Явление тайны

Уже перед рассветом, когда даже тараканы расползлись по щелям, он услышал зов.

Его охватил покой. Сердце билось медленно и ровно. Мочевой пузырь опустошался сам собой, как у младенца. Ему не было ни жарко, ни холодно. Не хотелось ни спать, ни бодрствовать. На этом перекрестке – не первом и, конечно, не последнем – что-то сжало его внутренности, требовательно взывая к нему.

Он встал, оделся, захватил невыпитую бутылку водки и вышел. Зов не ослабевал. Он вел за собой, когда холодная ночь приподняла свой покров и когда стало подниматься солнце. Яффе был бос. Ноги кровоточили, но собственное тело не беспокоило его, боль он заглушал водкой. К полудню, когда водка закончилась, он оказался посреди пустыни. Он брел в ту сторону, куда его призывали, почти не ощущая своих шагов. В голове не осталось ничего, кроме мыслей об Искусстве и о том, как им овладеть, но и они то появлялись, то исчезали.

Исчезла и пустыня. Ближе к вечеру он достиг места, где самые простые вещи – земля под ногами, темнеющее небо над головой – казались нереальными. Он даже не был уверен, что куда-то движется. Исчезновение реальности оказалось приятным, но недолгим. Зов влек его за собой вне зависимости от того, осознавал Яффе его или нет. На смену ночи внезапно пришел день, и он опять ощутил себя: он, живой Рэндольф Эрнест Яффе, стоит посреди пустыни, и он снова совсем голый. Было раннее утро. Солнце еще не поднялось, но уже прогревало воздух. Небо было абсолютно чистым.

Теперь он почувствовал боль и тошноту, но сопротивляться зову, звучавшему внутри, не мог. Он будет идти, даже если все его тело растрескается. Позже он вспомнил, что миновал заброшенный город и видел стальную башню посреди пустынного безмолвия. Но это было уже после того, как его путешествие закончилось – в простой каменной хижине, чья дверь открылась перед ним. Последние силы оставили его, он упал и перевалился через порог.

III

Когда он очнулся, дверь хижины оказалась закрыта, а его сознание было чистым и готовым к восприятию. По другую сторону тлеющего очага сидел старик с печальным, несколько глуповатым выражением лица – будто у клоуна, что лет пятьдесят подряд сносил оплеухи. Кожа его была пористая и жирная, а остатки волос – длинные и седые. Он сидел, скрестив ноги. Пока Яффе собирался с силами, чтобы начать разговор, старик приподнял ягодицы и громко пустил ветры.

– Ты отыскал путь сюда, – сказал он. – Я думал, ты не дойдешь. На этом пути многие погибли. У тебя сильная воля.

– Куда «сюда»? – едва смог спросить Яффе.

– В Петлю. Петлю времени. Я сделал ее, чтобы укрыться. Это единственное место, где я в безопасности.

– Кто ты?

– Меня зовут Киссун.

– Ты из Синклита?

На лице человека за очагом отразилось удивление.

– А ты много знаешь.

– Нет, не очень. Так, куски да обрывки.

– Мало кто знает о Синклите.

– Мне известно о нескольких таких людях.

– Да? – В голосе Киссуна послышалось напряжение. – Хотелось бы услышать имена.

– У меня были их письма, – начал было Яффе, но осекся: он забыл, где оставил письма – эти бесценные ключи, открывшие ему рай и ад.

– Чьи письма? – спросил Киссун.

– Людей, которые знали… которые догадывались об Искусстве.

– Да ну? И что же они там тебе сообщили? Яффе покачал головой.

– Пока не понял. Кажется, есть какое-то море…

– Есть. И ты, конечно же, хочешь узнать, где его найти, что с ним делать и как получить от него силу?

– Да.

– И что ты можешь предложить за науку? – спросил Киссун.

– У меня ничего нет.

– Позволь мне об этом судить, – сказал Киссун и поднял глаза к своду крыши, словно увидел что-то в клубившемся там дыму.

– Ладно. Бери у меня все, что захочешь, – сказал Яффе.

– Это справедливо.

– Мне нужно знать. Мне необходимо Искусство.

– Конечно, конечно.

– Я уже пережил все, что мне было нужно, – сказал Яффе. Взгляд Киссуна вновь обратился к Яффе.

– Да? Сомневаюсь.

– Мне нужно… мне нужно… («Что? – думал он. – Что тебе нужно?») Мне нужны объяснения, – сказал он.

– Ну, и с чего начнем?

– С моря, – сказал Яффе.

– А-а, с моря.

– Где оно?

– Ты когда-нибудь любил? – ответил Киссун.

– Думаю, да.

– Тогда ты дважды проник в Субстанцию. В первый раз – когда вышел из утробы, второй – когда спал с любимой женщиной. Или мужчиной, – старик засмеялся. – Не имеет значения.

– Субстанция – это море?

– Субстанция – это море. И в нем есть остров Эфемерида.

– Я хочу туда, – выдохнул Яффе.

– Ты туда попадешь. Как минимум еще один раз.

– Когда?

– В последнюю ночь своей жизни. Так бывает со всеми. Трижды люди окунаются в море Мечты. Если меньше – человек сходит с ума. Если больше…

– Что тогда?

– Он перестает быть человеком.

– А Искусство?

– Ну… Тут мнения расходятся.

– Ты владеешь им?

– Владею чем?

– Искусством. Владеешь ли ты Искусством? Можешь ли обучить меня?

– Возможно.

– Ты из Синклита. Один из них. Ты должен знать все.

– Один из них? – переспросил старик. – Я последний. Я единственный.

– Тогда поделись со мной. Я хочу изменить мир.

– Скромные, однако, у тебя амбиции.

– Хватит придуриваться! – воскликнул Яффе. Зашевелилось подозрение, что старик морочит ему голову. – Я не уйду с пустыми руками, Киссун. Обучившись Искусству, я смогу войти в Субстанцию, так ведь?

– Откуда ты знаешь?

– Скажи мне, это так?

– Так. Но повторяю вопрос: откуда ты знаешь?

– Я умею делать выводы, и я их делаю. – Яффе ухмыльнулся, куски головоломки стали складываться у него в голове. – Субстанция находится за пределами нашего мира, так? И Искусство дает возможность ступить за эти пределы в любое время, когда захочешь. Палец в пироге.

– А?

– Так кто-то называл это. Палец в пироге.

– Зачем же ограничиваться пальцем?

– И верно! Почему бы не сунуть туда руку?

На лице Киссуна проступило нечто, похожее на восхищение.

– Как жаль, что ты так слабо развит. А то я мог бы поделиться с тобой.

– Что ты сказал?

– В тебе слишком много от обезьяны. Я не могу открыть тебе тайны, которые храню. Они – слишком мощное оружие, они опасны. Ты не знаешь, что с ними делать. В результате ты загадишь Субстанцию ребяческими амбициями. А Субстанцию нужно оберегать.

– Я сказал… Я не уйду отсюда с пустыми руками. Я дам тебе все, что ты хочешь. Все, что у меня есть. Только научи.

– Ты отдашь мне свое тело? – спросил Киссун. – Отдашь?

– Что?

– Это единственное, что ты можешь продать. Так ты отдашь мне его?

Этот ответ смутил Яффе.

– Тебе нужен секс?

– Господи, нет.

– Тогда что? Не понимаю.

– Твоя кровь и плоть. Сосуд. Я хочу занять твое тело. Яффе смотрел на Киссуна, Киссун – на него.

– Ну так как? – сказал старик.

– Ты же не сможешь влезть в мою шкуру?

– Смогу, если ты ее освободишь…

– Я тебе не верю.

– Яффе, уж тебе-то, единственному из всех людей, не пристало говорить «не верю». Необычное – это нормально. Существуют временные петли – и мы сейчас находимся как раз в такой. В наших головах живут армии, готовые вступить в бой. Между ног у человека есть солнце, а в небе – влагалище. Правила написаны для всех сфер.

– Правила?

– Молитвы! Чары! Магия, магия! И ты прав, Субстанция – это ее источник, а Искусство – замок и одновременно ключ от замка. Ты думаешь, мне трудно влезть в твою шкуру? Неужели ты ничему не научился?

– Ну, допустим, я соглашусь…

– Допустим.

– Что случится со мной, если я отдам тебе тело?

– Ты останешься здесь. Как дух. Это какой-никакой, но все-таки дом. Потом я вернусь. И ты получишь обратно свои плоть и кровь.

– Зачем тебе мое тело? – спросил Яффе. – Оно ни к черту не годится.

– Это мое дело, – ответил Киссун.

– Я хочу знать.

– А я не хочу отвечать. Если тебе необходимо Искусство, делай по-моему. У тебя нет выбора.