Блунквилль (СИ)

Керин кивнул. В его глазах читалась грусть, но казалось, что губы его вот-вот должна тронуть улыбка.

— Я не мог тебе сказать… Я не должен был… — ответил он. — Но, конечно же, я узнал тебя. Как я мог иначе? Твои волосы теперь светлые и длинные, у тебя есть веснушки, а глаза — голубые, а не синие, как морская вода. Но твоя душа всё та же. Эта душа девушки, которую я любил, люблю и всегда буду любить больше, чем жизнь. Проблема только в том, Виктория, что я слишком поздно это понял, и теперь уже нам ничего не дано изменить!

— Но почему? — с отчаянием в голосе отозвалась Виктория. — Мы же можем попробовать! Если бы ты рассказал мне свою историю…

— Этого я не сделаю! — резко проговорил Керин и вдруг отстранил девушку от себя.

— Но тогда как же я узнаю, как тебе помочь? Как мне выяснить, для чего моя душа оказалась здесь, если ты даже не хочешь сказать мне, почему…

— Тебе не следует ничего выяснять! — снова перебил её Керин. — Я этого не хочу, ты поняла? Пусть всё будет так, как есть. Ты вернёшься домой, я останусь здесь.

— Но я… Я должна узнать… — растеряно пролепетала Виктория. Реакция Керина пугала её. — Я чувствую, что всё это не случайно, что я здесь не просто так… Мне нужно знать, какой смысл стоит за всем этим, какая цель…

— Виктория! — Керин взял девушку за плечи и очень серьёзно посмотрел на неё. Едва уловимое раздражение, отражавшееся на его лице, смешалось с мольбой в его глазах. — Я очень прошу тебя! Пожалуйста! Не пытайся узнать, почему здесь я и для чего здесь ты. Это не принесёт тебе счастья. Ты слышишь меня? Я просто хочу, чтобы всё осталось таким, каким оно является сейчас… — он задумался и на несколько мгновений прикрыл глаза. — Иди к себе в комнату. Мэтт уже проснулся и ищет тебя.

И не сказав больше ни слова, Керин развернулся и ушёл. А Виктория вдруг с тоской подумала, что чем больше ответов она находит, тем больше перед ней возникает новых вопросов. Вздохнув, девушка повернулась и побрела в противоположном направлении.

ГЛАВА 14

ЗА ТОЙ ДВЕРЬЮ НИЧЕГО НЕТ

— Мэтт! — всплеснула руками Виктория. — Что на этот раз с твоей спальней?

Было раннее утро: собственное солнце в комнате Виктории ещё даже не взошло. Солнце Мэтта, которое подчинялось его собственной странной фантазии и светило в совершенном несоответствии с солнцем Виктории, что было ужасно неудобно, сейчас вовсю заливало его спальню своими лучами. Солнце было раскалённым докрасна и таким огромным, что походило на висящий за окном воздушный шар.

— Мэтт? Что творится у тебя в комнате? — громче повторила Виктория, делая шаг через порог.

Мэтт, жонглирующий снежками, наконец-то, заметил сестру, повернулся к ней и расплылся в довольной улыбке. Снежки полетели ему под ноги. Весь пол спальни покрывал толстый слой пушистого, ослепительно белого снега. Люстра обросла сосульками, снежные шапки покрыли шкаф, стол и стулья, ледяная корочка поблёскивала поверх одеяла на кровати. В воздухе кружились пёрышки снега; снегопад валил с потолка плотными хлопьями. Мэтт, облачённый в меховую куртку и чёрную вязаную шапочку, надвинутую на самые глаза, казалось ничуть не замёрз, хотя изо рта у него шёл пар, а щёки покраснели.

Виктория сделала ещё несколько шагов вперёд, остановилась, и, поёживаясь, снова осмотрелась. Мэтт всё никак не мог угомониться со своей комнатой. Сколько именно дней они провели в Блунквилле сказать было достаточно трудно из-за этой путаницы со временем, но, по мнению Виктории, прошло уж никак не меньше недели. И всё это время, изо дня в день, Мэтт с неугомонной страстью переделывал свою спальню. В одно утро Виктория обнаруживала здесь пиратскую пещеру с сундуками сокровищ по всем углам, на следующий раз это был салон автобуса или покосившаяся хижина, сквозь широкие щели в стенах которой свистел ветер, а затем — весьма современная квартирка с рельефными обоями и жалюзи на окне. Мэтт жалел только об одном: здесь не было электричества и ни один технический прибор не работал — а ему очень хотелось послушать свою любимую рок музыку. Его единственным утешением была игра на гитаре, но Мэтт сетовал, что это всё равно было не то.

Виктория об электричестве не жалела. Её любимой музыкой стали песня ветра в поле и звон ледяных океанских брызг и нежный шелест листьев и шёпот дождя в ночи. Она даже совсем не расстраивалась, что так и не посмотрела тогда "Паззл ТВ". Более того, мысли о чём-то подобном просто ни разу не приходили ей в голову.

— Тебе не нравится? — рассмеялся Мэтт, запуская в Викторию возникшем в его ладони снежком. — По-моему, это очень круто!

Виктория уклонилась от снежка и покачала головой.

— Нет. Мне сейчас не до этого.

— Да брось! — Мэтт снова кинул в неё снежок; на этот раз девушка помедлила, и удар пришёлся в плечо. — Когда это ты стала такой занудой?

— Когда это ты стал таким легкомысленным? — задала встречный вопрос Виктория, делая шаг по направлению к кровати. Сесть на ледяное покрывало она, впрочем, не решилась. — Если честно, я не понимаю, что с тобой случилось?

— Со мной? Ничего. А что?

Мэтт подумывал уже снова бросить в сестру снежный комок, но чересчур серьёзное выражение её лица смутила его. Он раскрошил снежок, прошёл вперёд и плюхнулся на кровать, расколов тонкую корочку льда на одеяле.

— Ты что, правда совсем-совсем не понимаешь, что с нами происходит? — едва слышно вымолвила она, снова ёжась от мороза. Щёки девушки уже успели порозоветь, а на волосах искрились паутинки инея.

Мэтт снял с себя куртку и накинул на сестру.

— Почему? — пожал он плечами. — Понимаю. Мы в другом мире. Здесь довольно-таки весело. Поэтому почему бы не развлечься, пока мы не попали обратно в нашу серую и скучную реальность, а?

— Ты что, совсем не соскучился по нашему миру? Разве ты забыл, как там было хорошо? Что, если мы никогда больше не вернёмся домой? — Виктория помедлила, и прежде чем задать следующий вопрос на миг отвела взгляд. — Ты никогда не вспоминал о Фэй Ян?

Мэтт помрачнел так резко, словно за мгновение наступила ночь и его лицо скрылось в тень. Он порывисто встал и прошёл вглубь комнаты, к зеркалу. Его прозрачную поверхность покрывали затейливые узоры инея.

— Ну, конечно же, вспоминаю! — ответил Мэтт, и голос его звучал очень грубо, даже жестоко. — Только разве мои воспоминания что-то изменят? — он провёл по зеркальной глади тёплой рукой, растапливая иней. Виктория увидела в отражении его рассерженное лицо. Она не понимала, почему он злился. — Мы всё равно вернёмся домой, рано или поздно.

— А если нет?

— У нас уже был однажды шанс отправиться домой, но ты не пожелала… — после некоторого молчания проговорил Мэтт. Его интонация выражала смесь сожаления и лёгкого укора. — Ты решила остаться здесь из-за Керина, а теперь обвиняешь меня в том, что я веду себя легкомысленно?! А что мне остаётся? — Мэтт развернулся и в упор посмотрел на сестру. — И не впутывай, пожалуйста, во всё это дело Фэй Ян! Я бы хотел быть с ней сейчас не меньше, чем ты хотела быть с Керином. У тебя есть такая возможность — что ж, наслаждайся… Почему ты опять недовольна?

Виктория, глядевшая на Мэтта округлившимися от удивления глазами, ничего не ответила. Несколько минут стояла хрустально-звенящая тишина, нарушаемая лишь шуршанием снежинок, кружащихся в воздухе. В комнате Виктории скрипнула дверь. Никто из них двоих не пошёл посмотреть на вошедшего.

— Виктория? — из другой комнаты донёсся тонкий нерешительный возглас.

Виктория вздохнула.

— Я тут, Лола! — громко крикнула она. — Иди сюда.

— Не помню, чтобы она к тебе сама заходила… — озадаченно посмотрел на сестру Мэтт.

— Да, не было ещё такого… — тоже слегка растерянно ответила Виктория.