Властелин страны кошмаров

— Я понимаю, — сказал он. — Зачем ты опять так рискуешь собой?

— О, Джим. — Она медленно покачала головой, и Джим смущенно отвернулся.

— Тебя сопровождает только один человек? — спросила Линда. — Ты можешь от него избавиться?

— Кажется, придется.

Минуту он обдумывал, как быть.

— Там на стоянке еще крутятся эти мальчишки?

— Я видела, кто-то прогнал их, но они вернулись.

Джим осмотрел платформу. Где-то зазвонил звонок, дежурный по станции вернулся к себе в кабинет.

— На стоянке припаркована японская машина, зеленая с откидным верхом. Дай им денег, чтобы они разбили ветровое стекло, и постарайся, чтобы здесь об этом стало известно.

— Мальчишки не пойдут на это.

— Ради тебя пойдут. А сама тем временем садись в машину — ты ведь на машине?

Она нервно кивнула.

— Поезжай по дороге, которая проходит под железнодорожным мостом, и жди. Я буду там, как только смогу. Теперь давай прощаться, постарайся, чтобы казалось, будто мы расстаемся навсегда.

Они неловко пожали друг другу руки, мгновение спустя это рукопожатие превратилось в крепкое объятие, ни один из них не хотел разжимать рук. Он покачивал Линду и шептал, что все будет хорошо. Она ушла не оглядываясь, Джим вернулся в зал ожидания. Детектив поднял глаза, когда он вошел в комнату.

— Спасибо, — сказал Джим, сел на пластиковый стул и изобразил подобающее уныние. Детектив перевернул страницу и начал читать следующую «подлинную исповедь».

Пару минут спустя Джим услышал вдалеке какие-то крики и звон разбитого стекла. Детектив даже не поднял головы, он углубился в «Моего брата, насильника». Очевидно, он ничего не заметил. Джим сложил руки на груди и постарался сидеть спокойно, ожидая, что будет дальше.

Прошло немало времени, прежде чем появился начальник станции, Джим уже начал волноваться, что раньше подойдет его поезд. Детектив дважды поднимал голову и смотрел на часы, он уже отложил журнал и встал, когда начальник станции легонько постучал в окно. При одном упоминании своей машины детектив уже был в дверях.

— Ждите меня здесь! — приказал он Джиму и кинулся осматривать повреждения.

Джим постоял в дверях, дожидаясь, пока детектив не исчезнет из поля зрения, схватил сумку, в которой были все его пожитки, вышел на платформу и побежал вдоль путей к тому месту, где внизу проходила дорога. Ограждение было невысоким, по пояс. Когда Джим посмотрел вниз, он увидел, как из-под моста выехал и остановился белый «опель». За ограждением шел крутой откос. Джим мог бы перепрыгнуть через ограду и пробраться по откосу вниз на дорогу.

Линда открыла дверцу пассажирского сиденья, когда он оказался на дороге, весь исцарапанный, запыхавшийся, с перемазанными руками. Он прыгнул внутрь и еще не захлопнул дверцу, когда машина рванулась вперед.

— Я сказала только про ветровое стекло, — начала Линда, — но они отделали всю машину.

— Пожалуйста, не надо. Я и так чувствую себя последней скотиной. Никто за нами не следует?

Линда посмотрела в зеркало:

— Кажется, нет.

Джим обернулся, чтобы посмотреть самому; вдали ехала какая-то желтая машина.

— Куда мы отсюда направимся, ваши предложения? — спросила Линда.

— Поехали в Оберланд, — сказал Джим, снова садясь прямо. — Объясню, когда увижу нечто такое, что смогу вспомнить.

Линда была озадачена:

— А что в Оберланде?

— Воспоминания.

Глава 31

Часа через два они уже были в горах к югу от Берна, медленно пробираясь по берегу озера к конечной станции железнодорожной ветки, которая вела дальше в горы. До начала зимнего сезона оставалось еще несколько недель. Джим рассказал, что когда был здесь в прошлый раз, он запомнил крыши, увенчанные тяжелыми шапками снега, и фиакры, запряженные лошадьми, которые катали туристов по расчищенной эспланаде. А сейчас большие отели вроде «Бауривага» или «Европейского» пустовали, цепи загораживали подъездные аллеи, окна были закрыты ставнями. Затемняя дневной свет, над головой возвышались склоны. Пройдя все курортное местечко из конца в конец, они встретили всего несколько человек.

Джим рассказал ей, что Терри Сакс мертв и как это случилось. Он не стал говорить, откуда узнал об этом.

Она тревожно смотрела на него, припоминая слова Питера Виверо. После их первой и последней встречи он несколько дней избегал ее, а потом вообще куда-то пропал. Джим выглядел лучше, чем в те времена, когда она увидела его впервые. Но в нем ощущалась какая-то отчужденность, которой не было раньше. Он походил на человека, увидевшего страну, описать которую не хватает слов, и она снова задала себе вопрос: а вдруг есть доля истины в том, о чем говорил ей Виверо?

Ей захотелось спросить Джима об этом прямо сейчас. Но она не знала как.

Конечная станция горной железнодорожной ветки была расположена на окраине городка, в той части долины, где уже не было отелей и кафе-кондитерских, где на отшибе среди пышной зелени стояли старинные деревянные хижины. Под автостоянку был отведен кусок земли, посыпанный гравием и обнесенный металлическим заборчиком. Линда поставила машину рядом с огромным грузовиком фирмы «Мерседес» и выключила двигатель. Наступила такая тишина, что они расслышали звон колокольчиков, доносившийся с окрестных склонов, где паслись коровы.

Сама станция была расположена в туннеле, прорубленном в склоне долины. Отсюда круто вверх уходили рельсы. В туннеле шли ремонтные работы, поэтому вход загромождали строительные леса и желтый экскаватор, который смахивал на скелет динозавра, еле помещающийся в стенах музея. Они обошли стройплощадку и попали на платформу. Окошко кассы было закрыто, сама будка загорожена досками и бухтами кабеля, но в вагонах уже сидели пассажиры. Джим и Линда прошли через турникет и зашли в вагон.

Вагоны были сконструированы в соответствии с крутым уклоном, под которым были расположены рельсы. Так что проход состоял из узеньких ступенек и сиденья шли лесенкой. В вагоне было пять человек, не считая машиниста-кондуктора, который продал им билеты. Трое железнодорожных рабочих и двое фермеров расположились поблизости от багажного отделения, где у них были сложены какие-то мешки и новенькая оцинкованная тачка. Джим и Линда сели на самом верху, подальше от остальных. В вагон сели еще несколько человек, об этом можно было судить на слух, потому что с того места, где сидели Джим и Линда, их не было видно, а потом мимо них наверх вскарабкался кондуктор, чтобы выполнять обязанности машиниста поезда.

Наконец Линда не выдержала:

— Может быть, я все-таки узнаю, куда мы направляемся?

— В питомник ездовых собак, — сказал Джим.

— Но он закрыт.

— Да, я слышал об этом.

Прозвенел звонок, двери автоматически закрылись, поезд дернулся, и началось медленное, ровное восхождение к дневному свету.

— Если компания заморозила проект и стерла все файлы, имеющие к нему отношение, возможно, это единственное место, где я смогу добыть хоть какие-то свидетельства, — продолжал Джим. — Рашель думает, что я все еще не помню, где расположено это место и что там произошло, но она ошибается. Мне очень хочется помучить их, но главное — выжить самому.

— О каких свидетельствах ты говоришь?

— Какой-нибудь образец из той бракованной партии. Что угодно. Я не могу нанести им поражение, я это понял. Но, может быть, я смогу добиться какого-то перемирия с Рашелью.

— Не исключено, что уже слишком поздно, — сказала Линда.

Джим выглянул в окно.

— Я знаю.

Городок и озеро удалялись вниз по мере того, как сами они толчками, как на буксире, ползли вверх. Они направлялись в те места, куда не вели никакие дороги, хотя там существовали какие-то фермы и лесные тропы, по которым возможно было пробраться, имея в запасе много терпения и полноприводную машину. Через некоторое время они выбрались из полумрака долины, кругом внезапно засиял солнечный свет, вдоль полотна дороги стали попадаться бугорки снега, сохранившиеся в укромных уголках.