Алуим (СИ)

- И давно он у тебя? - Богдан, покачивая головой, смотрит на Серёгу. Тот гладит скользкое туловище своего питомца его же хвостом.

- Уже почти два месяца. Знали бы, если б чаще ко мне заходили.

- Да мы к тебе вообще больше не придём. Чёрт знает, что у тебя в следующий раз из-под дивана выползет.

Я смотрю Боре в глаза, потому что Боря смотрит в глаза мне. Смотрит неотрывно.

- Э-э, зеленоглазый, хватит мою живность гипнотизировать.

Я слышу слова Чёрного, но не реагирую. В данный момент я ощущаю какую-то близость с этим удавом, и мне не хочется её прерывать. Я смотрю на него, он смотрит на меня. Белая-белая змея... Парень с очень бледной кожей и "седыми" волосами... Мы оба являемся альбиносами в этом мире. Такая редкость. Ведь это не просто так?.. И присутствует ощущение, что странности на сегодня ещё не закончились.

Мы с Богданом катаемся по вечернему городу. Катаемся уже часа три. Без остановки. Скорость не превышает и сорока километров - нам некуда торопиться. В основном, молчим. Лишь изредка перекидываемся простенькими фразами.

Богдан напряжён. В нём это чувствуется. Мускулы лица чуть подрагивают, взгляд серьёзный, резкий; левая рука крепко держит руль, правая - переключает скорости какими-то озлобленными рывками, ладонь пытается "раздавить" рукоятку коробки передач; старается дышать размеренно, но я слышу, с каким напором он выдыхает воздух через нос. Богдан зол на Чёрного из-за удава. Змеи вызывают у него отвращение, и его особенно злит, что Серёга держал Борю с нами в комнате столько времени и не говорил об этом. Богдан расценил это как издёвку. Кто будет рад узнать в моменты полной расслабленности, что рядом с ним ползает большая африканская тварь?! Богдан очень хотел дать Чёрному по голове. Уверен, он так бы и сделал, не будь Чёрный хорошим другом его старшего брата. Я смотрю сейчас на выражение лица Богдана и понимаю, что он снова и снова прокручивает эту ситуацию в своей голове. Как он лежит на диване, в экстазийных ощущениях, и не подозревает, что под соседним диваном, свернувшись кольцом, притаилась здоровенная змея. От таких мыслей негодование продолжает расти. Если бы его недовольство я поддержал хоть какими-нибудь словами, уверен, что Богдан сейчас развернул бы автомобиль и направился на Первомайскую "6". Но я не хочу. Во-первых, моё возмущение быстро сменилось интересом к этому удаву-альбиносу ещё там, в квартире. Во-вторых, в моей грудной клетке за сегодня вырос комок совсем иных эмоций. Не озвученный и старательно сжимаемый мною, чтобы казался меньше. Тело даже слегка трясёт. А в голове пусто. Непривычно пусто. Мыслей нет. Они сейчас и не нужны. Свободное пространство. Поэтому я жадно всматриваюсь в очертания домов, в витрины магазинов, в лица прохожих. Заполняю ими пустоту в своей голове. Заново строю в ней дворы, здания, улицы.

Выворачиваем из переулка и оказываемся на Комсомольской. Через триста метров будет перекрёсток. Я сжимаю зубы. Если Богдан повернёт налево, то спустя ещё метров двести мы проедем вдоль дома, в котором живёт Ира. Жила Ира. Я молчу, не подаю вида, что нервничаю. Подъезжаем к перекрёстку. Горит красный... Всё ещё красный... Да что же так долго?!. Жёлтый... Богдан выворачивает руль вправо (про поворотник забыли мы оба), а я по заново выстроенным в голове улицам поворачиваю налево. Преодолеваю те двести метров. Заезжаю к Ире во двор. Останавливаюсь напротив окна её комнаты...

"Ну, давай, внутренний голос. Скажи что-нибудь, посмейся надо мной".

Молчит.

Странно всё. Вот так живёшь, тянешь отношения, тянешь. Вроде, даже продолжаете что-то планировать вместе. Планировали ведь летом на море поехать. Но ты понимаешь, что это всё по инерции. Ты хочешь... На самом деле ты просто не знаешь, чего хочешь. Ты боишься перемен. Ты статичен. Вы оба статичны. Тешите себя мыслями, что не только у вас так. Что у всех то же самое...

"Как так вышло, что мой близкий друг думает, что меня с Ирой связывал лишь секс?.. Видимо, я это так ему преподносил... Все друзья говорят о своей личной жизни. Но что-то я всё-таки утаивал даже от самого себя".

Глубоко дышу, часто пью минералку. И чего-то жду. Или что-то ждёт меня. Предчувствие.

- Ладно, поехали по домам. - говорит Богдан. - Надо выспаться.

Я согласно киваю.

Фонарь у моего подъезда не светит, "спит". Но во многих окнах ещё светло - суббота. На весь двор раздаются крики дерущихся под лавками котов. Такие противные, протяжные вопли. Мы с Бодей прощаемся, и я выхожу из машины. Бросаю пустую пластиковую бутылку в сторону лавки. Коты разбегаются, и я захожу в подъезд. По старой привычке проверяю почтовый ящик, поднимаюсь по лестнице. Открываю ключом дверь, вхожу в квартиру... и замираю.

"Влад, ты слышишь?" - спрашиваю сам себя. - "Ты видишь, что там?"

Делаю шаг назад, прислоняясь к двери. Настороженно вслушиваюсь в звуки, еле уловимые, но будоражащие. Всё пространство прихожей отдаёт тихим гулом. Кажется, что это гудят стены. Воздух переполнен вибрацией, странной вибрацией. Она ощутимая, проникающая под кожу. Из-за неё шевелятся волоски на моих руках. В ушах шум, похожий на треск электричества. Пугающий шум. Тайное заклинание тишины. Словно бы чей-то шёпот пробивается через помехи радиочастот.

Рука автоматически тянется к выключателю, но я её останавливаю. Тут что-то присутствует. Я чувствую. Я знал об этом ещё до того, как вставил ключ в замочную скважину. Нечто постороннее, но невидимое. А раз невидимое, то свет не нужен. По спине бежит холодок, в то же время лицу становится жарко. Мышцы живота напряглись. От волнения защекотало где-то внутри ягодиц. Не понимаю, что происходит, но предчувствие было связано именно с этим.

"Голос, скажи, что здесь такое? Это галлюцинации?.. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза!"

Но он снова молчит.

Хочу списать это на отходняк. Очень хочу, но сейчас не время себя обманывать. Я что-то предчувствовал. И это "что-то" пришло. Родители спят в дальней комнате. Они всегда ложатся рано. Но "что-то" здесь не спит. И оно ждало моего прихода.

Глаза начинают привыкать к темноте. Разуваюсь, осторожно делаю пару шагов и заглядываю в зал, всматриваюсь в знакомую обстановку. Широкий кожаный диван чёрного цвета с тремя квадратными подушками, два чёрных кожаных кресла, низкий овальный зеркальный столик со стопкой отцовских книг, синий ковёр на полу, задёрнутые синие шторы, телевизор "LG" на тумбочке, слева от него стоит шкаф, справа - сервант. Поверхность столика отражает тусклый лунный свет, проникающий между шторами. Он стягивает на себя внимание, но мои глаза ищут совсем не это. Я пытаюсь уловить движение: резкое, плавное, любое. Жду, что люстра вот-вот загорится красным светом, как лампа в комнате Чёрного, и начнётся вой сирены с криками "Alarm, Alarm"! А потом кто-то выйдет и скажет, что это был розыгрыш. Но какие, к чёрту, розыгрыши в день похорон?!

- Эй. - произношу я. Наивная попытка установить контакт. - Эй. - повторяю ещё раз.

Никаких изменений. Поворачиваю голову и смотрю прямо по коридору. В том конце кромешная тьма, двери обеих комнат закрыты. Тут же начинает казаться, что из этой темноты кто-то на меня смотрит. Каких-то девять метров. Всю дистанцию делит пополам широкая полоса света, падающая из дверного проёма кухни. И я вижу, как она дрожит вместе со всей прихожей.

"Кто ты? Где ты?"

Крепко сжимаю кулак и движусь вперёд. Пока иду, смотрю только прямо, хотя периферическое зрение продолжает искать любое постороннее движение. Я до сих пор ещё не решил, чему больше верить: шестому чувству или зрению. Полагаюсь на всё сразу. Готовлюсь, чуть что, дать кому-нибудь в морду. И в то же время боюсь ощутить чужое касание из неоткуда. Боюсь чьей-то руки на своём плече. Вот уж когда приходит осознание, что все фильмы ужасов в детстве я смотрел зря. Шаг. Ещё шаг. Заглядываю в кухню. Никого нет. Вернее, никого здесь не вижу. В конце коридора - тоже. Но разве это повод для успокоения?