Кронос

Аттикус и морской змей заметили глубинные бомбы, но не среагировали вовремя, чтобы избежать последствий. Вода вокруг «Манты» внезапно вскипела мириадами пузырьков и забурлила многочисленными водоворотами. Зрители в рубке завороженно наблюдали за тем, как Аттикус сначала удержался в кресле, а затем ухитрился поднять субмарину со дна, воспользовавшись ударной волной от взрыва, которая, правда, едва не перевернула лодку.

Тревор радостно захлопал в ладоши.

— Давай, Аттикус, старина! Убирайся оттуда! Покажи нам, на что ты способен!

И Аттикус показал.

Не отрываясь и не моргая, обращая внимание на малейшие детали, Тревор смотрел за синхронным подъемом на поверхность. Еще мгновением раньше смертельные враги, приготовившиеся к схватке, теперь они вместе бежали от объединившей их угрозы, скользя бок о бок, словно партнеры в удивительном подводном танце.

В этот момент Тревор понял, что эти двое — родственные души. Смертельно опасные хищники. У него вдруг свело живот, и Тревор впервые задумался, разумно ли было предпринимать столь решительную атаку. Аттикус оставался чертовски опасен, и становилось очевидно, что ему удастся выбраться невредимым из-под града глубинных бомб. Поймет ли он их решение атаковать монстра? Как бывший военный — возможно. Но внутри Кроноса находилась его живая дочь, и Тревор засомневался в реакции Аттикуса. Потом Тревор вспомнил, кто он такой, и все встало на свои места. Черт возьми, он имеет Богом данное право выделывать все, что ему захочется.

И моментально страх уступил место возбуждению от осознания того факта, что впервые за многие годы ему было по-настоящему страшно. Лицо озарила улыбка до ушей, и он рассмеялся, когда возле поверхности пути Аттикуса и Кроноса разошлись.

Повернувшись к Римусу, он сказал:

— Запусти прямо сейчас еще четыре торпеды и наведи пушку на цель. Я хочу, чтобы она выстрелила, как только Кронос покажется на поверхности.

Римус передал по радио команду выпустить четыре торпеды одну за другой, после чего уселся перед пультом, на экране которого светилось перекрестье прицела. Ушли в прошлое те дни, когда для наведения пушки на цель требовалось вводить в машину координаты. Используя приобретенную Тревором систему спутникового наведения «Хок-ай», [36]Римус мог прицелиться, просто найдя цель на экране, с возможностью стократного увеличения. Или же можно было связаться со спутником и выбрать цель одним нажатием кнопки на мышке — и, как в видеоигре, если цель захвачена, пушка настраивается и стреляет. В настоящий момент Римус решил отказаться от услуг спутника и высматривал, не покажется ли из воды туловище Кроноса.

— Торпеды ушли.

Стоя за спиной Римуса, Тревор смотрел на экран, ожидая, что торпеды прикончат Кроноса. Взметнувшийся в воздух фонтан свидетельствовал о том, что первый снаряд нашел цель.

Услышав грохот близкого взрыва, Андреа начала вырываться и изрыгать проклятия. Однако ничто не могло отвлечь внимание Тревора от поставленной цели.

— Еще немного, дорогой Римус, — с воодушевлением прошептал Тревор, — и придет время действий.

Взорвалась вторая торпеда, и новый фонтан воды взлетел вверх. И сразу же по поверхности океана пробежала зыбь, вызванная приближением массивного тела. Римус подобрался и приготовился к решающему моменту.

— Проклятье! Он сошел с ума? — Крик О'Ши моментально привлек внимание Тревора и оторвал Римуса от наведения прицела. Тревор развернулся, увидел, что О'Ши уставился на экраны, и тоже посмотрел туда. На трех экранах из четырех видно было только голубое небо. На четвертом — стремительно удаляющаяся поверхность океана. А на пятом экране Аттикус с застывшим лицом по-прежнему вдавливал кнопку активации. Он сумел поднять «Манту» в воздух!

Римус тоже повернулся в кресле и посмотрел на экран.

— Какого черта?

Глаза всех собравшихся в рубке были устремлены на экраны, где разыгрывалось невероятное действо — субмарина летела по воздуху! И все дружно замерли, когда камера, установленная в передней части «Манты», передала на экран четкое изображение рубки «Титана». Тревор резко обернулся и увидел собственными глазами, что все происходит на самом деле. Аттикусу не просто удалось поднять «Манту» из воды — он еще и нацелил ее точно на рубку яхты. Похоже, он был так разъярен пренебрежением, проявленным Тревором в отношении жизни его и его дочери, что решил стать камикадзе.

Тревор уже приготовился бежать прочь, как взгляд его упал на экран, где горел крестик прицела пушки. Из воды поднимался огромный горб лоснящейся темной плоти. Кронос всплывал на поверхность.

— Стреляй, Римус! — крикнул он во весь голос.

Гавайцу хватило доли секунды, чтобы взглянуть на экран, определить цель и нажать кнопку. От выстрела пушки «Титан» тряхнуло, а люди вынуждены были зажать уши ладонями. Вырвавшийся из ствола снаряд, не видимый из-за своей скорости глазом, пронесся прямо под брюхом планирующей субмарины. Но если полет снаряда и не был заметен, то яркие брызги красного вдали Тревор увидел отчетливо.

Кровь.

«Есть!» — подумал он.

Однако, припомнив о своем затруднительном положении, Тревор перевел взгляд с экрана к происходящему за окном. Ожидание мгновенной смерти сменилось надеждой, когда он увидел, что сильный встречный ветер значительно притормозил полет «Манты» и она начинает снижаться. С оглушительным грохотом, сотрясшим стены рубки, субмарина упала на палубу, расположенную ниже рубки, за пушкой.

Тревор снова посмотрел на экран управления пушкой. В том месте, где ранее находился Кронос, сейчас виднелось большое красное пятно. Они все-таки подстрелили тварь, пробили ее броню. И следом еще два фонтана воды возвестили о том, что третья и четвертая торпеды попали в цель. Тревор нетерпеливо ждал, когда Кронос снова покажется на поверхности. Ему не терпелось нанести еще один, возможно, смертельный удар.

Но существо продолжало скрываться под водой.

— Он уходит, — сообщил Римус, глядя на экран сонара, изображение на который передавалось с разбросанных по акватории залива буев. — Но не очень быстро. — Он посмотрел Тревору в глаза и добавил: — Он ранен.

Тревор уже собирался отдать приказ отправить следом вертолет, выпустить еще четыре торпеды и зарядить «дикобраза» новой партией глубинных бомб, как серия негромких хлопков заставила его подождать с решением. Кто-то стрелял из пистолета.

Аттикус.

Выстрел из пушки, над которой как раз пролетала «Манта», встряхнул субмарину, и челюсти Аттикуса щелкнули с такой силой, что один из коренных зубов сломался. Но сейчас у него не было даже секунды, чтобы думать еще и об этом. Субмарина под действием взрывной волны от пушечного выстрела клюнула носом и нырнула вниз, рухнув на палубу прямо под рубкой.

За мгновение до того, как «Манта» приземлилась, Аттикус изо всех сил напряг мышцы. К счастью, удар оказался не таким сильным, как он ожидал, благодаря чему ему удалось остаться в сознании. Аттикус понял, что энергия горизонтального движения была значительно больше, чем вертикального, поэтому «Манта» не пробила насквозь палубу, а со страшным скрежетом протащилась по ней, оставляя на девственно-чистых досках глубокие царапины.

Последний раз дернувшись, субмарина замерла. Не теряя ни секунды, Аттикус выпрыгнул из кресла и бросился открывать нижний люк. Он дергал ручку, но та не поддавалась, и Аттикус наконец сообразил, что крышка не откроется, придавленная всем весом «Манты».

Он заперт в ловушке.

Аттикус в отчаянии зарычал и, словно лев в клетке, принялся быстро мерить шагами тесное пространство субмарины. Взгляд задержался на пузырях из поликарбонатного стекла, служащих «глазами» для находящихся в кабине. Одновременно рука опустилась к бедру, нащупывая триста пятьдесят седьмой «магнум».

Вынув из кобуры револьвер, Аттикус подошел к одному из пузырей. Он знал, что особо прочное стекло пули не возьмут, пусть даже они выпущены из такого мощного оружия, как «магнум». Его надежда заключалась в том, что скобы, которыми окно крепилось к корпусу, рассчитаны на то, чтобы выдержать огромное внешнее давление, но не способны устоять против выпущенной изнутри пули.