Паблисити Эджэнт (СИ)

- Спасибо, с плащом я как-нибудь сам справлюсь. А Павел Сергеевич тоже сегодня дежурит? - В отделении царил полумрак и тишина, изредка нарушаемая негромким женским похрапыванием.

- А вы с какой целью интересуетесь. - В голосе Лиды послышались игривые нотки.

- Да я ему одну вещь на исследование отдавал, хотелось бы узнать результат.

- Так вы ничего не знаете. - Игривые нотки, уступили дорогу тревожным.

- Чего я не знаю? - В голову моментально ворвались самые нехорошие мыс-ли, от трагической смерти, до... трагической смерти? Увы, да. И это не фанта-зия меня подвела, а реальность которая ежедневно подкидывает мне такие сюрпризы, от которых мороз по коже на танке разъезжает.

Не знаю какая гамма чувств отразилась на моё м лице, но похоже Лида пре-исполнилась самых нехороших подозрений относительно судьбы Павла Сер-геевича.

- Вы полагаете, с ним что-то нехорошее произошло? - Я пожал плечами и от-ветил.

- Ну, я же не знаю, что с ним случилось.

- Но вы так посмотрели на меня....

- Как посмотрел, так посмотрел. А что всё-таки произошло?

- Понимаете Василий Александрович....

- Можно просто Вася.

- Хорошо. - Мило улыбнулась Лида, исключительно аккуратно обрабатывая синяки и ссадины на моих рёбрах. - После того как вы выписались, ну ещё тогда, в первый раз, тут, в отделении стало как-то не спокойно. Всё время что-то происходит, приходят люди, расспрашивают о вас, о том зеленоватом человеке, что интересовался вашим здоровьем, о каких-то анализах, людях, но напрямую, что им надо, не говорят.

Вокруг корпуса всё время ходят посторонние, изображают из себя посети-телей, вроде как родных навестить пришли, хотя всем давно известно, что в инфекционку никаких родственников никогда не пускали. А ночами вообще жуть, то пол скрипеть начинает, как будто кто-то по нему тихонько крадётся, то дверь сама по себе откроется, то форточка хлопнет, то какую-нибудь палату странные звуки на ноги поднимут среди ночи. Все мечутся, ищут откуда он доносится, но ничего так и не находят, прямо мурашки по коже. Позапрошлой ночью вообще жуть, кто-то по чердаку так бухал, что с потолка штукатурка сыпалась, мы даже полицию вызвали, думали вор какой, но они даже следов чьего-либо присутствия на чердаке не обнаружили, только поржали над нами. Мы с девочками, если честно, уже боимся на смены выходить.

А недавно со стола Павла Сергеевича пропали какие-то важные бумаги, он так орал на всех, вы просто не представляете, как он нас ругал, хотя всегда такой спокойный был, уравновешенный, вежливый. Он вообще сильно из-менился после вашего последнего визита, стал замкнутым, встревоженным, а потом к нему пришли эти, из органов, долго о чём-то разговаривали, то же вежливые все такие, деликатные.

- Чего они хотели?

- Я не знаю, как только их старший, с таким жутким бельмом на глазу, в кабинет Павла Сергеевича вошёл, так у дверей сразу его помощник замер, не то что бы мы подслушать хотели, просто дико как-то всё это. Как будто арестовали человека.

Понимаете, я вдруг себя такой беспомощной почувствовала, такой ничего не значащей, а они хоть и вежливые, но смотрят на тебя как на пустое место, как будто ты для них настолько не важна, насколько не важна букашка, которую можно раздавить в любой момент ради какого-то важного на их взгляд. - Лида поёжилась. - Ну а днём позже, где-то уже ближе к вечеру, когда уже смеркаться начало, в отделение зашёл один странный тип. Так, с первого взгляда ничего особенного, одет хорошо, сам высокий, смуглый, волосы чёрные длинные, на первый взгляд чем-то похож на перса с картинки учебника истории, а как боком повернётся, так лицо плоское становится, как у монгола, они в коридоре поговорили не долго, потом Павел Сергеевич оделся и они ушли. Отсутствовал он где-то часа три, а когда он вернулся, на нём просто лица не было, бледный, глаза бегают, бормочет что-то, не разобрать, мы к нему, а он в кабинете закрылся и затих. Глафира, это старшая сестра, хотела поговорить с ним на счёт одного бального, а он на стук даже не отзывается, ну она подождала немного и рукой махнула, без него справились.

- Что было дальше?

- Всё. Утром его уже не было, когда он ушёл, никто не видел, и вот уже тре-тий день на работе не появляется, на звонки не отвечает, дома говорят, его тоже не видели, сами хотели в полицию звонить, да там говорят рано.

- Ну да, сегодня рано, завтра поздно. - Я поднялся и накинул рубашку, а то процедура что-то затянулась. - Спасибо Лида за мои больные рёбра, прямо даже и не знаю, что бы без вас делал, руки у вас просто золотые, ни разу больно не было.

- Да ну что вы. - Лидуся смущённо отвернулась, вернее, сделал вид, что уби-рает со стола йод и использованную вату. - Хотите я вас "зорькой" намажу, завтра уже и не вспомните где болело. - "Хм, я и так не вспомню".

- Чем?

- Мазь такая, с флоразелином, тут помимо всего прочего есть вытяжка из ми-целия грибов. - Я глянул на баночку, мицелий не мицелий, а вот корова на майонезной банке доверия не внушает.

- Она же для животных.

- Ну да.

- И вы этим больных лечите?

- Нет, у нас, как ни как, инфекционное отделение, а не травма, просто принёс кто.

- Тогда спасибо не надо.

- Зря.

- Лида вы случайно не знаете, где проживает Кморин?

- Нет, но есть телефон, могу дать.

- Давайте. - Она достала смартфон.

- Записывайте.

- Э-э, погодите, - я подошёл к городскому телефону и снял трубку - диктуйте.

- Вы прямо сейчас собрались звонить?!

- А что?

- Вы хоть на время посмотрите, четвёртый час ночи.

- Диктуйте Лида, диктуйте. - Она покачала головой, но всё же назвала номер. Трубку долго не снимали, больно уж странно для тех, кто потерял своего родственника. Лишь после тринадцатого гудка заспанный голос произнёс: - Кому там не спиться?

- Здравствуйте. - Бодро, громко и как можно более официально произнёс я. - А затем, зажав микрофон рукой, прошептал Лиде. - Там женщина, кто это может быть?

- Маргарита Анатольевна?

- Я не знаю!

- Жена, наверное, больше не кому.

- Маргарита Анатольевна Кморина? - Максимум строгости и официальности.

- Да. - Весь сон из голоса как ветром сдуло. - А кто спрашивает?

- Это из ОВД вас беспокоят, дежурный Сыромятин, вы писали заявление о пропаже вашего мужа Кморина Павла Сергеевича?

- Н-нет.

- Постойте, как же так, он же пропал!

- Да нет, он просто....

- Погодите грАжданка, на работе он не появляется, по месту прописки не проживает, значит пропал....

- Ничего я не писала! - Еле смогла вставить слово Маргарита Анатольевна.

- Как же так, человек пропал, ВАШ муж меду прочим, а вам и дела нет?

- Да не пропал он!

- Да? - Максимально удивлённо.

- Да!

- Ага. Тогда чего вы нам голову морочите!? У нас что, дел больше нет, как ва-ших не пропавших мужей разыскивать!?

- Я!???

- Ну не я же мужа потерял. А где ваш супруг кстати, нужно написать тут, для отчётности, хотя..., знаете что, приходите-ка вы завтра в районное отделение скажем так, часика в три, ну, в смысле в пятнадцать ноль-ноль....

- Зачем мне чего-то писать, я же ничего не писала!

- Так напишите, дел всего на пару часов, вряд ли больше.

- Я..., мне..., понимаете, он не пропал, просто уехал на время.

- Как это так уехал? А работа? Больные?! Он же зав. отделением!

- Я не знаю, он сказ что договорился!

- Разгильдяйство какое-то, куда он там уехал.

- В Могилку....

- Куда?!

- Это деревня так называется, Могилка, мы там несколько лет назад дом ку-пили, от города далековато, зато воздух, природа, лес.... Послушайте, как вас там? Товарищ..., полицейский..., или э-э-э..., господин полицейский?

- Дежурный Сыромятин я, могли бы запомнить.

- Я завтра не могу дежурный Сыромятин.

- Э-э, ну ладно, но послезавтра обязательно! Спокойной ночи. - И повесил трубку.

- Так нельзя с людьми. - Тут же осудила меня Лида.