Бремя Могущества

— Что здесь такое? — нагнувшись, я пригляделся.

Это были корни, даже не корни, а, скорее, ползучие стебли каких–то растений, довольно толстые, перепачканные землей, они перепутались, перекрутились друг с другом, взорвали наезженную поверхность дороги и соединились с теми, что росли на обочине. Колесо раздавило часть их, но тонкие и прочные усики опутались вокруг обода и намертво удерживали его, словно цепкая многопалая рука. Я из любопытства потянул за один такой усик, но не смог даже пошевелить его, не говоря уж о том, чтобы разорвать.

Говард что–то бормотал себе под нос, наверняка очередное проклятие, потом извлек откуда–то карманный нож и сосредоточенно стал перерубать усики, однако результат был минимальный.

— Да, черт возьми, что же это такое? — пробормотал я. — Это что–то совсем ненормальное.

— Это растения, — с неудовольствием пояснил Говард. — Корни какие–то. От этого проклятого дождя все здесь раскисло. Не удивлюсь, что где–нибудь он и всю дорогу смыл к чертям собачьим. — Он снова выругался в сердцах, потом схватил за один из этих усиков–корней и что было силы стал тянуть. Корень с довольно громким треском лопнул, а Говард, не удержавшись, плюхнулся в грязь.

Я в последний момент сумел подавить злорадный смешок, бросился к нему, помог подняться и молча взял у него нож. Говард, бранясь, принялся отряхиваться, но без всякого успеха. Я принялся полосовать ножом торчавшие из размокшей земли странные растения. Это оказалось совершенно бесполезным занятием. Почти все корни–усики были не толще пальца, некоторые из них вообще с волос, но их было на удивление много, и чтобы одолеть их при помощи карманного ножа, мне бы потребовалось торчать здесь, как минимум, до самого утра. Может быть, тогда я и смог бы освободить колесо. Загадкой оставалось и то, каким образом повозка наша смогла столь основательно запутаться. Я уже готов был даже подумать, что пока мы разбирались, что к чему, они успели прорасти.

Скоро мышцы мои заныли от напряжения. Я встал и попытался размять их. Одна из лошадей беспокойно затопталась и тревожно заржала.

— Что творится с лошадьми? — Говард поднял голову, оторвавшись на мгновение от созерцания и ощупывания переплетенных корневищ. — Успокой их, что ли, Роберт. Знаешь, мне не очень хочется, чтобы они вдруг сорвались с места, когда рука моя окажется под колесом.

Кивнув, я осторожно прошел вперед и ласково погладил одну из лошадей по морде.

И тут она, дернувшись, словно от удара кнутом, ухватила меня зубами за пальцы. Вскрикнув от неожиданности, я в последний момент все же успел отдернуть руку, но один из зубов оставил на тыльной стороне ладони длинную, кровавую царапину. Отскочив в сторону, я зажал руку под мышкой.

— Сильно вам досталось? — спросила миссис Уинден.

— Не очень. Но больно чертовски.

— Идите–ка сюда, я с собой на всякий случай захватила бинты.

Помедлив, я посмотрел на Говарда, тот кивнул, и я, на этот раз стараясь держаться подальше от разъяренных лошадей, подошел к повозке и взобрался на козлы к миссис Уинден.

— Покажите руку, — требовательно произнесла она.

Я послушно протянул руку и, сжав зубы, терпел, пока она очищала и перевязывала мою рану.

— Неслыханное дело, — сказала она, качая головой. — Это лошади и повозка мужа моей сестры. Никогда еще не было такого, чтобы они людей кусали.

— Они чем–то обеспокоены, — ответил я. — Вот только бы знать чем.

Миссис Уинден завязала бинт на узел, критическим взглядом окинула свою работу и кивнула.

— Вот и все, — сказала она. — В Бэтхилле покажитесь врачу.

— Если приедем, — мрачно комментировал я. — Вон какой ужас на дороге. И еще эта гадость невесть откуда… — Я кивнул на корни, торчащие из земли. — Вы, случаем, не знаете, что это такое?

Она покачала головой.

— Мы у самой кромки леса, — сказала миссис Уинден. — Может, это от дождя корни обнажились. А вообще, действительно, очень странно. Жутко даже, — добавила она после паузы. — Никогда прежде не приходилось мне такого видеть.

— Может быть, ты все же соизволишь спуститься? — раздался вдруг раздраженный голос Говарда. Спохватившись, я чуть виноватой улыбкой поблагодарил миссис Уинден и снова соскочил вниз.

Говард так и не сдвинулся с мертвой точки. И хотя он сумел перерезать достаточно много этих странных усиков, по сравнению с оставшейся массой это было всего ничего.

— С ума можно сойти, — недовольно ворчал Говард. Он даже задыхался от напряжения. — Можно подумать, они на глазах растут. Нет, здесь нужен ножичек побольше или даже что–нибудь еще более существенное. С ними…

— Кто–то едет по дороге, — громко сообщила миссис Уинден сверху.

Говард замолчал на полуслове, испуганно вскочил и уставился во тьму, на запад, откуда мы прибыли.

Сквозь шум дождя ухо мое уловило топот копыт. Я открыл было рот, но Говард тут же призвал меня к молчанию, отер ладони о брюки и вышел из–за повозки на середину дороги.

Из тьмы материализовались два всадника. Они сидели на лошадях, пригнувшись к самым гривам, оба были в непромокаемых черных плащах, какие носят моряки, и натянули поводья лишь в самый последний момент, когда мне уже показалось, что они вот–вот налетят на Говарда.

— Добрый вечер, господа, — приветствовал их Говард.

И снова я, в который уж раз, подивился его находчивости и умению держать себя в руках. Оба этих типа наверняка, были из Дэрнесса, и мне повезло, что я стоял в тени за повозкой. Такими нервами, как у Говарда, я похвастаться не мог.

— Вас сам Бог послал нам, — продолжал он, как ни в чем ни бывало. — Боюсь, у нас тут маленькие неприятности.

Один из наездников взглянул на нас с недоверием и явным пренебрежением.

— Неприятности, значит, — повторил он. — Похоже, сели вы по самые уши. — Усмехнувшись, он спешился и дал знак своему спутнику тоже слезть с коня. — Что тут у вас случилось? Ось полетела, что ли?

Говард покачал головой.

— Да нет. Просто влезли в какие–то корни или черт знает во что еще. Боюсь, своими силами нам никак не выбраться.

Всадник криво усмехнулся при слове «силами». Какие уж тут силы, подумал я, силенки, не больше — даже в просторном дорожном пальто Говард выглядел хрупким, как подросток. Я‑то к этому уже успел привыкнуть, а любому другому, кто видел его впервые, наверняка бы бросилась в глаза его тщедушность.

— Посмотрим, что здесь можно сделать, — сказал незнакомец и довольно бесцеремонно отодвинул Говарда в сторону. Присев на корточки у колеса, мужчина хмыкнул и в раздумье почесал бороду. — Черт возьми! — пробормотал он. — Да как же это вас так угораздило?

— Хотелось бы знать, — подал голос я. — Видимо, дождь этот размыл всю дорогу, вот они и полезли наружу. Надеюсь только., что не будет еще хуже.

Незнакомец повернулся и смерил меня долгим кристальным взглядом. Сердце мое отчаянно заколотилось, но я изо всех сил старался выглядеть спокойным. «Ну и что, в конце концов, — убеждал себя я. — Ну, видел он меня в Дэрнессе раз–другой, так что, непременно должен знать, кто я такой?». Шляпа моя была так сильно надвинута на лоб, что лицо он едва ли мог рассмотреть.

— А вообще, что вы здесь делаете на ночь глядя, да в такую погоду, когда добрый хозяин и собаку не выпустит? — бесцеремонно, я бы даже сказал по–хамски, осведомился он.

Говард бросил на меня быстрый, предостерегающий взгляд, и я почувствовал, как напряглась сидевшая наверху миссис Уинден. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить Рольфа, который, вытянувшись, неподвижно лежал в повозке.

— Мы едем из Дэрнесса, — быстро ответил я. — Наш друг ранен. Мы везем его к врачу.

Наездник наклонился к Рольфу и невольно скривился, увидев ожоги на его лице.

— Вот черт! — вырвалось у него. — Пожар в порту?

Говард кивнул.

— Мы хотели помочь, но, как видно, не очень–то в это преуспели.

— Да-а, — протянул незнакомец. — Ну что ж, тогда давайте думать, как вытащить вас. Нож у вас имеется?

Говард подал ему свой карманный ножичек. Тот, увидев его, первые две секунды недоуменно смотрел на него, потом вдруг расхохотался во все горло, правда смех вышел не очень–то веселый.