Халтура

— Ага.

— Если я сообщу тебе информацию, — сказал я, — и, по твоему мнению, обладание ею сможет нанести ущерб благосостоянию Гарри, поклянись, что скроешь ее от него или кого-либо еще, кто тебя о ней спросит.

— Ладно, — ответил Боб с потрясающим скептицизмом.

— Если поклянешься, я расскажу тебе все, — продолжил я. — Если нет, не расскажу. И тогда произойдет нечто скверное.

Огоньки в глазницах черепа вспыхнули, словно от любопытства.

— Ладно, ладно, уговорил. Заключим сделку. Я клянусь тебе в этом, вампир.

Я сделал глубокий вдох и огляделся. Узнай другие венаторы, чем я занимаюсь, не задумываясь всадили бы мне пулю в голову.

— Ты когда-нибудь слышал о Войне Забвения?

— Нет, — уверенно ответил череп.

— И неудивительно, — сказал я. — Это война за память человечества.

— Э-э-э… — протянул Боб. — Что?

Я со вздохом провел затянутой в перчатку рукой по волосам.

— Смотри. Ты знаешь, что с годами большинство старых богов теряет силу или меняется, подстраиваясь под новые верования?

— Конечно, — ответил Боб. — Давненько никто не слышал о Первой церкви Мардука. Однако изображение Тиамат есть в «Справочнике монстров», [16] да и сама она фигурирует в комиксе, так что, похоже, у нее все в порядке.

— Ну-у, хорошо, — сказал я. — Не вполне понимаю, о чем речь, но в общем и целом ты прав. Созданиям вроде Тиамат требуется определенное количество человеческой веры, чтобы создать связь с миром смертных.

Огоньки в глазницах засияли.

— А! — воскликнул череп. — Я понял! Если никто не помнит Бога, связь рвется! Он не может оставаться в мире смертных!

— Верно, — тихо ответил я. — И речь идет не только о языческих божествах. Речь о созданиях, для описания которых у современных людей нет ни слов, ни концепций. Демонах с такими аппетитами и яростью, что для того, чтобы справиться с ними, людям иногда требовалась помощь ранних богов. Речь о демонах, которых нужно остановить навсегда.

— Нельзя уничтожить изначальную духовную сущность. — Боб размышлял вслух. — Можно рассеять ее, но со временем она сформируется заново.

— Но их можно забыть, — сказал я. — Отрезать путь. Заставить их затеряться за пределами мира смертных и лишить силы. Их можно предать Забвению.

Боб присвистнул.

Что за чертовщина? Как? У него ведь нет губ.

— Круто, — сказал череп. — Это я о твоей войне. Чем больше людей ты привлечешь на свою сторону, тем шире распространится информация и сильнее станет связь демонов. Поэтому приходится строго контролировать посвященных. Приходится тщательно скрывать.

— Еще как тщательно, — кивнул я. — Насколько я знаю, во всем мире менее двух сотен венаторов. Однако мы организованы в ячейки. Мне лично известен лишь один венатор, помимо меня самого.

— Венаторы? — переспросил Боб. — Да этих сухих стручков не меньше пяти тысяч. Они помогали Совету в войне, помнишь?

Я отмахнулся:

— Ты говоришь о Венатори Умброрум.

— Ну да, — согласился Боб. — Охотниках за тенями.

— Это лишь один из возможных переводов их названия, — сказал я, — тот, который они сами считают правильным. Но точнее назвать их Тенями охотников. Они этого не знают, однако мы основали их орден. Дали им знания. Использовали их для сбора информации, чтобы они помогали нам следить за ситуацией. А кроме того, они выполняют роль маскировки, чтобы нашим врагам было чуть сложнее отыскать нас.

— Враги, ну да, — отозвался Боб. — В войне участвуют две стороны.

Я кивнул:

— Или больше. Многие… люди заинтересованы в старых демонах. Сейчас они слабы, однако по-прежнему способны открыть путь к власти. Культы, жрецы, общества, отдельные лунатики. Все они пытаются удержать демонов в этом мире. А мы пытаемся остановить их. — Я покачал головой. Война Забвения длится более пяти тысяч лет. Иногда десятилетия проходят без единой схватки. Иногда разражается хаос.

— И сколько демонов вы, парни, отрезали? — жизнерадостно поинтересовался Боб. Затем весело чирикнул: — Ах, ну да, вы ведь и сами не знаете, верно? Прикончил демона — забыл о нем.

— Да, — ответил я.

— Не слишком благодарный способ вести войну.

— Еще бы, — согласился я. — Это секретная информация, Боб. Простое обладание ею создает в сознании некий резонанс, который способен заметить тот, кто ищет ее. Если Гарри узнает о войне, а кто-либо с той стороны поймет, что он о ней знает…

— Плохие парни решат, что он венатор, и убьют его, — закончил Боб неожиданно серьезным голосом. — А венаторы решат, что он один из психов и представляет собой угрозу. Они либо прикончат его от греха подальше, либо убедят вступить в их ряды. А ведь он и так ведет войну.

— Именно, — сказал я.

— Нда-а, — изрек Боб. — Интересно, почему бы не сделать то же самое и со мной?

— Ты не смертный, — объяснил я. — Твои знания не привяжут никого к этому миру.

Череп вроде бы приободрился:

— Это точно. Расскажи мне о клиенте босса.

— Ты слышал о Постанском обществе? — спросил я.

— Кучка прибалтийских психов, — сразу же ответил Боб. — Отрезают от себя куски и замещают их нечеловеческими трансплантатами. От демонов, упырей и тому подобных. Лоскутное бессмертие.

Я кивнул:

— Стигийские Сестры делают то же самое, только со своей психикой, а не с физическим телом. Отрезают части человеческой личности, которые им не нужны, и заменяют обрывками нечеловеческих сознаний.

— Миленько, — ухмыльнулся Боб. — Женский клуб, говоришь? Горячие девчонки?

— Поскольку это способствует делу, то в большинстве своем да, — ответил я. — Они посвящают себя служению нескольким старым богиням-демоницам, которых пытаются удержать в мире посредством издания книги обрядов под названием Lexicon Malos.

— Итак, — сказал череп, — горячая штучка приходит в офис к Гарри. Он пускает слюни, ведет себя как идиот и не соглашается на ее предложение заняться сомнительными с точки зрения морали вещами прямо здесь и сейчас.

— Ну-у… — протянул я. — Не уверен, что…

— Будучи придурошным героем, он говорит ей: не тревожьтесь, я отыщу вашу душещипательную приманку, то есть потерянного ребенка. Однако вместе с ребенком он найдет и ритуальную книгу.

— А будучи преданным стражем Белого Совета… — продолжил я.

Боб фыркнул:

— Он притащит к ним эту книгу с опасными ритуалами на каждый день. И Совет сделает с ней то же, что с «Некрономиконом».

Я кивнул:

— Опубликует ее, поскольку решит, что если ритуалы станут доступны каждому кретину, их сила рассредоточится и уже не будет представлять угрозы.

— Вот только настоящую опасность представляют вовсе не ритуалы, а знание о лежащих в их основе сущностях, — закончил Боб.

— И нам уже не удастся от них избавиться — как от фейри.

— Вы пытались избавиться от фейри? — с неожиданной тоской спросил Боб.

— Да, венаторы пытались, — сказал я. — Однако парни на букву «г» свели наши усилия на нет.

— Парни на букву «г»? Что, государственные агенты? — поинтересовался Боб. — Вроде людей в черном?

— Вроде Гутенберга и Гриммов, — ответил я.

На мгновение Боб прищурил свои огоньки, очевидно, задумавшись.

— Эта Стигийская красотка. Она заманила тебя в ловушку. Она знала, кто ты и что собираешься сделать.

— Мы с Сестрами уже встречались. Они со мной знакомы. — Я покачал головой. — Ума не приложу, почему она сотворила это с моим лицом, вместо того чтобы убить.

— Потому что Дрезден бы это почувствовал, — уверенно сказал Боб.

— Что?

— Убийство при помощи магии оставляет запах, и даже пролитый на землю дезодорант не поможет скрыть его. Если бы Гарри ощутил запашок черной магии, сестрице не удалось бы притвориться несчастной девицей.

— Но он все равно узнает, что она практик.

— Только если дотронется до нее, — возразил Боб. — И даже в этом случае, если ее сознание сильно отличается от нормального, у нее измененная аура. Кроме того, ощутить в клиенте искорку магического потенциала — не то же самое, что понять, что он с головы до ног забрызган сверхъестественной кровью.