Как ни крути – помрешь

Невольно хмыкнув от омерзения, я припомнила, почему никогда не смотрю внутренним зрением так близко от центра Цинциннати. Демонский город уродлив, весь в развалинах. Убывающая луна, наверное, стояла сейчас высоко, и облака отливали красным, заревом клубясь над остовами зданий и булыжной мостовой в пятнах зелени; все покрыто какой-то дымкой, отчего у меня возникало ощущение чего-то липкого. Говорили, что демоны живут под землей, и глядя на то, что они сотворили с собственным городом – построенным на тех же лей-линиях, что и Цинциннати, – я этому не удивлялась. Я уже видела этот ландшафт днем – лучше он не был.

В само безвременье я не заходила, просто на него смотрела, и все же чувствовала дискомфорт, особенно понимая, что вижу сейчас лучше, чем обычно, потому что одета черной Алгалиареп-товой аурой. Вспомнив о недавней сделке с демоном, я открыла глаза, молясь в душе, чтобы Алгалиарепт не придумал способа использовать меня через линии, как грозился. Катер-казино остался таким же, как был; звуки, сохранявшие мою ментальную связь с реальностью, снова приобрели смысл. Я смотрела сейчас и мысленным, и обычным взором, и пока второе зрение не переполнилось впечатлениями и не ушло, торопливо огляделась по сторонам.

Взгляд мгновенно притянуло к диску на потолке – и я брезгливо скривила рот. Диск исходил густой лиловой дрянью, лившейся на все вокруг. Наверняка именно это я почувствовала, переступая порог.

Но меня особенно интересовали ауры собравшихся. Свою я видеть не могла, даже глядя в зеркало. Ник сказал мне когда-то, что она золотисто-желтая – впрочем, теперь ее вряд ли разглядишь под аурой Ала. У Кистена аура оказалась здорового, теплого оранжевого цвета с секторами желтого, сосредоточенными у головы, и губы у меня изогнулись в улыбке. Он принимал решения головой, не сердцем – что меня не удивило. У него в ауре совсем не было черного, в то время как практически у всех остальных в этом зале чернота имелась – как я увидела, обведя их взглядом.

Я едва не вздрогнула, когда заметила, что из угла на меня смотрит молодой человек – одетый в смокинг, но спокойный, без зажатой напряженности швейцара или профессионального бесстрастия крупье. Полный стакан у него в руке тоже указывал на хозяина, не на обслугу. Аура у него была такая темная, что не понять было, она темно-зеленая или темно-синяя. По ней пробегал отблеск демонской черноты, и я почувствовала приступ смущения при мысли, что если он смотрит на меня вторым зрением – а я была уверена, что именно это он и делает, – то видит меня окутанной в черную Алгалиарептову слизь.

Поставив подбородок на скрещенные пальцы, он поймал мой взгляд через всю комнату, глядя оценивающе. Он был очень загорелый – неслабый фокус посреди зимы, – и поэтому, а еще по немного выгоревшим черным волосам, я предположила, что он уезжал куда-то, где тепло. Среднего роста и средней внешности, он не показался мне особенно привлекательным, но уверенная манера держаться требовала присмотреться получше. Он казался еще и состоятельным, но в смокинге кто покажется бедным?

Взгляд скользнул с него на типа с пивом, и я подумала, что и такое бывает вообще-то. Улыбнувшись при этой мысли, я снова повернулась к пляжному мальчику.

Он по-прежнему смотрел на меня и ответил улыбкой на улыбку, задумчиво склонив голову и вызывая на разговор. Я вздохнула, собираясь отрицательно качнуть головой, но передумала. А почему нет, собственно? Ник не вернется, не стоит себя дурачить. А свидание с Кистеном – только на один вечер.

Гадая, не от демонской ли метки у него в ауре чернота, я сосредоточилась посильней, пытаясь глубже заглянуть в его необычно темную ауру. И тут в пурпурном сиянии потолочного диска вдруг проявились желтые сполохи.

Молодой человек ошеломленно взглянул на потолок. Чисто выбритое лицо перекосилось от изумления. Из трех разных мест ила раздался короткий тревожный сигнал, и почти позабытый мной Кистен выругался, когда крупье объявил, что за его столом мошенничают, и он останавливает игру, пока не распечатает новую колоду.

Второе зрение у меня полностью пропало, и я увидела, как колдун, распоряжавшийся гостевой книгой, указывает на меня другому – явно охраннику, судя по лишенному всякого выражения лицу.

– Ну, супер, – оценила я, поворачиваясь к залу спиной и отпивая коктейль.

– Что такое? – раздраженно спросил Кистен, сортируя по цвету выигранные фишки.

Я поежилась, глядя ему в глаза поверх своего бокала.

– Кажется, я крупно облажалась.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Что ты сделала, Рэйчел? – спросил Кистен без интонации, глядя мне за плечо и подбираясь.

– Ничего! – воскликнула я. Крупье бросил на меня усталый взгляд и распечатал новую колоду. Я не повернулась, даже ощутив давящий взгляд между лопаток.

– Проблемы? – спросил Кистен.

Взгляд у него был направлен на добрых три фута выше моей головы. Медленно повернувшись, я увидела по-настоящему крупного типа в по-настоящему большом смокинге.

– Мне нужно поговорить с этой дамой, – пророкотал тип.

– Я ничего не делала, – быстро сказала я. – Я просто смотрела на… ну, вашу систему безопасности, – промямлила я. – Просто профессиональный интерес. Вот. Вот моя карточка! Я сама работаю в этой области. – Я порылась в сумочке и подала ему карточку. – Правда, я не собиралась мошенничать. Я не прикасалась к линии, честно!

Честно? Насколько беспомощно это прозвучало?

Моя черная визитная карточка казалась крошечной в его толстых руках, он быстро на нее глянул, прочитал. Повернул голову к женщине на нижних ступеньках лестницы. Она пожата плечами, проартикулировала: «Она не трогала линию», и великан повернулся ко мне.

– Рад встрече, миз Морган, – сказал он, и меня слегка отпустило. – Пожалуйста, не влияйте вашей аурой на защитные чары. – Он говорил без всякой улыбки. – Еще хоть крупица вмешательства, и мы попросим вас уйти.

– Разумеется, никаких проблем, – кивнула я, начиная снова дышать.

Он ушел, и игра возобновилась. У Кистена в глазах была одна досада.

– Тебя что, никуда вывести нельзя? – бросил он, ссыпая фишки в ведерко и подавая его мне, – Держи. Я в комнату для мальчиков.

Он еще раз предупреждающе на меня глянул, я ответила тупым взглядом, и он удалился, бросив меня посреди казино с ведерком фишек и без единой мысли, что с ними делать. Я повернулась к крупье, и он изогнул бровь.

– Э-э… Кажется, мне стоит поиграть во что-нибудь другое, – сказала я, соскальзывая с табурета.

Крупье согласно кивнул.

Сунув сумку под мышку и взяв в одну руку бокал, в другую – ведерко с фишками, я оглядела зал. Пляжный мальчик исчез, и я подавила разочарованный вздох. Повесив голову, я глянула на фишки: все они были украшены теми же переплетенными буквами «С». Не имея понятия об их номинале, я потащилась к сточу для игры в крепе: там царило оживление.

Двое мужчин расступились, давая мне место, и я им улыбнулась, пристраивая бокал и фишки на краю стола и пытаясь вычислить, почему одни люди бурно радуются выпавшей пятерке, а другие так же бурно расстраиваются. Один из уступивших мне место колдунов стоял слишком близко, и я начала гадать, когда же он применит ко мне любимую технику съема.

Разумеется, я дождалась. После очередного кона он одарил меня нежной улыбкой и объявил:

– Ну, вот и я. Какие у тебя два последних желания?

У меня руки затряслись, пришлось сделать усилие, чтобы заставить их лежать спокойно.

– Ой, – сказала я. – Не надо, а?

– Что за манеры, крошка! – громко сказал он, надеясь меня смутить, но я сама себя могла бы смутить не в пример быстрее.

Шум игры словно растворился, когда я вперилась в колдуна взглядом, и уже почти готова была выдать ему сполна (он мое самоуважение оскорбил донельзя) – но тут откуда ни возьмись появился пляжный мальчик.

– Сэр, – спокойно сказал он. – Хуже попытки завязать знакомство я еще не видел – вы не только оскорбили даму, – но и Проявили прискорбное отсутствие предвидения. Я бы посоветовал вам уйти до того, как юная дама нанесет вам травмы с необратимыми последствиями.