Ведьмино отродье (ЛП)

Кровать стояла между окнами. Одна занавеска была отдернута, и комнату заливал лунный свет. Кеан вспомнил, что подобное обстоятельство было упомянуто в рассказе Майры о переполохе предыдущей ночью.

— Бог ты мой, кто же мог распахнуть шторы? — пробормотал он.

В холодном белом свете Роберт увидел распростертого сэра Майкла: серебристые волосы словно сияли, угловатое волевое лицо смотрело на всепроникающее ночное светило. Остекленевшие глаза вылезли из орбит, кожа почернела, скрюченные смертью пальцы сжимали одеяло. Кеану понадобилось все мужество, чтобы заставить себя дотронуться до ученого.

Без сомнений, он был мертв.

На лестнице послышались шаги. Ошеломленный Кеан повернулся, ожидая увидеть местного врача. Но в комнату вбежал его отец и тут же включил свет. Обычно румяное лицо мужчины имело сероватый оттенок. Он почти не замечал сына.

— Феррара! — повторял он, подходя к кровати. — Феррара!

Он опустился на колени рядом с мертвецом.

— Феррара, дружище! — он всхлипнул. Роберт Кеан, задыхаясь от слез, покинул комнату и спустился вниз.

В холле уже собрались слуги во главе с Фэлтоном.

— Как мисс Дюкен?

— Пришла в себя, сэр. Миссис Хьюм отвела ее в одну из спален.

Кеан замешкался, а потом направился в безлюдную библиотеку — там все еще горел свет. Он шагал туда-сюда по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Через некоторое время постучался и вошел Фэлтон. Он явно был рад поговорить.

— Только что позвонили мистеру Энтони в Оксфорд, сэр. Я думаю, вы должны знать об этом. Он уже едет, сэр, и прибудет в четыре.

— Спасибо, — коротко ответил Кеан.

Через десять минут к нему присоединился отец. Это был стройный хорошо сохранившийся мужчина с живыми глазами и решительными движениями, хотя от сына не ускользнуло, что от произошедшего он постарел лет на пять. Лицо его неестественно побледнело, но других признаков волнения он не выказывал.

— Ну, Роб, — резко сказал он, — вижу, у тебя есть чем со мной поделиться. Я слушаю.

Роберт Кеан облокотился о книжный шкаф.

— У меня есть что рассказать вам, сэр, и есть о чем спросить.

— Сначала история, потом вопрос.

— Мой рассказ начинается в заводи на Темзе…

Доктор Кеан сделал недовольное лицо, но сын все же начал в мельчайших деталях описывать смерть большого лебедя. Потом он перешел к рассказу о том, что увидел в квартире у Энтони Феррары, и добрался до момента, когда Феррара что-то бросил в камин.

— Стоп! — прервал доктор Кеан. — Что это было?

Ноздри доктора трепетали, глаза горели, выдавая с трудом скрываемые чувства.

— Не уверен, сэр, но…

— Хорошо. Что, по твоему мнению, он бросил в огонь?

— Статуэтку из воска или похожего материала, изображающую лебедя.

В этом момент, несмотря на всю свою выдержку, доктор Кеан так сильно побледнел, что сын сразу подскочил к нему.

— Я в порядке, Роб, — отец отстранил молодого человека и, повернувшись, медленно побрел вглубь комнаты. — Продолжай, — хрипло попросил он.

Роберт рассказал все, вплоть до посещения больницы и осмотра мертвой девушки.

— Ты уверен, что это была девушка с фотографии в квартире Энтони и что именно она встретила тебя у лестницы?

— Абсолютно, сэр.

— Рассказывай дальше.

И вновь молодой человек продолжил и дошел до истории Майры Дюкен о призрачных руках и упоминании Фэлтона о странном запахе в доме.

— Кольцо, — перебил доктор Кеан, — она узнает его, если увидит?

— Говорит, что да.

— Что-нибудь еще?

— Если верить вашим книгам, сэр, Труа-Эшель и д'Анкр были умерщвлены за подобное во времена менее просвещенные.

— Менее просвещенные, мальчик мой! — доктор Кеан посмотрел на него горящими глазами. — И более просвещенные, если говорить о силах ада!

— То есть вы полагаете…

— «Полагаю»! Разве я зря посвятил полжизни изучению этой науки? Разве я ездил с несчастным Майклом Феррарой в Египет, чтобы мы ничего там не узнали? Боже праведный! Каков конец для его трудов! Какова награда за мои усилия!

Он закрыл лицо дрожащими руками.

— Не очень понимаю, о чем вы, сэр, — сказал Роберт Кеан, — поэтому и хочу задать вопрос.

Доктор Кеан молчал и не двигался.

— Кто такой Энтони Феррара?

На этот раз доктор взглянул на сына, отведя руки от изможденного лица.

— Ты уже как-то спрашивал об этом.

— И задаю этот вопрос сейчас, сэр, надеясь все же получить ответ.

— Нет, я не могу ответить на него, Роб.

— Почему, сэр? Вы поклялись молчать?

— В каком-то смысле, да. Но настоящая причина заключается в том, что я сам не знаю.

— Не знаете?

— Ты не ослышался.

— Боже мой, сэр, вы удивляете меня! Я никогда не сомневался в том, что Феррару усыновили, но все же мне в голову не приходило, что вам ничего не известно о его происхождении.

— Ты не изучал всего того, что приходилось изучать мне; и не надо тебе этого. Тем не менее, в этом кроется причина, по которой я не могу беседовать с тобой на данную тему. Но, возможно, я расскажу кое-что о Труа-Эшеле и Кончино Кончини. Насколько я понял, ты пытался разыскать в моей библиотеке какую-то книгу, но не нашел?

— Я искал «Папирус Харриса» в переводе Шаба.^[15]

— Что ты о нем знаешь?

— Как-то видел книгу в квартире Феррары.

Доктор Кеан слегка вздрогнул.

— Вот как! Экземпляр из моей библиотеки должен быть здесь. Я недавно одолжил его сэру Майклу. Возможно, он где-то на полках.

Он зажег еще одну лампу и начал осматривать ряды книг.

— Нашел, — сказал он и, положив том на стол, раскрыл его. — Вот этот отрывок заинтересует тебя.

Он указал на абзац пальцем. Сын склонился над книгой и прочел:

«Хай, порочный человек, был пастухом. Однажды он сказал: „О, если бы у меня была магическая книга, дарующая неограниченное могущество!“ И обрел он книгу Заклинаний… Божественными силами стал он зачаровывать людей. Приобрел он склеп глубоко в земле и снабдил нужной утварью. И делал там фигурки людей и приворотные амулеты. И совершил страшные злодеяния».

— Флиндерс Питри,^[16] — сказал доктор Кеан, — упоминает «Книгу Тота^[17]» как еще один магический источник, дающий подобные силы.

— Но, сэр, в конце концов, сейчас двадцатый век — это же просто суеверия!

— Я тоже так когда-то считал, — ответил доктор. — Но потом узнал, что египетская магия реальна и могущественна. Большая ее часть основана на гипнозе, но есть и иное знание. Все наши современные ученые труды — детские сказки по сравнению с такими манускриптами, как египетская «Книга мертвых». Помилуй меня господь! Что же я наделал!

— Вам не в чем себя упрекнуть, сэр.

— Разве? — хрипло сказал доктор Кеан. — Ах, Роб, ты просто ничего не знаешь!

В дверь постучали, и вошел семейный врач.

— Это очень специфический случай, доктор Кеан, — неуверенно начал он. — Вскрытие…

— Чушь! — возразил доктор Кеан. — Сэр Элвин Гроувз предвидел такой исход. Я тоже его не исключал.

— Но с обеих сторон горла явные следы давления…

— Конечно. Такие следы естественны при подобном заболевании. Сэр Майкл долгое время жил на Востоке и там переболел особой формой чумы. Он умер именно от ее последствий. Она очень заразна, и ее нельзя окончательно излечить. На этой неделе в одной из больниц скончалась девушка: на ее шее точно такие же следы, — он повернулся к сыну. — Ты ведь ее видел, Роб?

Роберт Кеан кивнул, и наконец медик ушел: он был заинтригован, но не осмелился спорить с таким светилом, как доктор Брюс Кеан. Сам же знаменитый врачеватель расположился в кресле, оперев подбородок о ладонь левой руки. Роберт Кеан беспокойно метался по библиотеке. В половине третьего Фэлтон принес поднос с закусками, но ни один из мужчин так к ним и не притронулся.

— Как мисс Дюкен? — спросил Роберт.

— Только что заснула, сэр.

— Хорошо, — пробормотал доктор Кеан. — Блаженна молодость.

После ухода слуги вновь повисла тишина, прерываемая лишь редкими репликами, несмотря на то, что мужчины не прекращали о чем-то напряженно размышлять. Примерно без пятнадцати три доктор Кеан встал, услышав, что к дому подъезжают. Он посмотрел в окно. Уже забрезжил рассвет. Вдоль по аллее с ревом пронесся автомобиль и встал у дома.