Мертвые не разговаривают (СИ)

— Может быть, уцелел кто‑то из администрации города? — спросил его Андрей. — Из милиции? А еще лучше – человек, разбирающийся в физике.

— Физике? — удивился духовник. — Неужели все происходящее походит на то, что можно объяснить строгими формулами?

— Не знаю. Кошмары – это одно. Но изолированная область или разные интерпретации одного города – совсем другое. Версия с мистикой меня не устраивает. Должно быть какое‑то рациональное объяснение. Хотя бы похожее на рациональное.

— Например?

— Не знаю… Возмущение электромагнитного поля.

— С чего бы?

— Да хоть бы гроза. Очень сильная.

Отец Всеволод покачала головой.

— Не буду спорить с вами, молодой человек. Скажу одно: в нашем случае я бы все же уповал на потусторонние силы. Как бы это ни звучало в моих устах. Объясню, почему. Мы не в силах бороться с проявлениями природы или с результатами техногенных катастроф. Но мы можем надеяться искупить вину наших друзей, соседей, даже совсем незнакомых людей.

— Каким образом?

— Молитвами. Покаянием.

Видимо, на лице Андрея отразилось сильное недоверие.

— Сколько церквей было разрушено после семнадцатого года? Сколько храмов осквернено? И наверняка не обошлось без зверств, сходных с тем, что произошло в этих стенах. И что? Ничего. Города не пропадали.

— Понимаю ваш скептицизм, — кивнул отец Всеволод. — Но скажите, о нас вы слышали? Что тогда‑то и тогда‑то со всем населением пропал город Водино.

— Нет, — признался Андрей.

— Вот видите. А мы пропали. Несколько тысяч человек. Вы уверены, что ничего подобного не случалось раньше? Просто информацию заминали. Зачем пугать обывателя? Тем более в девяностых. Страна в раздрае, большинство институтов разрушено. Кому какое дело до захудалого городишки или поселения, из которого вдруг перестали поступать вести?

— Возможно… Но чтобы не сохранилось даже упоминаний. Даже слухов или легенд.

— А вы ими специально интересовались?

Андрей понимал, что у него не хватает аргументов. Ну не мог он доходчиво объяснить свой скептицизм. Что‑то внутри него противилось «официальной» версии трагедии, принятой в деревне.

— Не уверен, что вера в искупление грехов чем‑то поможет, — сказал он.

— И все же мы верим, — пожал плечами отец Всеволод.

— Верьте… Так что с администрацией Водино? Официальными лицами. Кто‑нибудь уцелел?

— Боюсь, что нет. Кто‑то сошел с ума, другие не выдержали новых условий жизни, а некоторых… убили.

Андрей вытащил из кармана телефон, посмотрел на экран. Сеть отсутствовала. Вполне ожидаемо, несмотря на недавний звонок. И все же он набрал собственный номер, нажал кнопку вызова. Ничего. Вызов оборвался, даже не начавшись.

Ну и ладно, проверить все равно стоило. Хотя ясности эксперимент не внес никакой. Скорее – наоборот. Количество вопросов продолжало расти снежным комом. Как бы этот ком не обернулся надгробием и для него, и для Насти с Вячем. Местным же жителям, судя по всему, ничто не угрожает. Кроме постепенного вырождения, конечно.

Обратно шли молча. Андрей пытался осмыслить все случившееся. Ничего примечательного ни в самой церкви, ни рядом с ней он не нашел. Обычные развалины, каких в его детстве было немало. По подвалам одного монастыря он даже лазил, будучи мальчишкой. Надеялся найти тайный подземный ход, якобы ведущий в соседний город. Ход, разумеется, не отыскался, зато нашлись старые электромоторы, сложенные под храмом еще в семидесятые годы. Находка не бог весть какая таинственная, но зато полезная в хозяйстве. В медной проволоке недостатка не стало.

В подвал водинской церквушки он тоже заглянул, осторожно прошелся по холодным переходам. Свет факела отбрасывал на кирпичные стены причудливые тени. Того и глядишь – из зыбкого полумрака выползет разложившийся мертвец, протянет к незваным гостям когтистые руки. Отец Всеволод, сопровождающий Андрея, заметно нервничал: прислушивался к малейшему шороху, всматривался в дрожь теней.

— Фундамент пришлось укреплять, — пояснил он. — От взрыва появились трещины. Поначалу небольшие, но с каждым годом расползающиеся, — его рука легла на металлическую балку, проходящую вдоль одной из стен. — Пришлось скреплять таким образом – вроде большой скобы.

— И держит?

— Да, Божьей милостью справились.

— Глупость спрошу, — Андрей усмехнулся сам себе. Только недавно говорил о рационализме – и вот, мысли снова скатываются в мистику. — Может, какое старое захоронение? Здесь, под городом.

— Кто же его знает? — пожал плечами отец Всеволод. — Водино – город молодой. Был… Со временем должен был еще разрастись, похорошеть. Но так и не случилось, — он вздохнул.

— Случилось, только в другой реальности. Где людям до сих пор снятся кошмары.

Духовник ощутимо поежился.

— Ни к чему искушать нечистых. Пойдем отсюда.

Андрей кивнул.

Он ненавидел чувствовать себя бессильным. Ненавидел, когда контроль ускользает из рук. А именно это происходило сейчас. Измышления и гипотезы то и дело натыкались на непробиваемую стену неизвестности.

В деревне их бросились расспрашивать, как только они ступили внутрь частокола. Но Андрей игнорировал вопросы. Еще на подходе он попросил у старосты время на подумать. Время, когда его никто не станет дергать. Время, чтобы привести мысли в порядок. В сущности, вылазка в город не дала никаких новых сведений. Можно, конечно, сходить еще раз. Блуждать по развалинам, пока не станет темнеть. Но будет ли с того прок?

Андрей ощущал себя флюгером, мечущимся под порывами сильного ветра. Мысли скакали то в одну сторону, то в другую. Хватались за осколки предположений – и отбрасывали их.

Неужели действительно остается уповать на молитвы и задабривание призрачных духов?

Он сидел в доме Степана Михайловича. За окном комнаты то и дело мелькали люди. Каждый спешил по своим делам. Кто с ведрами, кто с инструментом или просто налегке. Только теперь Андрей осознал, что за почти сутки пребывания в деревне не видел ни одного праздно слоняющегося. Люди трудились. Кто из них, живших в Водино двадцать лет назад, мог подумать, что станет заложником небольшого клочка земли? Кто из тех, кто родился здесь, сможет без особенных трудностей адаптироваться к новому миру? Если, конечно, невидимый барьер все же падет.

Андрей держал в руках полупустую кружку с чаем. Вернее, отваром, которым его вчера угостил староста. Аромат и насыщенный вкус трав возвращал к жизни. Пусть ненадолго. На столе, в чугунке, стояло мясо с картошкой, в плоской тарелке лежало несколько ломтей черного хлеба, рядом – плошка со сметаной. Но есть не хотелось.

В сенях что‑то скрипнуло.

Андрей вскинулся. Степан Михайлович обещал, что его никто не побеспокоит. Не то чтобы присутствие людей настолько уж тяготило Андрея, но отсутствие нормального сна напрочь выбивало его из колеи. Нервы казались натянутыми канатами, готовыми порваться от малейшего давления. Впрочем, он отлично понимал: от него ждут решения, ждут хотя бы слова. И игнорировать деревенских не стоит. По–свински это как‑то.

Скрип повторился – и в комнату кто‑то заглянул. Осторожно, одним глазом.

— Кто там? — как мог доброжелательно спросил Андрей.

— Можно? — в дверном проеме появилась Алена. Она больше не пряталась и вообще выглядела довольно спокойно. Без намека на неуверенность или страх.

— Заходи. Чай будешь?

— Я смотрю, ты освоился, — девушка села напротив. — Спасибо, я сыта.

— Чай – не еда, — Андрей сделал небольшой глоток.

— Не помешала?

— Не знаю. Нет, наверное. Все равно в голову ничего толкового не лезет.

— Степан Михайлович с мужиками тебя обсуждают.

— Чего говорят?

— Что дурак. И добрых советов не слушаешь.

— Так и говорят? — усмехнулся Андрей.

— Нет. Мягче. Но суть одна.

Андрей помолчал, рассматривая руки Алены. Странно, он ожидал увидеть обломанные ногти, ан нет. Не маникюр, конечно, но вполне себе аккуратно. Только кожа выглядит грубоватой, со следами царапин и ссадин.