Сибирская жуть-2

ТАЕЖНЫЙ СПАСАТЕЛЬ

В старые времена много было в наших краях богатых купцов. Везли сибирские купцы полезные и нужные товары в самые дальние уголки Сибири. Тянули лошадки много саней с товарами для людей сибирских. Доставляли охотникам новые ружья да порох, хозяйкам пестрые ткани, соль, инструмент строительный, даже станки, котлы и посуду. Привозили душистый чай и ароматный кофе. Плату брали за свой товар дарами таежными, мехами соболиными, горностаевыми. Получали с охотников и шкуры медвежьи, кабаржиную струю и песок золотой. Добром этим грузили санные обозы купеческие. Вывозили в дальние страны.

Но непросто добраться купцам до богатых заимок. Много препятствий на их пути. Занесет зимой дороги таежные вьюгами да буранами. Останется на многие версты только один торговый путь – скованная морозом река. Дикий зверь бродит в лесах дремучих, пугает обозных лошадок. Крадутся за обозом волчьи стаи и одинокие шатуны. Но и это не беда, самое трудное в пути – зимнее ненастье.

Засвистит ветер северный, нагонит снежные тучи, да так, что станет темно, как ночью, и в пяти шагах не разобрать, что такое впереди. Мороз пробирается сквозь одежду, обжигает лицо, студит ноги, а путь еще далек.

Рассказывали купцы сибирские про такой случай в дороге.

Застала торговый многолюдный обоз непогода. Завыл по-звериному в вершинах старых кедров сильный ветер, закружились вихри снежные, бросая в лица путников острые льдинки. По замерзшей реке движется обоз. Оступаются на ледяных торосах лошадки, ранят ноги. Торопят коней извозчики, заботятся о скором пути. На первом возу старший перевозчик Артемий, бывалый человек. Покрикивает Артемий на возчиков, голосом зычным подбадривает. Мужчина видный, высокого роста, русые кудри из-под шапки барсучьей выбились, инеем белеют.

«Сейчас поворот реки будет и устье впадающей речки. Рядом и деревня, Усть-Барга называется. Потерпите, мужики, отогреемся скоро!» – успокаивает уставших обозников Артемий. Дорогу проводник знает, только мало знаний в круговерти такой, в вертепе снежном. Ледяные вихри стеной встали, ничего не видно, дышать трудно, снежными иголками засыпаны одежды. Устали лошадки, неохотно идут, а некоторые и совсем остановиться норовят. Ворчат возницы. Не видно ни берега, ни деревни, только мороз злится пуще прежнего. Встали лошади, остановился обоз, решили ночевать на дороге ледяной реки. Обогреться бы у костерка, кипятку испить, но развести огонь на злом ветру не сможет никто. Идти нет сил, а стоять опасно! Далеко разносит ветер по тайге вкусный запах обоза. Осмелели идущие следом голодные волки, затянули невеселые песни, стали подходить ближе. Окружила купцов темная, кромешная, ночная мгла.

Замерли возчики, не поймут: мороз пробирается под тулупы или страх замораживает спины, останавливает сердца угрозой смерти…

Вдруг видят обозники, мелькает в далекой темноте огонек, маячит искрой светлячка ночного. «Смотрите, братцы! Гляньте!» – кричит старший ямщик Артемий. Заметили и прочие путники, зашумели, зовут к себе гостя ненаглядного. Да вот и вышел из вихря снежного человек. Одет в шубу ланьей кожи с капюшоном, на ногах унты с длинными голенищами. Держит человек этот в руке яркий фонарь дорожный. Светит фонарь далеко сквозь пургу снежную. Обрадовались обозники, попросили пришельца указать путь в безопасное место для ночлега. А он как будто все знает давно, рукой знак подал, чтобы ехали за ним следом.

Ожили люди, стегнули коней, тронулись тяжелые сани за человеком с фонарем. Вскоре и поворот нашелся, выехали сани на бережок, потом к лесу, вправо свернули. Удивился старший возница Артемий месту незнакомому. Выступила вдруг из мрака ночного огромная каменная гора. Хотел Артемий крикнуть обозникам, чтобы побереглись, повернули, да тут озарил яркий свет вход в пещеру. Высокий свод каменного пролома позволял проехать любой повозке вместе с лошадью. Весь обоз торговый поместился в пещере и еще места много осталось. Мороз и вьюга снаружи злятся, а в пещере тихо, спокойно. Развели побыстрее огонь жаркий, согрелись, перекусили, да и вспомнили, что забыли поблагодарить своего спасителя. Оказывается, молодой паренек вывел купцов к пещере.

Обещал парень утром зайти, фонарь свой на выступ каменный поставил, чтоб светил гостям торговым.

Отдохнули люди, коней накормили, убежище свое рассмотрели. Приняла путников просторная, сухая пещера. Присмотрелись купцы и ахнули: стены и своды пещеры словно во дворце каменном, прозрачном с золотыми жилками. Горят внутри камня зернышки золотые, сверкают искорками. Удивились люди чуду природы. Хотели достать золото из стены пещерной, каменной. Стучат, долбят инструментом разным, а отбить ни крошки не могут!

Подошел и ямщик Артемий, большой силы человек. Размахнулся, ударил по камню чудному железным топором. Да не тут-то было! Не осталось даже и царапины на гладком стеклянном камне. Свечу зажгли, поднесли к стене пещерной. Бегут дорожки золотых искр, разбегаются по минералу невиданному. Красота! Поняли купцы, что богатство природы для всех предназначено, украшением сибирской земли служит.

Настало ясное утро, выглянуло солнышко. Пришел попрощаться со спасенными тот, кто из беды вывел. Познакомились с ним купцы. Оказалось, что спас их молодой внук егеря здешней тайги. Время не сохранило имя отважного паренька, но о делах его говорят и сегодня, бессмертна доброта его. Сам взялся молодой сибиряк заботиться о заплутавших путниках. Мудрый дедушка его учил поступать так, помогать людям.

Поблагодарили купцы юношу сердечно и спрашивают: «Зачем награды не требуешь? Золотых монет можем дать, тканей заморских. Купцы мы богатые, много товаров у нас разных».

Улыбнулся таежный спасатель: «Ничего мне не надо, все тайга дает! Товары свои по Богу продавайте, недорого, людям на радость. Счастливый путь!» Пошел паренек к избушке на берегу Кана, где жил вместе с дедом. Долго видели купцы, как вьется над избою веселый дымок.

Дивились люди торговые благородству юноши, не страшащемуся ни мороза, ни бурана снежного, ни зверя таежного.

Вспомнили, что в городе Енисейске, в приезжем доме, рассказывали им про таежного спасателя, старика древнего. А это молодой парень! Однако, внук взялся дедушке помогать.

Повезли торговые люди товары в глухие места и в обжитые города. Всюду добром вспоминали парня, таежного спасателя. Всем говорили, что изобильна Сибирь и богата, но главное, что люди богаты там добротой великой и бескорыстием. Да будет так всегда!

ЛЬДИНЫ КАМЕННЫЕ

Историю о нетающих льдинах рассказали мне охотники, сохранившие предание, как память о древних предках своих.

По быстрой реке Кан проходил зимний торговый путь, или зимник. Торговые люди везли в обозах по зимнему торговому пути много полезных вещей: ружья охотничьи, порох, ткани, одежду, посуду, даже станки ткацкие. Время стерло в памяти народной имена первопроходцев, но дела их остались навечно. На берегу Кана стоял дом сибирского татарина, по имени Епанчи. Его потомки, в городе нашем живущие, уверяют, что дом построил еще отец Епанчи, в 1830 году. В то время различали татар качинских, кизильских, кайбальских, теперь забайкальских, минусинских. Из каких был татарин Епанчи, история не сохранила известий. Но то, что он жил не в юрте, не кочевал вслед за пушными зверями, на которых охотился, а устроил себе просторный дом, свидетельствовало о незаурядных способностях. Охотился Епанчи на горностаев, куниц, белок, чернохвостых и простых. Снаряжение охотничье сам готовил: лук упругий, длиной в два аршина, стянутый тетивой из струны. Лук охотничий оклеивался сверху берестой и обкладывался внизу роговой накладкой. Чтобы при спуске стрелы не ушибалась рука, прикреплялся костяной выгнутый щиток. Стрела умелого Епанчи била дальше, чем заряд винтовочный.

Большая семья у Епанчи, шесть дочерей и жена Тамина. Красивые дочери у хозяина, налюбоваться невозможно. Блестят косы девичьи, как озерная вода под луной. Смородиновые глаза девушек пронзительны, добротой светятся, щечки спелой малиной горят. Стройные и умные дочери у Епанчи, все погодки. Каждая сестра старше другой только на один год. За каждую дочь, по обычаю татарскому, должен был Епанчи получить от жениха ясак. В русском переводе слово «ясак» означало плату, или налог. Обычно добрые родители этот сбор с жениха ему же в семью и отдавали на обзаведение хозяйством молодых супругов, чтобы молодые жили в полном достатке.