Коллекция (СИ)

— Можете отдать мне молоко, — сказал Вадим Иванович, забирая у нее пакет. — Вижу, вам уже надоело его держать.

— Черт, вы меня напугали! — зло сказала она и стукнула каблуком по асфальту. — Где вы были?! Я думала, вы ушли!

— Нет, — лаконично сказал «майор», зажал трость подмышкой и извлек из кармана перочинный нож, раскрыл его, и нож сухо щелкнул, отчего Кира снова вздрогнула, не понимая, почему стоит тут и смотрит на все это, а не идет домой. — Чего вы так уставились? Думаете, собираюсь отпилить вам голову?

— Вам когда-нибудь говорили, что вы хам? — поинтересовалась она.

— Много раз. А что? — он ловко взрезал краешек пакета, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков, потом с удовольствием облизнул губы. — Хотите?

— Нет, спасибо. А вы что, не могли подождать до дома?

— Зачем ждать до дома, если мне захотелось молока сейчас?

— Воспитанные люди обычно пьют из стакана.

— Воспитанные люди обычно не налетают на других людей, даже если те, другие, невоспитанные, — он отпил еще немного молока. — Вы на улице растанцовываетесь, я пью молоко. И в чем тут разница? Всего лишь безобидные непосредственные действия — не более того.

— Вы могли бы и поблагодарить, — сердито сказала она.

— За что? За то, что вы чуть не уронили меня на асфальт? Спасибо.

Кира резко развернулась и зашагала было к дому, но Вадим Иванович окликнул ее:

— Кстати, Кира.

— Да? — сказала она, остановившись, предельно ледяным тоном.

— Я хотел бы извиниться перед вами — на днях я наговорил вам черт знает чего.

Она удивленно обернулась.

— Вы про духи?

— Вовсе нет, уж насчет этого кошмарного запаха я остаюсь при своем мнении. Попробуйте что-нибудь естественное. Легкий жасмин, например.

— Может, вы меня еще поучите, как красить глаза?!

— А нужно?

— За что вы хотели извиниться? — холодно спросила Кира, с трудом сдерживаясь, чтобы чем-нибудь в него не запустить.

— То, что я сказал вам про вашу бабушку… забудьте. Я погорячился, да и чувствовал себя неважно. Все-таки, она ваша близкая родственница. Да и на самом деле… все совсем не так уж…

— Почему вы вдруг изменили свое мнение?

— Я его не менял, — сказал он неожиданно угрюмо.

— Тогда почему вы хотите, чтобы я его изменила?

— Потому что вам это пойдет только на пользу. Еще больше вам пойдет на пользу, если у вас вообще не будет мнения по этому поводу. Спокойной ночи.

Кира недоуменным взглядом проводила его удаляющуюся прихрамывающую фигуру и направилась к дому, но тотчас же ее окликнули, и она снова обернулась, глядя, как по дорожке спешит к ней темная фигура, позвавшая ее голосом Стаса.

— Кто это был? — спросил он, подойдя, и Кира удивилась нервозности в его голосе.

— Вадим Иванович.

— Кто-кто?

— Ну, из двенадцатого дома. Который все время с тростью ходит.

— А-а, этот дедок… А что он хотел?

— Ничего. Так, перекинулись парой слов.

— Ну-ну, — сказал Стас, придерживая странно топырящуюся на груди куртку. — Решил на старости лет поволочиться за молоденькой красоткой? Еще не зазывал на чашечку чая, не угощал конфетами?

— Только молоком. Не говори ерунды, Стас! — рассердилась она. — Что ты там прячешь под курткой?

— А-а, да тут Вика кое-что тебе передала… Вернее, кое-кого, — Стас потянул вниз замок «молнии», и на Киру глянули два испуганных круглых глаза, после чего из-за пазухи Стаса громко негодующе мяукнули.

— Ой! — Кира хотела было тут же вытащить котенка, но Стас увернулся, снова застегивая куртку.

— Давай сначала придем, ладно? А то еще удерет… По-моему, он голодный. И я, кстати, тоже.

— В холодильнике здоровенный казан плова и молоко. Пошли.

Зайдя в прихожую, Стас расстегнул куртку и выпустил на пол пушистого рыже-черно-белого котенка с большими, словно у летучей мыши, ушами, и раздраженными желтыми глазами. Котенок сразу же начал настороженно нюхать линолеум, по-стариковски покачивая маленькой головой с длинными белыми усами.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Кира, садясь на корточки. Котенок шарахнулся от ее протянутой руки, потом начал осторожно обнюхивать ее пальцы, чуть сгорбившись и готовый в любой момент пуститься наутек. — Это кот или кошка?

— Кошка, — сказал Стас, опускаясь рядом. — Говорят, трехцветные кошки приносят удачу.

— А деньги они приносят?

— Ну, наверное, должны.

Кира погладила зверька, и он, очевидно решив, что с ее стороны ему ничего не угрожает, начал тереться об ее ладонь, поставив хвост трубой и тихо мурлыча. Большие желтые глаза мягко мигали.

— Признал, — Стас поднялся. Кира тоже выпрямилась и, сделав несколько шагов к столовой, поманила кошечку за собой, но та осталась на месте, глядя на нее с подозрением благовоспитанной особы, которую незнакомец приглашает прокатиться. Тогда она взяла его на руки и вошла в комнату. Но едва Кира переступила порог, как котенок громко зашипел и вонзил острые когти ей в запястье. Невольно вскрикнув, она выронила его, и котенок мягко шмякнулся на палас. Стас, вошедший следом, удивленно спросил:

— Что это с ним?

Поведение животного резко изменилось. От настороженного дружелюбия не осталось и следа. Выгнув спину, оно застыло посреди комнаты, бешено сверкая по сторонам горящими глазами и издавая протяжные гортанные звуки:

— Маоу-у! Маоу-у!

— Чего ты испугалась? — Кира сделала движение, собираясь схватить котенка, но тот резко отпрыгнул назад и пригнулся, вжимаясь в палас и испуганно шипя. Потом заметался по комнате, налетая на стулья и вспшикивая так, словно кто-то от души плевал на раскаленный утюг, попытался вспрыгнуть на шкаф, сорвался и унесся в гостиную. Кира вбежала в нее как раз вовремя, чтобы увидеть, как котенок, раздирая занавески, лезет наверх.

— Подожди, сейчас я ее сниму! — крикнул Стас, подтаскивая к окну стул, и в тот же момент котенок совершил головокружительный прыжок, приземлившись далеко позади него, и помчался прочь из гостиной, завывая на ходу, пролетел через столовую и выскочил в коридор. Кира погналась за ним в свою спальню и растерянно остановилась, глядя, как котенок мечется по комнате, словно закрытый в банке мотылек. С грохотом он промчался по трюмо, разметав флакончики, расчески и косметику, брызнул под кровать, тут же выскочил оттуда и взмыл на штору. Кира подскочила к ней, но котенок тут же спрыгнул, пронесся через комнату наискосок, по пути налетев на стул. В коридоре Стас попытался его поймать, но его пальцы лишь впустую схватили воздух, а котенок, цветной молнией промелькнув мимо, вспрыгнул на кухонный стол, повалил солонку и баночки со специями, одним прыжком оказался в открытой форточке, с грохотом обрушился на железный подоконник по другую сторону и исчез в ночи.

— Сейчас поймаю! — Стас развернулся и хотел было выскочить из кухни, но Кира успела ухватить его за руку.

— Куда?! Как ты его ночью найдешь?!

Он остановился и посмотрел на темное окно.

— Да… Чего это он? Чего он так взбесился?

— Не знаю, — расстроено сказала Кира, отпуская его. — В коридоре же он себя нормально вел.

— Может, он какой-нибудь буйнопомешанный?

— По-моему, он был совершенно нормальным. Его что-то напугало… Может, ему не нравятся квартиры?

— Еще скажи, что у него клаустрофобия! — Стас опустился на табуретку, по-прежнему глядя в окно. Кира вздохнула и принялась сметать со стола рассыпанную соль. Глубокие царапины на ее запястье горели огнем, в ушах все еще звучал испуганный кошачий вой.

— Никогда не видела, чтобы кошки так себя вели.

Стас почесал затылок и задумчиво произнес:

— Говорят, что кошки очень хорошо чувствуют нечистую силу…

— Стас, ты же здравомыслящий человек! — негодующе перебила его Кира, ссыпая соль в раковину. — Придумай нормальное объяснение!

— Может, бабка держала собаку, и остался запах…

— Чтобы так напугать кошку, тут должен был остаться запах не меньше, чем тридцати собак! Кроме того, никакой собаки у нее не было!