Твин Пикс: Кто убил Лору Палмер

Энди лишь краем глаза следил за ее реакцией. — Энди, я тут тебе принесла пиво. Твой отец всегда любил пить его по утрам.

Энди хотел было отказаться, но потом все-таки решил, что настоящий полицейский должен пить по утрам пиво. Он открыл банку и, не наливая его в стакан, влил себе в рот.

Радостная мать присела рядом на стул. — Энди, я так рада за тебя. Наконец-то ты исправился, и я могу гордиться своим сыном. — Да, сердце матери — большая загадка, — тихо произнесла, стоя в дверях, тетушка Элизабет.

Ей, в самом деле, было не понять восторга миссис Брендон, ведь своих детей у нее никогда не было, и она любила Энди таким, каким он был раньше, а не таким, как стал сейчас. Но Энди ободряюще подмигнул своей тетушке, и та поняла, что все в порядке, что просто в доме Брендона с этого дня началась новая жизнь, что здесь не просто маменькин сыночек, а настоящий мужчина, настоящий полицейский, который, возможно, со временем станет шерифом Твин Пикса. — Мама, — поинтересовался Энди, — я, думаю, мне не стоит просить прощения у соседей за ночной шум? — Нет, что ты. Пусть только попробуют быть недовольными, — сказала миссис Брендон, и Энди принялся с наслаждением поглощать завтрак.

Глава 2

В номере Дэйла Купера звенит будильник. — Утреннее послание Даяне и запоздалая находка. — Как могло письмо Одри попасть под кровать специального агента ФБР? — Дэйл Купер не в силах скрыть улыбку. — Прощальный бутерброд Люси и три чашки ромашкового чая, выпитого Хоггом. — Купер напоминает: Хогг не должен забывать об одноруком. — Шейла готовится к возвращению мужа из больницы, в этом ей помогает Бобби, ставший на время двоюродным братом Лео. — Бобби наказан мистером Пинклом, но Шейла находит способ утешить своего любовника. — Будет ли установлен сосновый пандус в доме Джонсонов?

Пронзительно и настойчиво зазвонил механический будильник специального агента ФБР Дэйла Купера. Это был его любимый будильник, он возил его во все дальние поездки. Он был таким же неизменным атрибутом агента, как и черный диктофон.

Дэйл Купер лениво потянулся в постели и полусонный попытался дотянуться до будильника. С первой попытки ему это не удалось. Раны в правом боку продолжали болеть. Наконец, его левая рука нащупала будильник. Холодный металл остудил пальцы. Дэйл Купер нажал на кнопку и пронзительный звонок смолк. — Слава богу. Ну и звонит же он! Никогда не проспишь, — сам себе сказал Дэйл и еще раз лениво потянулся.

На тумбочке, рядом с будильником, лежал тяжелый армейский револьвер, стоял неизменный диктофон.

Дэйл Купер сделал еще одно движение, дотянулся пальцами до диктофона, щелкнул клавишей и поднес его ко рту: — Даяна, Даяна! Ты меня слышишь? Это говорю я, твой друг, Дэйл Купер, специальный агент ФБР. Ты меня слышишь? Доброе утро. Сейчас шесть часов сорок пять минут. В Твин Пиксе утро. Знаешь, Даяна, сегодня, слава богу, мне не снились великаны и кошмары. Но зато мне снилось, что я всю ночь жевал какой-то огромный бесконечный кусок постной жвачки. И только потом выяснилось, что я всю ночь грыз силиконовую затычку для уха. Поэтому она и показалась мне такой пресной и безвкусной. Знаешь, Даяна, надо будет, как можно больше внимания обращать не на эти силиконовые затычки, а на булочки, которые подают здесь к кофе.

Дэйл Купер сбросил ноги с постели и неспеша поднялся. — Знаешь, Даяна, открою тебе одну тайну: здешние булочки ничуть не хуже вишневых пирогов, которых я съел здесь уже такое количество, что можно было бы накормить ими весь огромный аппарат ФБР. Знаешь, Даяна, боль в области ребер никак не проходит. И чтобы избавиться от нее, я каждое утро дисциплинирую себя пятнадцатиминутными упражнениями йоги. Скажу тебе по секрету, я стою на голове.

Дэйл Купер поднялся с кровати, нащупал ногами тапочки и, держа в руках подушку, двинулся к стене. — После этих упражнений моя навязчивая боль куда-то отступает.

Дэйл Купер бросил подушку на пол, наклонился, положил рядом с ней включенный диктофон. — Вот и сегодня, Даяна, я начинаю свой день со стойки на голове.

Дэйл тяжело вздохнул, оперся руками о пол и вскинул ноги, прикоснувшись ими к стене. Потом, постепенно, он опустился головой на подушку, лежащую у стены. — Даяна, если тебя это очень интересует, то я уже стою вверх ногами, — Дэйл продолжал говорить в диктофон. — Мое сознание становится пористым как губка. Оно начинает фокусироваться на планах и задачах предстоящего дня. Кровь приливает к голове, и мозг работает просто замечательно. Мысли становятся ясными. Они перестают разбегаться в разные стороны, прекращают разлетаться как стая испуганных птиц. Я могу кое на чем сосредоточиться.

Дэйл не успел договорить свою фразу до конца, его поразил интерьер, он с интересом осмотрелся по сторонам. Раньше, когда Дэйл до ранения висел вверх ногами на перекладине, то обычно закрывал глаза. Теперь же он забыл это сделать. Его поразил вид комнаты. Он уже стоял на голове несколько минут и успел привыкнуть к необычному расположению вещей, но сообразил это только сейчас. — Даяна, ты знаешь, оказывается, ко всему можно привыкнуть. Вот я уже постоял на голове и у меня верх перепутался с низом. Знаешь, мне страшно смотреть на свою кровать: кажется, одеяло сейчас упадет на потолок. Представляешь, все вещи вверх ногами. А я, как будто бы стою вверх головой. И я теперь боюсь, что когда снова встану на ноги, весь мир так и останется — мне придется ходить по потолку. Это — не лучшее из того, что я придумал за сегодняшнее утро. Ты, конечно, понимаешь мое состояние и понимаешь, что это шутка. Если она не удалась, то прости. Но если я могу еще шутить, значит, я существую, значит, не все так плохо.

Взгляд Купера скользнул по комнате и остановился на белом пятне под его кроватью. — Даяна, кажется, я что-то заметил. Я, в самом деле, о чем-то забыл. Ведь предупреждал же меня великан, я забуду что-то очень важное.

Дэйл быстро встал на ноги и подбежал к кровати. Он опустился на колени и далеко засунул руку под матрац. Наконец, кончиками пальцев, он сумел дотянуться до конверта и подтянул его к себе. На белом конверте без марки и адреса было написано ручкой: «Дэйлу Куперу».

Специальный агент сел на пол возле своей кровати, прислонился к ней спиной, взял в руки диктофон и снова щелкнул клавишей. — Даяна, великан действительно был прав. Я, в самом деле, забыл об одной очень важной вещи.

Специальный агент ФБР отложил в сторону диктофон и разорвал конверт. Из него он достал небольшую картонную карточку. На ней крупными размашистыми буквами было написано совсем немного: «Еду на север. Возможно, найду ответ у „Одноглазого Джека“. Целую, Одри».

Купер задумался. Он сидел у своей кровати, не выпуская из рук карточку, оставленную Одри. Много времени на расшифровку послания у Купера не ушло. Он сразу понял, о чем идет речь, и куда пропала девушка.

Он абсолютно точно представлял, где находится дочь Бенжамина Хорна. Ведь где она могла еще видеть его в смокинге и бабочке? Он ошибочно думал, что она видела его в отеле. Но в этом же смокинге и в этой же бабочке в тот вечер вместе с большим Эдом они посетили казино «Одноглазый Джек». И теперь специальный агент ФБР знал: Одри находится в казино, ее там удерживают силой.

«Но как ее письмо могло попасть ко мне под кровать?» — задумался Купер.

А потом он вспомнил старого портье, который не мог догадаться, что нужно всего лишь вызвать доктора по телефону. Купер вспомнил его шаркающую походку, то, что он не смотрел себе под ноги. Да даже если бы старый портье и смотрел себе под ноги, то навряд ли что-нибудь заметил бы своими подслеповатыми глазами. Скорее всего, старик просто зацепил подошвой подсунутое под дверь письмо и дотащил его до кровати.

«Ну, вот и отлично, — подумал Купер, — еще одной тайной стало меньше. Теперь моя задача в том, как вызволить Одри. Ведь весь этот выкуп, весь этот маскарад, скорее всего, только ширма и никто просто так отдавать Одри, пусть себе и за большие деньги, не собирается. Нужно будет что-нибудь придумать, посоветоваться с Гарри. Вдвоем мы обязательно что-нибудь придумаем». По дороге в полицейский участок специальный агент ФБР не мог сдержать улыбки. Он все время вспоминал то, как сам чуть не стал жертвой обмана, как одна маленькая деталь чуть не привела к непоправимой ошибке.