он молил небеса о помощи. Паз покинул спальню, в которой пахло смертью, спустился по лестнице к комнате для прислуги возле кухни и увидел там невысокую женщину лет за тридцать, немного более темнокожую, чем он сам, одетую в коричневое форменное платье и такого же цвета передник. Женщина-полицейский не спускала с нее глаз. Во время их беседы она все время плакала, то и дело прижимая к покрасневшим глазам бумажное полотенце. В последний раз она видела свою хозяйку живой в восемь часов вечера. Миссис Варгас смотрела телевизор у себя в спальне, и миссис Феррер поднялась к ней, чтобы, как обычно, узнать, не нужно ли чего хозяйке, перед тем как она сама усядется в собственной комнате посмотреть свою излюбленную программу «Колесо Фортуны». Она не выходила из комнаты до тех пор, пока не услышала дикий крик мистера Варгаса вскоре после десяти часов. Да, дверь ее комнаты была слегка приоткрыта, как всегда. Да, она слышала, как хозяин вошел в дом. Нет, она не слышала, чтобы кто-то еще входил в дом, но ей помнится, что она на несколько минут задремала. Нет, сигнальная охранная система не была включена; как правило, ее не включали до тех пор, пока хозяева не собирались лечь спать.

Мистер Варгас находился у себя в гостиной в компании с крепким спиртным. Ему нужен был кто-то, кого он мог обвинить, и этим человеком оказался Паз. Выслушав его неистовые выкрики, которые не произвели на полицейского особого впечатления, Паз спросил Варгаса, как он провел день, — на английском языке. Утро он проработал в своем офисе на Корал-Гейблз. Потом вернулся домой, чтобы прокатиться по заливу на собственном катере, который причален за домом. Поужинал со своей женой (при этих словах он снова потерял власть над собой, но ненадолго). Затем он встретился с тремя своими главными инвесторами, они все некоторое время поиграли на стадионе Джо Робби. Он в последнее время не выезжал с женой, так как она ждала ребенка. Позвонил ей по мобильному телефону примерно без десяти девять. Она чувствовала себя отлично. Играть они закончили в девять двадцать; он отвез своих инвесторов к ним в отель, но, извинившись, отказался выпить с ними. Он спешил домой и приехал в начале одиннадцатого. Приехал и обнаружил… Новая вспышка отчаяния.

В это время за дверью поднялась суматоха, послышались громкие голоса. Прибыли члены семьи, известной кубинской семьи: отец Варгаса, его мать, две сестры, их мужья и отец жертвы. По закону Паз обязан был изолировать их и допросить каждого по отдельности, но так как происшедшее явно не имело отношения к родственникам, Джимми сделал исключение, и все они влетели в гостиную и бросились к Алексу Варгасу. Однако Джимми не избежал негодующего взгляда отца жертвы и услышал не менее гневную фразу на испанском языке, обращенную тестем к зятю:

— Это детектив? Разве мы платим недостаточно налогов, что они прислали к тебе ниггера?

Паз покинул гостиную и через французское окно в задней части дома прошел на широкую площадку с длинным подсвеченным бассейном и маленьким баром с крышей из пальмовых листьев. Постоял и подышал соленым морским воздухом, пока душа не успокоилась. Он не слишком осуждал gusanos, доведенных до отчаяния, он осуждал себя за то, что после долгих лет работы в полиции все еще, все еще допускает подобное обращение с собой.

Он прошел по лужайке к причалу и убедился, что на катере никто не прячется и что там нет никаких следов убийцы. За катером простиралась только темная гладь залива, а вдали за нею сияли огни Кей-Бискейн. Полицейские, кто на коленях, кто на корточках, осматривали местность в поисках улик. Паз не думал, что им удастся что-то обнаружить.

Он направился к двум другим домам в тупике. Один был заперт на лето. В другом жила насмерть перепуганная происшедшим семья, никто из членов которой ничего не видел и не слышал. Они стали расспрашивать Джимми, он сказал им, что расследуется убийство. Как ужасно, твердили они, что такое случилось здесь, по соседству, в спокойном, красивом месте. Джимми согласился с ними.

Кода он вернулся в дом Варгаса, его перехватил Мендес. Начальник отдела убийств был крупным мужчиной, ростом и телосложением точь-в-точь полузащитник-футболист, с широким, добродушным, мясистым лицом, усами-щеточками и небольшими бачками. Он был вовсе не кубинцем, но испанцем в третьем поколении, плохо говорившим по-испански.

Его предки приехали в 1894 году из Сеговии крутить сигары. Однако его имя обеспечило ему работу.

— Ну что, Джимми, дело ясное?

— Да, сэр. Мы убеждены, что это совершил умственно отсталый негр-бродяга. Я готов погнаться за ним по скоростной дороге, извлечь его из картонной упаковки в рефрижераторе и доставить сюда. Убежден, что он признается.

— Может и такое случиться, — рассмеялся Мендес. — Ты имеешь представление, что это за люди? — спросил он, широким жестом указывая на дом и на то, что этот дом окружало.

— Богатые кубинцы?

— Это уж точно. Папаша мужа убитой — Игнасио Варгас, владелец Западно-Восточной компании. Видел их рекламу?

— Застройщики.

— Гигантские чертовы застройщики, а стало быть, друзья каждого крупного деятеля в государстве. Отец убитой женщины — Гектор Гусман, основатель и президент банка «Полушарие». Видел эту махину из черного стекла на Брикелл? Они заключили так называемый династический брак, а маленький наследник всего их богатства лежит в чертовой желтой ванной комнате с разрезанной головой. Что касается настоящего момента, то все силы Управления полиции Майами брошены на это дело и будут им заниматься, пока не добьются успеха, а если у нас ничего не выйдет, нам всем придется искать другую работу. Итак, что у тебя есть для меня?

— Босс, мы только начали. Пока еще нет результатов вскрытия, еще не обследовано толком место преступления…

— Я имею в виду, как выглядит само это убийство.

Паз помолчал. Мендес, разумеется, уже поговорил с Клетисом. И Паз сказал:

— Если подходить с этой точки зрения, перед нами ритуальное убийство, во всех деталях сходное с убийством Диндры Уоллес и ее нерожденного младенца. Значит, мы имеем дело с убийством не только ритуальным, но и серийным, и убийца этот очень умный, подлый и к тому же умеющий проникать на место преступления так, что его никто не видит.

— Черный, как я понимаю. Я говорю всерьез.

— На это есть некоторые указания, шеф.

— Это хорошо. Уже что-то. Клетис говорил тебе, что создан штаб по расследованию дела?

— Да, сэр, — произнес Джимми самым безразличным тоном.

— Вижу, ты от этого в таком же восторге, как и я, но босс и мэр желают принять участие. Как я понимаю, они могут давать советы, но главными действующими лицами будете вы с Клетисом. Хочу, чтобы ты понял: вы можете рассчитывать на мою полную поддержку. Во всем положиться на меня.

— Я высоко ценю это, сэр.

— Ладно. Буду поддерживать вас, но если вы испортите дело по собственной вине или поддержка окажется невозможной по причине политического толка, сидеть вам в дерьме.

Паз не удержался от улыбки.

— Прошу прощения, сэр, это мне ясно и без подобных поощрений. Прошу вас, говорите напрямую.

Мендес тоже улыбнулся, но Джимми понимал, что он, как никогда, серьезен. Неглупый мужик и по-своему честный, но гордый, как Люцифер. Мендес слегка наклонился вперед, приблизив голову к лицу Джимми.

— Ты утверждаешь, что это ритуальные убийства. Это ритуал, который проводят психически больные, или же ритуал какого-то реально существующего культа?

— Пока неясно. В случае с Уоллес прослеживаются африканские связи, точнее, связи с африканским прорицателем. Я кое-кого из разбирающихся в таких делах людей просил проверить, отражены ли в антропологических записях сходные обстоятельства, как то: беременная женщина, разрезы, изъятие отдельных частей трупов, введение наркотических веществ. И как раз собирался поговорить с членами этого семейства и спросить у них, интересовалась ли жертва подобными материями.