Файл №210. Ликвидация филиала (Церковь Красного музея)

— Нет. Даже у них не хватает наглости утверждать, что Никсон был переселенцем. Хотя, надо признать, у них порой случаются чрезвычайно смелые заявления относительно природы и истории людей.

— Короче говоря, ты подписываешься под словами шерифа об их одержимости?

— Я не знаю, — честно ответил Молдер. — Теории придумывают философы, а защищают их и претворяют в жизнь — практики. Все зависит от конкретных людей.

— Почему тебя заинтересовало это дело? — в лоб спросила Скалли. — Я даже сформулирую вопрос иначе. Почему оно интересует тебя сейчас, когда ты поговорил с шерифом и ознакомился с документами, когда видел мальчика, когда сам побывал в этом Красном музее? Что тебя задело? Что здесь такого необычного?

— Положа руку на сердце, пока сам не понимаю, — он замолчал и снова бросил взгляд на улицу. — Хотя, ответь мне, что означают надписи черным маркером, одинаковые у всех трех пострадавших?

— Понятия не имею.

— Вот когда мы найдем разгадку, все разрозненные кусочки соберутся в единое целое, как в детской игре…

— А эти странные слова хоть как-то увязываются с религией Красного музея?

— Вполне возможно, что и напрямую, — пожал плечами Молдер— Постой, постой… Посмотри-ка туда.

Скалли, повинуясь его жесту, обернулась в сторону стеклянной стены, через которую просматривался большой участок улицы, освещенной электрическими фонарями и рекламными вывесками магазинов.

Перед одним из членов общины Церкви Красного музея разворачивалась машина. В ней сидели четверо молодых людей, явно уже испробовавших чего-то, крепче апельсинового сока.

Даже из кафе было видно, что член общины не намного старше своих визави и вряд ли владеет даром убеждения, чтобы успокоить развеселившуюся компанию. Но бежать он не собирался, готовясь терпеливо снести все предстоящие мучения во благо своей Церкви.

Молдер поставил чашку на стол, взял салфетку и встал.

— Так… — произнес он. — Кажется, приехали экстремисты. Проверим слова шерифа — доходит ли здесь дело до рукоприкладства. ..

Молодого человека в красных одеждах и в странном белом головном уборе, напоминающем чалму, обступили три парня примерно шестнадцати лет и одна девушка с длинными светлыми волосами.

— Эй, голова-подгузник!

— Ты сегодня коровку не доил?

— Молочка не попил?

— Эй, я с тобой разговариваю. Крепкий невысокий юноша в джинсовой жилетке и рубашке в крупную клетку легонько толкнул молчащего сектанта.

— Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются, ты, придурок?

— Лай ему, Рикки, дай! — подбодрила девушка и сделала большой глоток из маленькой пузатой бутылки с пивом.

— Чего ты молчишь? — все больше распалял себя Рикки. — В чем дело, а?

Молодой человек в красных одеждах приготовился к худшему, но к ним уже спешил Молдер, на бегу вытирая руки салфеткой.

— Ни в чем! Оставьте его в покое.

Все четверо дружно повернулись к наглецу, который осмеливается что-то приказывать им в их родном городе.

— Оставьте в покое человека. Отправляйтесь домой! — жестко приказал Молдер и повернулся к члену Красного музея: — Идите спокойно своей дорогой.

Молодой человек, приученный к строгой дисциплине, недоверчиво посмотрел на нежданного спасителя, возможно, вспомнил, что видел его сегодня в храме. И пошел, не убыстряя шага, хотя по его движениям чувствовалось, что больше всего ему сейчас хочется со всех ног броситься прочь отсюда и поскорее оказаться в родной общине, такой тихой и безопасной, где все ясно и просто, а что неясно, — объяснят «пастыры наши» и примут за него решение.

Молодые люди переводили взгляд с удаляющейся жертвы на своего предводителя. Но Рикки решил отпустить малую добычу, которая все равно никуда не денется, чтобы заняться более крупной рыбешкой, какой ему представлялся столичный пижон, явно оказавшийся здесь проездом.

— Мы тебя еще поймаем, морковка, — бросил вдогонку верующему долговязый черноволосый парень.

— В чем проблема? — поинтересовался Молдер.

— А тебя кто спрашивал? — осклабилась девица, и Молдер понял, что она не столько пьяна, сколько хочет такою казаться. — Никаких проблем нет!

— Кэт права, — ухмыльнулся четвертый юнец. — У нас никаких проблем нет.

— Четверо против одного? Я считаю, что это проблема.

Рикки смерил его оценивающим взглядом хозяина положения.

— Это, кажется, у тебя сейчас появятся проблемы, мистер.

Он приготовился нанести удар прямо в челюсть, чтобы умерить прыть наглеца. А приятели пусть добьют ногами.

— Молдер — — на помощь спешила Скалли. — У тебя все в порядке?

Все четверо перевели взгляд на новое действующее лицо. Женщина! Только этого не хватало. Рикки досадливо сплюнул себе под ноги и процедил:

— Валяй-ка ты отсюда, подобру-поздорову. Я сегодня добрый. И жену свою забери, а то опоздаете на автобус.

Скалли встала рядом с напарником и скромно поправила пальто, обнажив кобуру.

— У нее пистолет, — заметила Кэт.

— И что она, им застрелит что ли? — усмехнулся Рикки, но поза его уже не напоминала изготовившегося к победоносному удару боксера. — Пойду папе позвоню. Я думаю, ему интересно будет полюбопытствовать, есть ли у нее разрешение на этот пистолет.

— А кто твой папа? — поинтересовался Молдер.

— Шериф! — ответил подросток, надеясь удивить незнакомцев.

Молдер со Скалли переглянулись.

— Да, я думаю, ему будет интересно услышать о поведении своего сына, — согласился Молдер. — Час назад он утверждал нам совсем противоположное тому, что мы видели своими глазами.

— Рикки, идем отсюда! — сказал черноволосый…

Рикки смерил парочку недовольным взглядом. Естественно, его взгляд встретили спокойствием победителей.

— Рикки, поехали! — вмешалась девушка. — Мы же собирались на дискотеку!

Когда просит девушка, трудно отказать. Тем более, если противник явно не по зубам. Ругнувшись, Рикки направился к машине, толкнув по пути Молдера, — якобы случайно. Но желаемой реакции не добился, Молдер этого просто не заметил, рассматривая салфетку в руках.

Кэт уселась рядом с Рикки и обняла его, уткнувшись губами ему в шею. Остальные подростки тоже забрались в автомобиль.

— Придурки чертовы, заполонили город! Житья от них нет! — бросил Рикки на прощанье и резво тронул машину. Последнее слово осталось за ним.

Скалли и Молдер посмотрели вслед удаляющейся в автомобиле компании.

— Трудно отличить порядочного человека от негодяя, — произнесла Скалли. — Особенно, если на нем это не написано. Уверена, что завтра они послушно пойдут в школу, где считаются нормальными учениками, и все четверо любят животных, и, конечно, помогают старушкам переходить улицу.

Скалли постучалась в номер Моддера. Он, не спрашивая: «Кто там?» — почти сразу открыл дверь. Он был чисто выбрит и уже одет, только пиджак еще висел на стуле. Сам Молдер затягивал узел ярко-фиолетового галстука.

— Ты не отвечал на звонки, — вместо приветствия сказала Скалли.

— Я принимал душ. Что-то случилось? Скалли прошла в номер, прикрыв за собой дверь, и села на стул.

— Звонил шериф. Еще один подобный случай. Насколько я поняла, с нашей вчерашней знакомой — подружкой Рикки, Кэт. Кэтрин О'Лири, шестнадцать лет. Обнаружена рано утром в городском саду. Совершенно нагая, в депрессии и с той же надписью на спине черным маркером.

— У нее на спине было написано: «Он не виноват»?

Скалли подняла глаза, думая, что Молдер шутит над ее неудачной фразой, но он был совершенно серьезен. И она вдруг поняла, что слова: «Он не виноват» — совсем необязательно должны относиться к жертве, а могут подразумевать, например, Хозяина и Повелителя.

— Нет, — вздохнула она. — У нее была надпись, соответствующая ее полу. «Она не виновата».

— Где она сейчас?

— В городской больнице. Я полагаю, что, если ее состояние позволит, необходимо как следует расспросить ее.

— Черт, я собирался всю первую половину дня просидеть на телефоне. Слишком многое необходимо срочно выяснить и уточнить.