Круги на воде (СИ)

— Это… легко? — спросило существо у моей постели.

— Что легко?

— Это… — он кивнул на керосинку и осторожно поставил ее обратно на стол, — Легко это… пользовать?

— Относительно, — ответил я, и видя непонимание в его глазах, поправился, — Да, но не для всех.

Урод понимающе кивнул.

— Не для меня… — сказал он, и в его словах мне почудилась горечь. У меня уже не осталось сил удивляться тому, что это создание оказалось не просто разумным, но и способным к чисто человеческим эмоциям.

— Не для тебя, — согласился я, — А теперь уходи. Я не звал тебя!

— Почему? — урод склонил голову на бок, разглядывая меня, — Почему я… уходить?

— Это мой дом.

— Дом? — переспросило существо.

— Дом… — подтвердил я, обводя рукой вокруг себя, — Место, где я живу.

Я почувствовал, что Саша перестала вздрагивать от каждого движения моего собеседника. Значит и она перестала бояться его… Я же давно не ощущал страха — лишь любопытство исследователя. На моих глазах уроды эволюционировали, и мне было интересно узнать, насколько они продвинулись в своем развитии.

То ли чем дальше урод находился от грани миров, тем он становился умнее, то ли сказывалось время, проведенное в этом мире… Вряд ли это создание бежало за нами от самого Омска — должно быть, он выбрался из-за предела еще когда он находился неподалеку от Молчановки, и где-то бродил, пока не наткнулся на нас…

— У меня нет… дома… — с усилием выговорил он, — Почему?

— Не знаю, — ответил я, — Выбирай любой. Здесь их много.

Урод выглянул в окно и вновь кивнул. Он понимал меня! Понимал значение новых для него слов, тут же примеряя их на конкретные вещи.

— Я выберу себе… дом, — сказал он, — Я… понял…

— Тогда уходи. И не появляйся здесь больше.

— Это не мой дом… — понимающе говорит он, — Мой будет другой…

Урод повернулся и направился к двери, но не сделав и двух шагов вновь обернулся ко мне.

— Скажи… Ты — это я?

— Не понимаю…

— Ты… — урод задумался, подбирая слова, — Ты — такой же как я? У тебя есть дом, и у меня может быть дом… Ты говоришь… и я говорю… Ты — такой же как я?

— Нет…

Я встал с постели, и урод сделал шаг назад. Вполне возможно, что он боялся меня.

— Саш, где зеркальце? — спросил я, и она указала рукой на шкаф, где на полке лежало то самое зеркальце, с помощью которого она совсем недавно искала причину моей боязни зеркал.

Я взял его и шагнул к уроду.

— Посмотри на меня… — сказал я ему, — Ты видишь меня? Ты можешь запомнить, как я выгляжу?

— Да…

— Запомни цвет моей кожи, цвет моих глаз, толщину моих рук… Запомни меня! Понимаешь?

Я сомневался, что урод понял этот поток слов, обрушившихся на него, но тем не менее он кивнул.

— А теперь возьми в руки это, — я протянул ему зеркало, — Знаешь, что это такое?

— Нет…

— Это позволяет тебе взглянуть на себя со стороны… Тот, кого ты увидишь в этом кусочке стекла — это ты. Посмотри на себя, и ты поймешь, насколько мы с тобой не похожи… Ты другой! У тебя тоже может быть дом, ты можешь пользоваться подобными предметами, но ты другой!

Урод протянул руку и взял зеркало из моей руки.

— Смотри! — велел я, — Это ты.

Урод смотрел… Смотрел в зеркало, и чем дольше он вглядывался в отражение, тем сильнее менялось его лицо. В его глазах я видел страх…

— Что ты видишь? — спросил я.

— Себя… — прошептал он в ответ, и голос его дрожал, — И еще то… То, что было… Позади темнота… Позади меня…

Его голос с шепота сорвался на едва слышный крик. Он хотел кричать, но не мог… Его руки дрожали и, мне казалось, что он хочет отшвырнуть прочь зеркало, но не может. Как будто какая-то сила приковывала его взгляд к его отражению…

В его глазах страх сменился ужасом…

— Отбери у него зеркало! — закричала Саша, привстав на кровати, — Ты что, не видишь, что с ним?!!

Я подался вперед и выхватил зеркальце из рук урода. Его ноги покосились, и он бесформенным кулем повалился на пол. Саша вскочила с постели, совершенно забыв что одета лишь в полупрозрачную ночную сорочку, и рефлекторно метнулась к уроду, чтобы поддержать его, или помочь подняться, но взглянув на его покрытую язвами кожу, отстранилась…

— Что с ним? — спросила она, прижавшись ко мне. Я лишь пожал плечами. Я что, специалист по психике или физиологии созданий, пришедших из иного мира? Вроде бы нет…

Урод был в сознании. Его глаза были открыты и смотрели на нас… Ужас помаленьку улетучивался из них…

— Что ты видел? — спросил я. Что так могло напугать его? Неужели собственный вид — ведь он наверняка не раз встречался со своими сородичами. О какой темноте он говорил?

— Темноту… — ответил он, поднимаясь на дрожащих ногах. Только сейчас я заметил, что его колени уже не напоминают колени кузнечика, как у виденных мною ранее его сородичах. У этого урода они сгибались также, как и у человека! Да, уроды эволюционировали и, при чем, достаточно быстро.

— ТУ темноту? — спросила Саша, сориентировавшаяся быстрее меня, — Холодную и пустую?

Урод кивнул…

— Я уже… забыл… Забыл это… То, откуда пришел… Но ты показал мне! В этом, — он кивнул на зеркало в моей руке, — Было то место… Лучше не помнить… Лучше не знать… Холодно…

Его речь становилась все бессвязнее и бессвязнее. Он повернулся к нам спиной и сделал шаг к двери, с трудом удерживаясь на подкашивающихся ногах, а затем вновь остановился и спросил, не оборачиваясь.

— Ты помнишь, откуда пришел?…

Думаю, он имел в виду не мой прежний мир, а, скорее, то место, откуда появился он сам. Помню ли я эту холодную темноту, помню ли, как вышел из нее?

А было ли это вообще? Уже в который раз я задумался о том, насколько был реален мой прежний мир. Может быть я, точно также, как и это несчастное существо, вышел из чрева смерти, только не помню этого. Ведь забыл же об этом он, хотя с момента его появления в этом мире прошло меньше недели.

Да, он примитивен. Да, он урод, а я — человек. Но разве человеческая память не имеет свойство отбрасывать все плохое, чтобы не травмировать психику? Что мы помним лучше всего? Свой первый сексуальный опыт, свой лучший день рождения, свою свадьбу… А попытайтесь вспомнить как в школе вас первый раз били старшеклассники? Как у вас из кармана пропал кошелек со всей зарплатой? Как вас бросила любимая? Да, вы вспомните это, но, я уверен, подробностей будет куда меньше, и само воспоминание — менее четким…

— Не помню, — ответил я.

— И я не помню, — ответила Саша.

— Вы… оба… Не такие, как я. Кто вы?…

— Люди…

— А кто я? — урод обернулся к нам, — Кто я… такое?

— Не знаю…

— Но я не человек… — констатировал он, — У меня может быть… дом… Я могу… научиться… Но я помню темноту… Значит я не человек. Человеком быть… хорошо. Человек… не помнит!.. Я хочу быть… человеком… Я хочу… забыть… Не хочу… видеть это…

Он ушел, продолжая бормотать что-то себе под нос, оставив нас вдвоем…

С тех пор прошло три недели… Удивительно, но все наладилось. Первые две ночи после визита к нам урода, мы запирали дверь на все замки, и, в довершение всего, на швабру — как в старом анекдоте. Днем мы боялись выходить во двор, и как в самый первый день в Молчановке, ходили всегда по двое, держа наготове заряженные автоматы.

Но не это было самым страшным. Не то, что в Молчановке становилось все больше и больше уродов, обживавших ничейные дома, и не то, что время от времени они подходили к нашей ограде «поговорить». Не смотря на свою жуткую наружность они были практически безвредны…

И даже не то, что мы перестали быть хозяевами целого мира, пугало меня больше всего. Не то, что отныне у нас появились незваные соседи, и не то, что они косо поглядывали на нашу корову, явно видя в ней потенциальный шашлык…

Самым страшным было то, что происходило между нами. Меня пугало то чувство отчужденности, которое поселилось в Сашиной душе после поездки за предел. Мы по-прежнему жили вместе, вместе занимались хозяйством, и вместе спали в одной постели, но чувство духовного единения пропало…