Полуночники.Прикосновение тьмы

Машина медленно въехала на незаасфальтированную аллею, и под колесами захрустели камешки и гравий. Свет фар слепил глаза Джонатана, которые еще не отвыкли от часа синевы, как и все остальное тело. Он почувствовал во рту вкус крови. Боль пульсировала в такт с бешеным сердцебиением. Ну вот, допрыгался. Похоже, прокусил губу.

Когда машина проехала мимо, Джонатан, хромая, выбрался из укрытия и присел на корточки, разглядывая под красным взглядом задних огней ее номер. Метнувшись обратно в тень, он повторил его несколько раз, будто одно из заклинаний Десс.

Звук утих, и Джонатан позволил себе вздохнуть с облегчением. Хотя бы этот тип уехал, и хорошо. И вообще, он ведь всего лишь подглядывал.

Но зачем? Джонатан был совершенно уверен, что никто, кроме полуночников, не знает о тайном часе. Молчание стало негласным уговором пятерки ребят, каждый из которых был способен проживать время синевы.

Но этот человек пытался что-то выяснить. Какова вероятность того, что это просто совпадение? А вдруг он несет угрозу?

Джонатан двинулся по аллее, припадая на здоровую ногу. У него будет полно времени, чтобы поразмыслить обо всем по пути домой, пусть даже одновременно придется беспокоиться о том, как не задубеть до смерти и не наткнуться на Сенклера. Шериф и правда имел на него зуб после той облавы, когда их с Джессикой задержали за нарушение комендантского часа. А сегодня к тому же снова суббота — не лучшее время для стычки с Сенклером. Джонатану совсем не хотелось провести две ночи в тюряге, отскакивая от стен во время тайного часа в ожидании утра понедельника.

Он доковылял до конца аллеи, осторожно выглянул из-за угла и только потом шагнул за поворот. Ни машины, ничего.

Джонатан оглянулся на дом Джессики, который уже остался далеко позади. В ее окнах все еще горел свет. Она, наверное, перепугалась до чертиков и бегает от окна к окну, пытаясь узнать, кто там прячется в кустах.

Джонатан вздрогнул, подумав о том, что есть возможность избежать холодной дороги домой. В выходные отец вряд ли заметит его отсутствие, а у Джессики на полу наверняка теплее, чем в какой-нибудь канаве. А уйти можно спозаранку, пока еще никто не проснулся.

Помнится, Джессика звала его к себе. Она хотела ему что-то показать. А может, просто побыть с ним в безопасном уединенном месте. Они сегодня почти не целовались.

— Черт, — тихо вырвалось у Джонатана.

Надо было подумать об этом, прежде чем отправлять Джессику домой. Она бы согласилась его приютить. Она была бы рада увидеть его под окнами.

Спустя долгую холодную минуту Джонатан тяжко вздохнул и отбросил грустные мысли. Тайный час закончился. Джессика во Флатландии. Стоит постучать в окно — и их запросто накроют, ей опять не поздоровится. Родители придут в ярость, если увидят его там. Джонатан был больше чем уверен, что копы не преминули упомянуть его имя, когда привезли Джессику домой. Вряд ли он теперь желанный гость даже днем, тем более — среди ночи.

Мальчик развернулся и нога за ногу побрел прочь. Когда он мог летать, путь от дома Джессики занимал меньше пяти минут, но при нормальной силе тяжести да еще с вывихнутым суставом (а он вывихнут, это точно) придется ползти часа два.

Джонатан зябко нахохлился в своей тоненькой рубашке, оглядел темную дорогу на предмет наличия полицейских машин — и двинулся домой.

3

1:19

ГЕОСТАЦОРБИТА

И снова этот сон, полный раскаленных проволочных каркасов, огненных линий, сплетающихся в сферы, как это делают двойные восьмерки на бейсбольном мячике или виток апельсиновой кожуры, если ее счистить в один заход длинной спиралью. Линии изгибались одна вокруг другой, светящиеся змеи свивались в надувной мячик и каждую ночь показывали новые трюки. Они неустанно изучали возможные комбинации, выбирая единственный шаблон из многих вариантов…

Десс проснулась в поту, хотя в комнате было холодно.

Она потерла глаза обгрызенными ногтями больших пальцев и взглянула на часы. Черт. Давно за полночь. Она опять проспала тайный час.

Десс помотала головой. Раньше такого не случалось. Даже в тех редких случаях, когда она и правда ложилась спать до полуночи, переход из обычного времени во время синевы всегда будил ее дрожанием и внезапной тишиной. Какой смысл в том, чтобы жить в тайный час, если ты его просыпаешь?

Но почему-то она снова пропустила его.

Пламенные фигуры из сна до сих пор пульсировали в мозгу. А все из-за ее новой затеи: разум пытается найти ответы, но в тех обрывках информации, которые Десс с горем пополам собрала, ответов пока нет. Последнее время этот сон снился ей каждую ночь, и каждую ночь ее измученный мозг предательски буксовал. И все же она уже понимала, что означают некоторые образы.

Сферы символизируют Землю, этот славный шарик из чепухи, к которому навечно прилипло человечество. За исключением Джонатана в тайный час — везучий, паршивец. Раскаленные линии — это координаты. Долгота, широта и прочие невидимые черточки выделяли Биксби среди остальных земель. (А вот и два слова, которые никогда не стояли рядом, — «Биксби» и «выделяться». Тому, кто выбрал этот городишко центром времени синевы, стоило почаще смотреть телеканал путешествий.).

Десс нахмурилась. Сегодняшний сон вызвал в ее воображении новый образ: круг из сияющих бриллиантов равномерно и плавно кружился вокруг одного из надувных символов Земли. Бриллиантов было двадцать четыре, подсчитал ее разум. Очень темняковое число. Но что же значит этот образ?

Иногда ей начинало казаться, что новая затея выбила ее из колеи. Может, она слишком большой смысл вкладывает в местоположение Биксби?

Десс покачала головой. У ее отца очень точные карты с обозначением нефтебуровых шахт, а математика никогда не врет. Пересечение 36-й параллели и 96-го меридиана было всего в нескольких милях от города, точно на Змеиной яме. Оба этих числа доверху набиты числом двенадцать. Это должно что-то да значить. Из Змеиной ямы Рекс черпает практические знания. Рассевшись в бедлендах гигантским пауком посреди паутины, Змеиная яма притягивает темняков, словно огромный магнит.

Одно для Десс было ясно как день: геометрия времени синевы гораздо запутаннее, чем любая паутина. Тайный час формировался асимметрично, его тончайшие нити протягивались по безжизненной пустыне до самого Биксби. Временами Мелисса жаловалась на то, что ее экстрасенсорные способности будто бы меняются в зависимости от ее местонахождения. Они теряли или набирали силу, как радио в машине, которое то работает, то теряет волну во время движения в горах. И раз уж Десс потрудилась нарисовать карту всех хранилищ знаний Рекса, здесь тоже можно найти закономерность.

И, разумеется, нельзя забывать о пропавших людях. Вот, например, шериф Майклс исчез два года назад. Темнякам обычно нет дела до манекенов, но им же надо чем-то питаться. Рекс говорил, в некоторых местах грань между застывшим и нормальным временем очень тонкая. Так что пресловутая идея о комендантском часе имеет под собой веские основания. Если обычному человеку (или, скажем, бычку, а то и кролику) так не повезет, что он замрет неподалеку от такой точки, его обязательно засосет в неожиданное путешествие по пищевой цепочке.

Все это означало только одно: полночный час имеет свой рельеф, довольно ухабистый и складчатый. Может, кое-где числовая магия Десс тоже становится сильнее или слабее, а огнетворение Джессики способно запросто спалить кого угодно. А возможно, есть места, куда темнякам не добраться. Убежища.

Да… великая теория, но вот тонкости ее могут оказаться слишком уж мудреными. Вот там математика и правда сложная. Настоящая головоломка, из-за которой Десс выматывалась за день и не спала спокойно по ночам.

И вот она лежит, тупо уставившись в пометки, криво накорябанные на доске, и мечтает о какой-нибудь счетной машине, которая смогла бы распутать эти числа. Десс в очередной раз нахмурилась: она в жизни не пользовалась калькулятором. Впрочем, даже школьному компьютеру, за которым с позволения любезного мистера Санчеса она коротала время, эта задачка не по зубам. С таким справится разве что способный предсказать глобальное потепление или заметить приближение астероида (от которого всем нам крышка) суперкомпьютер НАСА. Как всегда несгибаемая, с маленькой подставки посреди комнаты на Десс внимательно смотрела Ада Лавлейс. [3]