Ночной кошмар (ЛП)

Путь до старого черного с рыжим «Субару Аутбек» растянулся, казалось, на километр. К тому времени, как Роман выскочил на обочину и затолкал ключ в замок, он вымок насквозь. Когда он заводил двигатель, с лица и рук капала вода, и Роман задумался о недельном отпуске. Пять дней из семи он проспит. Даже шесть. А седьмой прибережет, чтобы съездить куда-нибудь.

Выехав на дорогу, Роман почувствовал волну утомления, а резкие движения поставленных на полную мощность «дворников» заворожили его. На момент показалось, что потемнело в глазах, но эта темнота была в салоне и заполнила его. Огоньки на приборной доске угасли, и хриплый женский голос шепнул на ухо:

– Мы с тобой еще не закончили.

Когда отказал двигатель и машина по инерции откатилась к поросшей травой насыпи, Роман был уже был без сознания и дышал с трудом.

– Да тут чертов торнадо, – пожаловался Дин, когда вымокший насквозь брат забрался в машину.

Нервно кусая ногти, Люси Куинн наклонилась с заднего сиденья и шепнула:

– Это безумие какое-то.

– Пока еще цветочки, – отозвался Дин. – Скоро ягодки пойдут.

– Дин, я ее достал, – Сэм злился на себя. – Даже ранил, но недостаточно сильно.

– Мы ее замочим, – пообещал Дин увереннее, чем чувствовал.

Сквозь отчаянно мелькающие щетки стеклоочистителей они смотрели, как огромная воронка – черная громада на фоне ночного неба – продвигается по западной части города.

«Импала» направилась туда по Велкер-стрит, но Дин вел машину осторожно, потому что плана на случай столкновения с торнадо у него не было. Это как тигра за хвост ловить. И, как будто в подтверждение необдуманности этого поступка, все остальные автомобили спешили в противоположном направлении. До смерча осталось километра два, когда с дома сорвалась крыша и улетела в темноту, словно воздушный змей с оборванной ниткой.

– Что хорошо, – мрачно проговорил Дин, – летающих коров не видать.

Они подъехали еще ближе, и увидели, что смерч пронесся по парковке перед заправочной станцией, направляясь к колонкам. Одна из опор, удерживающих тент над заправкой, погнулась, и крыша опрокинулась, заскрежетала металлом, царапая асфальт и разбрасывая искры.

За два квартала Дин надавил на тормоз, и «Импала» перед тем, как остановиться, прокатилась еще немного по скользкой дороге. Перед ними расцвел взрыв, от ударной волны машина качнулась. Осколки стекла и горящие металлические обломки усыпали землю. Покореженный кусок корпуса насоса шлепнулся на капот «Импалы», отскочил и прокатился по дороге до бордюра.

– Дин, он исчез, – сказал Сэм.

Сперва Дин подумал, что брат говорит о взрыве на заправке, который – в отличие от призрачного «Чарджера» – определенно не исчез. Пламя все так же пылало, дым клубами тянулся в небо, а обломки звякали и клацали вокруг. Заправочная станция была настоящая, не оживший кошмар, и взорвалась она по-настоящему. Но потом он заметил, что стих жестокий ветер, который трепал «Импалу» при приближении к смерчу. Посмотрев по сторонам и высунувшись для верности из окна, Дин убедился, что торнадо и вправду исчез.

– Ну, хоть что-то, – пробормотал он.

Дин развернулся на пустой дороге и погнал обратно к кафе «У Си Джея», но не успели они проехать и пары километров, как «Импалу» легонько тряхнуло. В следующий момент она накренилась вправо и завибрировала. Решив, что машина получила повреждение, Дин съехал к обочине для быстрого осмотра. Но стоило ему выйти из машины, как задрожала земля. В припаркованных вдоль улицы автомобилях взвыли сигнализации, окна в ближайших зданиях треснули и осыпались, а в свете фар Дин разглядел, как по асфальту ползут трещины.

– Шикарно, после торнадо только землетрясения не хватало.

Он быстро сел в машину и погнал к кафе.

– Дин! Осторожно! – заорал Сэм.

Расщелину, по диагонали пересекающую Велкер-стрит, Дин заметил вовремя: она разошлась на достаточную ширину, чтобы поймать в себя колесо и сломать ось. Дин сумел избежать худшей ее части, резко вывернув руль, а вот автомобилю Государственного патруля Колорадо, выскочившему с другой стороны, не так повезло. Разлом продолжал расходиться и автомобиль, попав в него передними колесами, врезался бампером в противоположный край трещины. Машина накренилась вперед, опрокидываясь в провал. Патрульные, распахнув дверцы, не теряя времени, забрались на крышу и сумели спрыгнуть на землю до того, как машина с гулким скрежетом ушла в провал, и над землей остался только багажник. Дин помедлил, прикидывая, не нужна ли помощь, но второй патрульный автомобиль остановился прежде, чем врезался в первый, и оставшиеся без транспорта полицейские, подбежав к нему, забрались на заднее сиденье.

Когда Роман Мессерли, умирая, уже ничего не мог дать ночнице, его тело тряхнуло таким спазмом, что треснула ключица. Ночница отпустила его голову, и тело упало вперед, повиснув на ремне. Всю свою жизнь он беспокоился за возможные трагедии и несчастные случаи, несмотря на то, что его учили противостоять им. Больше ему беспокоиться не придется, но ночница сделала его страхи реальностью, и Роман в некотором смысле оставил свой след в городе.

Потеряв плотность, чудовище взмыло в ночной воздух, наполнившись украденной у первых жертв энергией. Горящими красными глазами ночница смотрела с высоты на город, на распространяющийся по нему хаос и рычала от удовольствия – словно пронзительный ветер свистел. Она чувствовала город одним целым, от края до края, маленький людской муравейник, полный страха и неуверенности, сомнений и горя. Перед тем, как спуститься к следующей жертве, она выплеснула перед собой темноту, которая заразит каждый разум на километры вокруг. Те, кто не спит, почувствуют продирающий по позвоночнику холод, ощутят непонятный ужас, а спящие... о, спящие разговаривали на ее языке, и она отвечала им, распространяя глубоко в их мысли самую кромешную тьму.

↑ Tехасский холдем – самая популярная на сегодня разновидность покера, игра с двумя карманными и пятью общими картами, используемыми всеми игроками при составлении комбинаций.

↑ «Гало» – видеоигра-«стрелялка» от первого лица, сюжет повествует о войне людей и союза нескольких инопланетных рас.

ГЛАВА 25

Курт Махалек держал сердца в банках, потому что эти сердца были тотемами. Они вмещали таинственные силы тех, кому раньше принадлежали. Но чтобы эти силы перешли к нему, приходилось забирать сердца у живых людей. Его так называемые жертвы не понимали своего высшего предназначения, так что приходилось им все детально разъяснять перед тем, как вырвать все еще пульсирующий орган из груди. Чтобы стать неуязвимым и бессмертным, нужно было собрать двенадцать сердец, но ФБР схватило его после седьмого дополнения к коллекции и все сердца отобрало. Невежественные, они просто ничего не понимали. Получается, когда он сбежит из своей одиночки, придется собирать коллекцию с нуля. Он потерял все накопленные мистические силы, когда его поймали и отобрали тотемы. Запертый в своей камере в крыле федеральной тюрьмы для особо опасных преступников, он спал и видел во сне день, когда он восстановит таинственную энергию. Когда он соберет свою дюжину, то покажет им истинное могущество. Во сне он снова видел своих жертв, каждую из них, и улыбался приятным воспоминаниям. Они кричали, когда сила покидала их тела и перетекала в сердца, попадая ему в руки. К тому времени, как жертвы затихали, их сила уже была в его распоряжении, и его распирало от возрастающих возможностей. Предпочитая видеть во сне и фантазировать о будущих жертвах его величия, он не мог контролировать подсознание. Ну и пусть. Заново переживать свои так называемые преступления было приятно, краткий отдых для разума. Ему никогда не снились кошмары, потому что он не боялся никого и ничего...

Но внезапно сон перестал быть приятным. Он склонился над своей четвертой жертвой – молодой мамочкой-наседкой, которая умоляла отпустить ее, обещала, что никому не расскажет, если он ее просто отпустит, когда заметил окруживших их людей. Неправильно. Каждая жертва требовала предельного сосредоточения для передачи энергии сердца в момент смерти. Он никогда никого не допускал к своим священным обрядам. Но почему-то, хотя он чувствовал, что человеческий круг смыкается, он не мог никого разглядеть. Он вонзил охотничий нож в грудь мамочке, насладился коротким воплем первобытной силы, проложил путь к бьющемуся сердцу и...