Кассандра

— Но вы сами сказали, что элементер неподвластен эмоциям, желаниям, тогда зачем ему это надо?

— Ему не надо — он делает то, что приказывает ему человек, им управляющий. Сами понимаете, для этого надо обладать определенным уровнем знаний, которые в институте не получишь.

— А как закончилась история с тем художником-магом?

— Его разоблачили и сожгли вместе с картиной, таким образом освободив элементера от земной привязанности.

Леонид вспомнил, как Эльвира рассказывала о причуде своего мужа — ведь он добавлял кровь в краски. В картине «Агхори» кровь самого художника, в картине с жуком — кровь Эльвиры, которая теперь уже сама стала элементером и находится между небом и землей, не принадлежа этому миру. И это две картины из трех, которые хочет купить некто за огромные деньги. Не исключено, что в третьей картине, «Кассандре», присутствует чья-то кровь, возможно, и этот человек уже мертв. Теперь Леониду стало понятно, почему эти картины имели такую цену в глазах покупателя, явно знающего, как их можно использовать. Ценность этих картин заключается в возможности управлять духом умершего человека, который к ним привязан.

— Выходит, так просто — добавил в краски кровь… — начал Леонид, но Есфирь его сразу перебила.

— Во-первых, художник должен до этого пройти посвящение- инициацию, получить определенный уровень магических знаний. Чтобы всем этим овладеть, требуются многие годы подготовки.

— Выходит, надо быть фанатиком, чтобы на протяжении многих лет идти к такой сомнительной цели. А сюжет картин тоже имеет какое-то значение?

— Обязательно. В такой картине нет ничего лишнего — все работает на достижение цели, которую поставил перед собой художник-маг. Поэтому послушайте моего доброго совета и уничтожьте эти картины, пока они не принесли зло.

— Я подумаю, — произнес Леонид и вышел из кабинета.

«Легко сказать — уничтожить картины, стоящие десятки, а то и сотни тысяч долларов. А может, еще больше — они ведь уникальны не из-за подписи художника на обратной стороне, а благодаря своей страшной силе. Идеальная машина для убийства — следователь никогда не будет докапываться, почему вдруг человек совершил самоубийство. Отправить человека в сумасшедший дом — тоже убийство, только не тела, а личности. Уничтожив картины, я потеряю огромные деньги, но сделаю благо для людей, которых не знаю. Продав картины, я получу кругленькую сумму, астрал перекочует к новому владельцу, но кому-то после этого станет плохо, очень плохо».

Леонид остановил мальчика лет десяти с рюкзачком за спиной, идущего с сосредоточенным видом из школы:

— Привет, пацан. Видно, пятерок нахватался в школе?

— Я не пацан, а Петя. — Леониду сразу вспомнился Петр из сновидения, и у него защемило сердце. — Учусь хорошо — меньше, чем десятку, я не получаю, а то и одиннадцать, двенадцать.

— Молодец, Петя. Ты как раз мне и нужен.

— Зачем?

— Ответь на один вопрос и получишь пятерку на мороженое.

— Разводите?

— Держи. — Леонид достал из портмоне купюру и дал мальчику. — Представь, тебе приснился вещий сон, будто бы незнакомый парень, каждое утро выезжающий из соседнего двора на мотороллере, должен попасть под машину. У тебя единственный выход: взять молоток и пойти разбить мотороллер, но тогда твоим родителям придется за него заплатить, а ты лишишься подарков на целый год. Ответь, только честно, как бы ты поступил: разбил и остался бы без подарков, но спас бы незнакомого парня, или не полез бы в это дело?

— А если это не вещий сон?

— Может, и не вещий, но ты уверен, что вещий.

— Я бы пошел и рассказал ему про сон.

— А он тебе не поверит.

— Ну, если он такой дурной, зачем я себя буду наказывать на целый год? Да и от отца влетело бы за мотороллер.

— Спасибо, ты мне здорово помог.

Мальчик пошел дальше, время от времени оглядываясь на странного дядю. «В самом деле, почему я должен верить этой Есфирь, явно шарлатанке, не сомневающейся в чудовищных способностях картин покойного художника? Богатых чудаков, которые выбрасывают громадные суммы не только на картины, полно на свете. Надо думать в первую очередь о себе. Всеобщее благоденствие — это миф, есть блага для избранных и фига для остальных».

Зазвонил мобильный — номер был ему неизвестен.

— Слушаю вас, — сказал Леонид, чувствуя, что у него перехватило дыхание, — а вдруг это из милиции по поводу смерти Эльвиры?

— Вы сегодня заходили в галерею Свиридова, — раздался тихий почтительный голос. — Мой хозяин связался с покупателем, и тот… — Тут говоривший запнулся, видно, ему было трудно выговорить дальнейшее, но, сделав над собой усилие, продолжил: — согласен выплатить сто тысяч, — и сразу смолк, видно, спазмы сжали горло вечно печального продавца.

— Неплохо, — произнес Леонид, раздумывая: соглашаться или нет? Может, он продешевил? Ведь картины уникальны! Но язык, пока голова думала, все решил: — Согласен. Когда заключим сделку?

— Я с вами свяжусь, сначала надо произвести экспертизу.

— Каким образом и кто будет ее проводить?

— Покупатель сказал, что это он сам организует. Я с вами свяжусь.

Леонид шел по улице, по-прежнему раздираемый противоречиями: правильно ли он делает, продавая эти картины? Ведь зло безадресно и может вернуться к нему самому.

Третья картина имеет название «Кассандра», точно такое носит пещера. Леонид удивился: как такое могло быть, что это название прошло мимо его внимания и он не может вспомнить, что на ней изображено? Мучаясь любопытством, решил немедленно вернуться домой и найти ее. Судя по тому, что Смертолюбов и Эльвира мертвы, то же самое ожидало того, кто дал свою кровь для третьей картины — или это уже случилось? Возможно, кто-то заинтересован именно в этих трех картинах, потому что их «доноры» уже мертвы? Интересно, кто был этим третьим?

В этот момент вновь зазвонила мобилка, и на экране высветилось имя звонившего — «следвасвас». Леонида бросило в пот — это был следователь Василий Васильевич, который вел дело о смерти Стаса.

«Может, не отвечать? А что это изменит — лишь вызовет еще большие подозрения. Чего я так всполошился? Возможно, он звонит, потому что есть новости по поводу смерти Стаса».

— Слушаю вас, Василий Васильевич, — сказал он, в уме отметив три «вас», и подумал: «Это к добру или к неприятностям?»

— Леонид Григорьевич, очень хорошо, что вы меня узнали. Вы мне срочно нужны — приезжайте ко мне в райотдел. Куда — знаете. Пропуск я вам выпишу.

— У меня здесь важные дела… надо быть… А что случилось? — заколебался Леонид, не зная, как отказаться от подобного приглашения. «Похоже, я влип!» — мысль ужасала своей простотой, а еще больше страшили возможные последствия.

— Как это понять — совсем недавно добивались со мной встречи, а теперь нос воротите?! — слегка повысил голос следователь. — Приезжайте — это и в ваших интересах.

— Хорошо, скоро буду, если только ненадолго, — скрепя сердце согласился Леонид и вытер пот со лба.

— Обещаю, что управимся быстро, — отделался следователь ничего не значащей фразой.

Пока Леонид ехал в райотдел, внутри у него все будто обрывалось. Чтобы успокоиться, включил приемник. Из динамиков зазвучал Кузьма Скрябин — его последний хит «Люби до смерті». Многократное повторение в припеве «Люби до смерті! Люби до смерті! Люби до смерті!» вновь напомнило ночи, проведенные с Эльвирой, перед внутренним взором возникло ее мертвое лицо и окоченевшее тело — «Люби до смерті! Люби до смерті!».

Леонид, заходя в райотдел, огляделся и словно по-новому увидел окружающий мир: вереницы автомобилей медленно тянулись в обоих направлениях, по тротуарам спешили и неторопливо прогуливались люди, одолеваемые заботами дня и страдающие от избытка свободного времени. Но, пожалуй, никто из них не испытывал такого тяжелого чувства, с каким он вошел в кабинет следователя. Здесь, а точнее, на столе Василия Васильевича царил бедлам: кипы документов загромождали всю его поверхность, а часть даже была на полу. За двумя соседними столами сидели мрачные мужчины и что-то сосредоточенно писали, не обратив на приход Леонида никакого внимания.