Сны инкуба

— Сегодня утром у неё все было в порядке.

Я повернулась лишь тогда, когда была уверена, что на моем лице ничего не выражается.

— Она отвечает твоему гневу и твоему зверю, — сказал Мика.

— Я это знаю, — ответил Ричард чуть-чуть рычащим голосом.

Клер заёрзала на стуле.

— Ричард, — заметила доктор Лилиан, — ты лучше умеешь держать себя в руках.

Он кивнул.

Лилиан вздохнула:

— Если бы можно было тебя вылечить до понедельника, твоей тайне ничего бы не грозило.

— Нет, — немедленно ответил Ричард.

До меня не сразу дошёл намёк.

— Если ты о том, о чем я думаю, то не просто «нет», а «нет, черт побери».

Лилиан поставила руки на бедра и действительно топнула ногой:

— Вы оба ведёте себя как дети!

Мы сказали «нет» одновременно.

— Ладно, я сделала с этой рукой, что смогла. И останусь тут до тех пор, пока мы не будем уверены, что вампир не встанет и не устроит здесь разгром.

— Дамиан его зовут, — сказала я.

— Да, Дамиан. Но если ты не хочешь, чтобы она тебе помогала, то вам с Клер лучше было бы уехать домой. Я бы предложила тебе запереть её в подвале у себя дома перед тем, как перекинуться. На неё очень действует твоя сила.

Последние слова она сказала так, будто хотела сказать что-то другое, но передумала.

— Я останусь, пока Дамиан не будет уложен на день, — сказал Ричард.

— Мне казалось, что ты свою работу выполнил, — возразила доктор Лилиан.

— Им уже нужна была моя помощь, — заявил Ричард.

С этим я не могла спорить, но…

— А как получилось, что ты сегодня утром оказался так кстати и вовремя?

— Грегори никого не мог зазвать подбросить его, и начинал волноваться. У него по дороге сюда сломалась машина, а я был ближайшим в списке коалиции.

Я и не знала, что Ричард включён в список для срочных вызовов.

— А чего он не позвонил в ближайший гараж ААА?

— Его куда больше машины волновало, что никто здесь не берет трубку.

— Я и не знала, что Грегори это небезразлично.

— Все твои леопарды очень серьёзно относятся к безопасности твоей и Мики, — сказал Фредо.

Я повернулась к нему:

— Я этого не знала.

Он усмехнулся — коротко блеснул полоской зубов на тёмном лице.

— А ты не любишь, когда тебя нянчат, и они это знают. — Улыбка исчезла. — Ты — их надёжное убежище, и они его ценят.

Что на это сказать, я не знала, но Лилиан меня избавила от необходимости отвечать:

— Ричард, тебе надо ехать домой. Здесь теперь Мика и Фредо. Мы вполне обойдёмся.

Он хотел мотнуть головой — и сразу остановился.

— Я останусь, пока не будет уверенности.

Она вздохнула и пожала плечами.

— Ты очень упрям, Ричард. Ладно, оставайся и терпи. — Она обернулась ко мне. — Кофе угостишь?

Я не могла не улыбнуться:

— Сейчас Натэниел тебя обслужит.

— На это он, не сомневаюсь, мастер, — ответила она вежливо, плотоядно покосившись на Натэниела.

Натэниел только рассмеялся в ответ.

Не знаю, что прочла доктор Лилиан на моем лице, но она сказала:

— Я всего лишь старше пятидесяти, Анита, а не мёртвая.

— Да нет, не в этом дело.

Я не знала, как сказать словами, но типа что не говорят девушке такие вещи про её бойфренда, тем более в его присутствии. Опять выскочило в голове слово «бойфренд», пристёгнутое к Натэниелу.

Она глядела на меня, будто прищурясь.

— Судя по твоему лицу, я наступила на какую-то больную мозоль. Он больше, чем просто член твоего парда?

Я сказала «да», Ричард одновременно со мной «нет». И мы уставились друг на друга.

— Я не думаю, что ты должен за меня отвечать на такие вопросы, Ричард.

— Ты права, извини. Но он же не любовник тебе и не бойфренд.

— Нет, он мой pomme de sang.

Ричард снова попытался качнуть головой и снова вынужден был остановиться. Вряд ли он сам знает, сколько раз он уже сегодня делал это движение.

— Я думал — все мы думали, что он у тебя просто живёт, но теперь я знаю, что ошибся.

— Он действительно у меня живёт, — сказала я.

Ричард снова начал качать головой, но сумел поймать себя на этом раньше, чем действительно сделал движение.

— Это я знаю, но он же не любовник, который живёт у тебя в доме.

— И почему это важно?

— Дети, не ссорьтесь, — попросила доктор Лилиан. — Я сделала неосторожное замечание, не понимая, что значит pomme de sang для своего… владельца, хозяина. — Она вздохнула. — Никого не хотела обидеть, так что оставим эту тему.

— Меня ты не обидела, — сказал Натэниел и протянул ей кофе в цветной чашке, из тех, что мы купили для собраний Мохнатой Коалиции.

Он считал, что хорошо бы нам иметь много однотипных чашек, чтобы подавать гостям кофе. Я согласилась с условием, что не мне за ними бегать по магазинам, так что он бегал сам. И все чашки либо густо-синие, либо темно-зеленые, цвета лесной листвы. Мне нравится.

Мне он подал мою чашку в виде пингвиненка, налитую почти до краёв, и такого цвета, как я люблю — светло-коричневый. Уже по цвету я знала, что кофе превосходен.

— Пей, — сказал он. — Тебе после кофе станет лучше.

— Мне и так хорошо, — ответила я, но кофе взяла и пригубила. Отличный.

И кофеварку он тоже притаранил. Я была права, что французская «экспресс» слишком мало даёт кофе за раз на такое количество народу. Она, зараза, так мало даёт, что мне одной едва на утро хватает.

— У нас тут ещё на одну чашку хватит, хочет кто-нибудь? Это минутное дело.

Он улыбался всем вообще, доставая из ящика синие и зеленые кружки.

— Он так себя ведёт, будто это его кухня, — сказал Ричард.

— Он больше меня здесь готовит, — ответила я.

Ричард сделал видимое усилие, чтобы не покачать головой, хотя ему очень хотелось.

— Нет, я не в том смысле… вот Джейсон — pomme de sang у Жан-Клода, но никогда он так вот по «Цирку Проклятых» не ходит. А Натэниел держит себя как дома.

Натэниел стоял к нам спиной, но достаточно близко, чтобы я ощутила, как он напрягся, наливая кофе и делая вид, что не слышит.

— А он и есть дома, — сказала я.

Натэниел был так близко, что я расслышала тихий вздох, затаённое дыхание, будто он ждал, что я скажу. Он старался не смотреть на меня, но улыбался, когда заваривал кофе.

— Джейсон тоже живёт у Жан-Клода, но он…

Ричард явно не мог подобрать слова, и Лилиан помогла ему.

— Жан-Клод никак бы не возразил, заметь я, что Джейсон — симпатюшка, а тебе не все равно было, когда я что-то сказала про Натэниела. Если они оба — pomme de sang, то мы с Ричардом не очень понимаем, как полагается с ними себя вести. Не бойфренд, не возлюбленный — это как-то сбивает с толку.

Натэниел очень старался не смотреть на меня, вообще ни на кого, но на меня — в особенности. Он будто весь ушёл в своё занятие: доставал из холодильника настоящие сливки и заливал их в самый настоящий кувшинчик для сливок. Синий кувшинчик, а сахарница — зелёная, так что отлично подходят к чашкам. Я знала, что у Натэниела любимый цвет — сиреневый, и потому спросила, чего это он выбрал синий и зелёный, а не сиреневый? Он ответил, что синий — это мой любимый цвет, а зелёный — любимый цвет Мики. Он это сказал так, будто ответ для него имел смысл. Я смысла не видела, но за последнее время стала понимать, что если я его не вижу, но люди вокруг меня довольны, то и ладно. А Натэниел был очень доволен новой посудой.

Он поставил молочник и кувшинчик на поднос рядом с щипчиками для сахара. Почему кусковой сахар? Потому что у Натэниела был пунктик спрашивать, сколько сахару класть. Как ребёнок, играющий в хозяина дома… нет, это несправедливо. Как новобрачная, у которой никогда не было своего дома, не было кухни, где она — полновластная хозяйка, и она страшно рада и горда, принимая теперь гостей. Но создавалось впечатление, что он никогда не видел, как живут в нормальных домах, и подражал фильмам, книгам и журналам. Я вот к чему: теперь же никто не подаёт сливки и сахар на подносике с щипцами для сахара?