Зомби Апокалипсис

– Ты должен пойти, Алекс. Ты же сам говорил, вокруг небезопасно. – Мама стиснула его руку.

– Там осталось только три места, мам. – Алекс говорил мягко-мягко, осторожно высвобождая пальцы. – Для тебя, Джорджа и Мэдди. Я все равно бы не пошел. Я хочу попытаться помочь здесь. Кто-то же должен.

Его мама снова зарыдала, начала умолять, но Алекс не передумал. Джордж утащил меня к себе, в комнату и собрал вещи в маленький пакет, прихватив еще несколько футболок для меня. Он почти ничего не говорил, и на лице его было все то же забавное взрослое выражение, как и тогда, когда мы вошли в мою квартиру.

Упаковавшись, мы вернулись на кухню и запихнули в другую сумки все консервы и продукты из шкафчиков. Их оказалось не так уж и много. Алекс сказал, что завтра первым делом отведет нас туда. На рассвете. Когда те затихают. Сказал, что сегодня не пойдем к друзьям, а проведет вечер с мамой. Думаю, я посижу в комнате Джорджа. Это их ночь, даже если они – все, что у меня сейчас осталось.

Мне не хватает мамы, и папы, и даже бабушки с ее глупыми историями о покойной подружке.

Я хочу, чтобы все вернулось, чтобы все было по-прежнему.

Я хочу плакать.

Вторник, 7 МАЯ

О господи, не знаю, с чего начать. Мне тут не по себе, и, уверена, мама Джорджа считает меня виноватой, но я же не виновата, и мне хотелось бы, чтобы он тоже был здесь. Все было плохо, а теперь много хуже, комнатка тут крохотная, и я никого не знаю. Честное слово, вряд ли мне когда-нибудь было так погано.

Извини, надо вернуться, чуть назад. Я на тайной квартире. Встать чуть свет не составило труда, поскольку не думаю, чтобы кто-нибудь толком спал. Снаружи было очень шумно, а мама Джорджа все плакала. Мы с Джорджем немного поболтали о народе из школы, размышляя, все ли с ними в порядке, а потом просто лежали молча. Но я рада, что он был рядом. Он не такой, как Алекс (вздох), но иногда мне кажется, что, может, когда он вырастет, я оценю его по достоинству. Думаю, он немного любит меня, в смысле, как парень – девушку, но он никогда мне этого не говорил и вряд ли скажет. Иногда я ловлю его на том, что он украдкой поглядывает на меня (и не на мою грудь, несмотря на новый лифчик!), и я вижу в его глазах такую теплоту...

Если бы я не была так влюблена в Алекса, может, однажды я и взглянула бы на Джорджа по-другому, но я влюблена, и он навсегда останется только моим лучшим другом. Но я так рада, что он есть. Особенно сейчас. Он – единственный, кто у меня остался.

Пишу – и скучаю по нему еще больше. Дело в том, что Джорджа сейчас тут нет. Он пришел с нами, но не остался. Мы выскользнули из дома и всю дорогу до Хай-стрит почти бежали. Жутко было. В некоторых домах двери нараспашку. Урны повсюду перевернуты, мусор разбросан. Видела я и кровь. Не хочу думать об этом. В магазинах, кое-где разбиты витрины – словно произошло ограбление. И очень тихо, будто весь мир спит. В Лондоне никогда не было так тихо. Обычно слышишь автобусы, и машины и все такое, но этим утром мы слышали только наши шаги. Это действительно очень страшно.

Мы вошли через боковую дверь, ведущую мимо магазина мистера Дрейка (это дядя Саймон, дядя Джорджа, – он настоял на том, чтобы я называла его и его жену мистер и миссис Дрейк, – такой старомодный???), потом поднялись на второй этаж к маленькой адвокатской конторе, а потом оказались в тупиковом коридорчике. Алекс встал на стул и постучал – наверное, каким-то условным стуком – в небольшой люк в потолке. Мистер Дрейк открыл. Кажется, он не слишком oбpaдoвaлcя, увидев нас, и я заметила, что он пристально нас разглядывает. Может, искал следы укусов или что-то вроде того.

– Надеюсь, вас никто не видел, – прошептал он.

– Забирайтесь скорее!

Он спустил лестницу, и мама Джорджа полезла первой, потом я, а потом Алекс с Джорджем передали нам сумки и продукты.

– Давай же, Джордж, – сказала его мама.

В каморке пахло опилками, а в коленки мне уже впились занозы из голых, необструганных досок.

Джордж остался стоять у лестницы:

– Я не иду. Я с Алексом.

Он попятился, и я почувствовала, что слезы жгут мне глаза. Его мама зарыдала, и стала умолять Джорджа не быть глупцом, и высунулась в дыру, словно надеясь ухватить его, но мистер Дрейк втянул ее обратно.

– Я буду приходить каждый день. Буду приносить тебе, и Мэдди, и всем еду. Со мной все будет хорошо, мам.

И он исчез. Кажется, он плакал. Я-то точно ревела.

Еще один мужчина – теперь я знаю, его зовут Джон Мекан (наверное, лучше называть его мистер Мекан, чтобы мистер Дрейк не счел меня одной из «этих грубых детей», – я расскажу тебе об этом попозже!) – появился из-за двери слева и поднял лестницу, а мистер Дрейк оттащил маму Джорджа. Странно было видеть, как Алекс стоит внизу и смотрит вверх. Мне вдруг почудилось, что он словно находится в другом мире. Может, так и было.

Может, «там» и «тут» – две разные вселенные. Я это чувствую, хотя провела здесь всего день. Мне так хотелось бы быть «там» – вместе с Джорджем и Алексом. Я чувствую себя такой одинокой.

Ладно, хватит хныкать. Давай лучше расскажу тебе о а) квартире и б) людях.

Значит, первое: квартира МАЛЕНЬКАЯ.

Особенно когда в ней столько народу! Тут крохотная кухня и микроскопическая ванная, где есть душ (но не сама ванная), раковина и унитаз (причем мистер Дрейк заявил, что сливать воду можно, только если это действительно нужно, и никогда ночью!!! Ну и бред, да???), спальня и небольшая гостиная. Мистер Дрейк и Мистер Мекан спят в гостиной, а миссис Дрейк, мама Джорджа и я – в спальне. Мне пришлось улечься в спальном мешке на полу, а им досталась кровать. Места тут едва хватает для двуспальной кровати, а когда я на полу, дверь не открывается до конца. Уединиться тут решительно НЕГДЕ, НИКАКОЙ личной жизни!!!

Надеюсь, нам не придется торчать тут слишком долго. И так уже малость попахивает.

По крайней мере, из окна спальни, если выглянуть из-под занавески (еще одно правило мистера Дрейка – НЕ СМОТРЕТЬ в окна – зевок. Ему надо было быть учителем – столько правил!), видна башня с часами и все магазины. Не то чтобы там много чего происходило, но мне нравится видеть башню. Глядя на нее, я думаю, что, несмотря ни на что, когда все закончится, мы снова будем слоняться вокруг нее, и обещаю, когда это случится, я никогда не заскулю, что мне скучно, не пожалуюсь, что в Льюишеме просто нечего делать, и не стану обращать внимания, если Барби опять будут задирать носы. Я буду просто счастлива, что они уцелели и что все снова стало как обычно.

Я пытаюсь не вспоминать о том, что мамы, папы и бабушки уже не будет. Это кажется нереальным, несмотря на то, что я видела.

В моей голове это сидит просто как часть кошмарного сна, и я буду думать об этом в исключительных случаях, и никогда больше.

Может, это глупо, но другого способа справиться я не знаю. Притвориться, что все случившееся – просто ночной кошмар.

Сперва я думала, что веду себя по-детски, но недавно услышала, как миссис Дрейк сказала, что чувствует, будто живет в кошмарном сне, так что я решила, что, может, 13 – это не так уж и далеко от взрослости. Так, раз уж я упомянула о миссис Дрейк, можно рассказать и о людях. Ну, тут я и мама Джорджа, Сильвия (я все еще называю ее по имени, и если мистер Джейк думает, что это изменится... тогда... пусть засунет свое мнение, сам знаешь куда!), мистер Мекан и мистер и миссис Дрейк.

Сперва вот что: миссис Дрейк толстая. Знаю, так говорить грубо, и мама шикнула бы на меня за это, но мамы здесь нет, а ты – мой дневник, так что я могу быть честной. Она ПРАВДА жирная. Как какая-нибудь американка. Мне так жалко Сильвию, которой приходится делить с миссис Дрейк постель, потому что места у меня на полу определенно больше. Честно говоря, я еще не решила, нравится она мне или нет. Она меня схватила и обняла, но стиснула слишком сильно, и духи у нее чудовищные, и из-под них бьет запах пота.