Твин Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер

Словно предчувствовала, что его найдут голодного, со сбитыми копытами, со сломанной ногой на полотне железной дороги возле самой границы. Бенжамин Хорн молча наблюдал за тем, как ему в голову всадили две пули.

Я сделалась вором, таким же, как БОБ, тайно прокрадывающийся ко мне. Я краду гордость, надежду, уверенность…

Моя кошка… но я предпочитаю сейчас об этом не говорить. Об этом достаточно грустно просто думать.

Ну, мне пора идти.

Остальное потом.

Лора.

22 июля 1988

Дорогой Дневник!

Хватит о прошлом и о том, какое скверное у меня настоящее.

Сейчас я сообщу тебе новость, неожиданную, как пощечина. Я беременна. Уже семь с половиной недель. Об этом еще не знает никто, кроме тебя. Ну и врачей в клинике (я взяла у родителей машину и съездила туда, чтобы уж знать наверняка). Итак, все подтвердилось. В голове моей полный сумбур…

Со вчерашнего вечера я еще ни разу не прикасалась к своей «полоске». Кажется, что прошла целая вечность. Как бы я хотела, чтобы вся моя жизнь была всего лишь сном. Большим странным сном, где многое похоже на реальность, но ах, ах… Не может же это происходить наяву с Лорой Палмер… Я изо всех сил стараюсь быть хорошей. В чем же дело?

Понятия не имею, чей это ребенок. Знаю только, что сегодня мне уже нельзя больше плакать. Ведь у меня как-никак день рождения — шестнадцать лет, и каждый начнет спрашивать, что со мной стряслось. А рассказывать об истинной причине я никому не намерена.

Лора.

2 августа 1988

Дорогой Дневник!

Прошла уже целая неделя с последнего посещения БОБа. Внутри у меня все так онемело, что пару дней назад я вдруг осознала: на самом деле мне хочется, чтобы он явился снова и, как бывало прежде, оставил порезы на моем теле. Тогда, вместе с кровью, из меня вытекли бы и те мысли, которые так настойчиво роятся в голове. Впрочем, я знаю: он не посмеет появиться, раз мне этого по-настоящему хочется.

В дневнике вырваны 2 страницы

В эти дни я все больше думаю о смерти как о спутнике, которого жаждешь встретить на своем пути.

Прощай,

Лора

В дневнике вырвана страница

— СУЧКА!

— Ты здесь, Боб?

— ВСЕГДА.

— Почему ты не приходишь? Чтобы взять меня, взять мою жизнь… прямо сейчас?

— ЭТО СЛИШКОМ ПРОСТО.

— Дерьмо собачье! Я с ума схожу! Я не могу так больше! Или сейчас же убирайся к чертовой матери из моей головы, из моей жизни, из моего дома, из моих снов… или убей меня!

— ТОГДА НЕ ПОЛУЧИТСЯ НИКАКОГО УДОВОЛЬСТВИЯ.

— Значит, я была права с самого начала. Твоей целью всегда было убить меня.

— ИНОГДА НАША ЖИЗНЬ — ЦЕПЬ СОБЫТИЙ, ВЕДУЩИХ К СМЕРТИ. Я ХОТЕЛ ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО ТУТ МОЖНО СДЕЛАТЬ.

— Я нужна тебе как эксперимент.

— ДА. ОДНАЖДЫ ТЫ УЖЕ ЭТО ГОВОРИЛА.

— У меня никогда не было выбора…

— НЕПРАВДА, БЫЛ.

— Я тебе не верю.

— НИКТО НЕ ВЕРИТ. ВОТ ПОЧЕМУ ТЫ… КАТИШЬСЯ ВНИЗ.

— Вниз?

— ДА. В БЕЗДНУ. ПРИЯТНОЕ ОЩУЩЕНИЕ, НЕ ПРАВДА ЛИ?

— Нет!

— НЕТ?

— Я же уже тебе сказала! Ненавижу все это! И себя самое ненавижу, и все, что вокруг меня!

— ЭТО УЖЕ СОВСЕМ СКВЕРНО.

— Скажи, БОБ, ты на самом деле есть?

— ДЛЯ ТЕБЯ ЕДИНСТВЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ — ЭТО Я!

— Но…

— ТЫ ВСЕ ВРЕМЯ ВОЗВРАЩАЕШЬСЯ К ТОМУ ЖЕ САМОМУ. ПОСТОЯННО ТВЕРДИШЬ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ СТАНЕШЬ СОВЕРШАТЬ ДУРНЫХ ПОСТУПКОВ… И НИКАК НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ.

— Но я не совершала их, когда ты впервые появился у меня! Я была пайдевочкой! И не была никакой… Делала одно хорошее… И жила счастливо!

— НЕПРАВДА.

— С тобой можно проговорить целую вечность и ничему не научиться.

— С МУДРЫМ ЧЕЛОВЕКОМ ОБЩАТЬСЯ КУДА ТРУДНЕЕ, ЧЕМ С ДУРАКОМ. ТЫ ДОЛЖНА ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ЭТО ИСПЫТАНИЕ.

— Слышать не хочу об испытаниях.

— ТОГДА, ЗНАЧИТ, ТЫ НЕ ЖЕЛАЕШЬ НАЙТИ ОТВЕТ.

— Кто ты такой… на самом деле?

— Я ТВОЙ СТРАХ.

— Хватит! Мне все ясно. С меня довольно. Я ухожу. Пора. Уходи и ты. Пожалуйста… прошу тебя!

— ЖЕЛАЮ ТЕБЕ ВСЕГО НАИЛУЧШЕГО В ЭТИ ТВОИ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ, ЛОРА ПАЛМЕР!..

Я и впрямь сошла с ума. Прости, если некоторое время мы с тобой не будем общаться.

Л.

10 августа 1988

Дорогой Дневник!

Трудно описывать все это: сразу же получается, что пытаешься себя жалеть, хотя это всего лишь полуправда. Как бы там ни было, но все продолжалось не более нескольких мгновений. При этом я вполне явственно слышала разные звуки, и целые миры проходили пред моим взором… жизнь вертелась как волчок и уносилась прочь.

Вошел доктор: его большие руки уже были в резиновых перчатках, а глаза — также стерильны, как комната и инструменты, которые там находились.

Он пожал, мне руку. Резиновая перчатка что-то напомнила мне БОБА?

Последние минуты перед операцией были, наверное, самыми тяжелыми в моей жизни. Правильное ли решение я принимаю? И чей это ребенок?

— Чертовы рукава, — пробормотал доктор, поднимая руки над головой и тряся ими, чтобы рукава халата не опускались слишком низко. После чего принялся за работу.

Раздалось негромкое гудение приборов. Сестра в операционной взяла меня за руку. Она улыбнулась, а доктор, склонившись над моими раздвинутыми ногами и на мгновение, застыв в этой позе, произнес:

— Сейчас нам придется немного потерпеть. И вот я закрыла глаза и схватила сестру за руку. О, как бы мне хотелось, чтобы потом, когда придет подходящее время, этот ребенок, чей бы он там ни был, вернулся ко мне.

Не раньше, чем состоится свадьба. Чем сложится тот союз, которому ты обязан своим появлением на свет и за который не несешь никакой ответственности. Ребенок, ты должен быть подарком для тех, кто к этому готов, а не обузой, как столь многие до тебя. Возвратись ко мне, мой ребенок, когда сама я уже не буду им.