Мемнох-дьявол

– А ты как думаешь?

– Я уже говорил тебе, – собрав в кулак всю свою волю, ответил я, – что если ты пришел за мной, то я готов отправиться в ад.

– Посмотри на себя, ты же весь в кровавом поту от страха, – заметил он. – Знаешь, в этом и состоит мой интерес к преследованию тебе подобных. – Голос его был обыкновенным и звучал совершенно отчетливо. – И ты хочешь, чтобы после этого я обратил внимание на кого-то из смертных? Да мне достаточно было бы только раз подойти к любому из них и произнести необходимые слова. Но ты... Ты совсем другое дело. Ты успел преодолеть так много различных стадий и столько раз выходил за рамки допустимого... Тебе есть что терять и за что поторговаться. Вот почему сейчас ты представляешь для меня гораздо большую ценность, чем кто-либо.

– Поторговаться? Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс выбраться из этой переделки? И мы не отправляемся прямиком в ад? Что прежде, возможно, состоится нечто вроде суда и мне будет позволено найти современного Дэниела Вебстера, готового выступить в мою защиту? Мои слова прозвучали резко и насмешливо, и все же в них был вполне логично и обоснованно поставленный вопрос, на который я хотел получить не менее логичный и обоснованный ответ, причем немедленно.

– Лестат, послушай! – столь свойственным ему выдержанным, снисходительным тоном заговорил он, опуская руки и неторопливо шагнув ко мне. – Вспомни историю, которую поведал тебе Дэвид: о его видении в кафе. Я и есть тот дьявол. И ты мне нужен. Я пришел вовсе не затем, чтобы силой утащить тебя в ад. Кстати, ты понятия не имеешь о том, что он собой представляет в действительности. Ад совершенно не такой, каким ты его себе воображаешь. Я здесь, чтобы просить тебя о помощи. Я устал и нуждаюсь в твоей поддержке. Я выигрываю битву, и крайне важно, чтобы я не потерпел в ней поражения.

Я был настолько потрясен, что буквально лишился дара речи.

Он долго смотрел на меня изучающим взглядом, а потом явно неспроста начал менять свою форму – его фигура увеличилась в размерах, потемнела, за спиной появились крылья, которые, словно клубы дыма, потянулись к потолку... Вновь я услышал гул голосов, он быстро нарастал и вскоре стал оглушительным, а позади дьявола вдруг вспыхнул свет. Покрытые шерстью козлиные ноги двинулись в мою сторону. Я закричал, теряя опору под ногами и видя, что мне даже не за что ухватиться, кроме как за это ужасное существо. Я отчетливо видел и изгиб все выше и выше вздымавшихся крыльев и сияние перьев на них. А в грохочущем шуме причудливо сливались звуки прекрасной музыки и чьих-то голосов.

– Нет! Только не сейчас! Нет!

Я набросился на черную фигуру и схватил ее за грудки. Прямо перед моими глазами оказалось лицо чудовища – лицо гранитной статуи, однако на этот раз живое и чрезвычайно выразительное. Мой отчаянный крик утонул в невыносимом шуме песнопений, стонов и воя. Рот дьявола раскрылся, брови сердито сошлись у переносицы, а огромные миндалевидные глаза наполнились светом.

Тогда я изо всех сил вцепился в его мощную руку, и мне показалось, что он безуспешно пытается высвободиться из моей хватки. «Ага! Не можешь!» – злорадно подумал я и ударил его кулаком в лицо. Ощущение было таким, будто кулак ткнулся в нечто сверхъестественно жесткое, как если бы удар был нанесен кому-то из мне подобных. Однако передо мной было не цельное и твердое тело вампира.

Несмотря на всю свою плотность и кажущуюся неуязвимость, фигура как-то странно дернулась, но быстро приняла прежнюю форму. Собрав всю свою мощь, я толкнул чудовище ладонями в грудь. Перед глазами совсем близко промелькнула блестящая защитная пластина – я успел заметить даже рисунок на ней и какие-то буквы, – а мгновением позже над моей головой раздался хлопок огромных крыльев. Такое впечатление, что дьявол хотел напугать меня. И все же мне удалось отшвырнуть проклятое существо на значительное расстояние! Прекрасный удар! Сам не знаю, на что я рассчитывал и откуда набрался смелости и силы, но с воинственным кличем я вновь бросился в атаку.

Взмах лоснящихся, сияющих глянцем крыльев – и я почувствовал, что падаю... Нет, я не стану кричать... не дождется... будь он проклят... не стану... Я падал...

Я падал... Я словно погружался в такие глубины, какие могут привидеться лишь в кошмарном сне. Пустота была невообразимо абсолютной. А падение – стремительным.

Существовал только Свет. Он заполнял все видимое пространство и показался мне вдруг столь прекрасным, что я утратил ощущение реальности и перестал чувствовать даже собственное тело, лишившееся веса и формы. Оставалась лишь пугающая инерция падения, словно напоминающая о существовании земного притяжения, которое неизбежно приведет меня к гибели. Волна голосов захлестнула меня с головой.

– Но они же поют!– воскликнул я.

Я застыл без движения.

Постепенно я осознал, что лежу на полу, почувствовал под собой шероховатую поверхность ковра, ощутил запах мастики и пыли – запах своего дома. И понял, что мы по-прежнему находимся в той же комнате.

Он сидел в кресле Луи возле письменного стола, а я лежал рядом с ним на спине, уставясь в потолок, и грудь мою разрывала нестерпимая боль.

Я сел, демонстративно скрестив ноги, и посмотрел на него вызывающим взглядом.

– Да, в этом действительно есть смысл. – Он был явно поражен и озадачен.

– В чем именно? О чем ты?

– Ты столь же силен, как и мы.

– Да нет, едва ли, – в ярости ответил я. – У меня не вырастают крылья. И я не могу заставить звучать музыку.

– Можешь. Ведь ты вызывал видения у смертных. Ты способен заворожить, околдовать их своими чарами. В тебе не меньше силы, чем в нас. И сейчас ты достиг очень интересной стадии своего развития. Я был уверен, что не ошибся в тебе. Ты вызываешь во мне благоговейный страх и глубочайшее почтение.

– Чем? Своей независимостью? Позволь мне кое-что сказать тебе, Сатана, – или как там тебя еще величают...

– Не смей называть меня так – я ненавижу это имя!

– Прекрасный повод, чтобы в беседах с тобой повторять его снова и снова.

– Меня зовут Мемнох, – невозмутимо произнес он. – Мемнох-дьявол. И я прошу тебя запомнить это имя. – Он сделал едва заметный умоляющий жест.

– Мемнох-дьявол.

– Да, именно так я подписываюсь в случае необходимости.

– Так вот, ваше королевское величество, Повелитель Тьмы. Я не стану помогать вам ни в чем. Я не ваш слуга.

– Мне кажется, я могу заставить тебя изменить свое решение, – ровным тоном ответил он. – Полагаю, ты все поймешь и будешь на многое смотреть с моей точки зрения.

Я вдруг почувствовал слабость, почти полное бессилие, и меня охватило отчаяние.

Ничего удивительного.

Я перевернулся, уткнулся лицом в согнутую руку и заплакал как ребенок. Я умирал от изнеможения, чувствовал себя беспомощным и несчастным и единственное, в чем находил удовольствие, это в плаче. Ни на что иное я был просто не способен и потому полностью отдался во власть безудержных рыданий. Вскоре, как и любой совершенно измученный горем человек, я ощутил глубочайшее облегчение. Мне было все равно, кто видел или слышал меня в тот момент. Я плакал не переставая.

Знаете, у меня есть собственное мнение относительно плача. Мне кажется, некоторым людям стоит научиться этому трюку. Но уж если вы умеете плакать по-настоящему, то с этим умением не может сравниться ничто. Мне жаль тех, кто до сих пор не освоил эту нехитрую премудрость. Она сродни свисту или пению.

Как бы то ни было, тогда я был слишком несчастен, чтобы обрести утешение в том кратком миге облегчения, которое подарили мне неудержимые и беспорядочные всхлипывания и соленые кровавые слезы, катившиеся по моим щекам.

Я вспомнил, как много лет назад вошел под своды Нотр-Дам, а мерзкие маленькие вампиришки, Дети Сатаны, укрылись во тьме вокруг собора и поджидали меня. Я вспомнил о своей смертной жизни, о Доре... Я думал об Армане – бессмертном мальчике, стоявшем во главе общества Детей Сатаны, обитавшего глубоко под склепами парижского кладбища, о мальчике, который возомнил себя темным святым и заставлял своих одетых в лохмотья подданных-кровопийц мучить людей, нести им смерть, сеять среди них страх и, подобно эпидемии, одну за другой уносить их жизни. Я буквально задыхался от рыданий.