Перешагнуть черту [СИ]

— Здравствуй, здравствуй. Заходи! — пригласила женщина. Я робко вошла в кабинет и, закрыв дверь, осталась стоять возле нее. Нелли Борисовна стала перебирать документы на столе. — Твои справки готовы. Ну, где же они? А вот! — она подняла голову и посмотрела на меня. — Ну, что стоишь? Проходи. Садись.

— Да…

— Садись, садись! Я не кусаюсь! — хмыкнув, ехидно произнесла женщина. Я подошла к стулу и села напротив нее. — Держи. А заявление на… — кадровик кашлянула и продолжила, — отпуск, когда будешь писать.

— Я, еще не знаю точной даты вылета и…

— Ладно. Когда узнаешь, тогда придешь. Только, не затягивай. А то, потом начинаются претензии: отпускные и все такое! — женщина недовольно, и даже с толикой презрение, взглянула на меня, отчего я еле сдержалась, чтобы не выбежать из кабинета.

— Хорошо, — схватив справки, я буркнула: «До свидания» и ушла.

Неужели, люди действительно такие завистливые и злые. И, вот чего человеку не хватает? Обеспеченный муж, собственная квартира, дети. Знала бы она, чему завидует!

Вторую половину дня, так как делать было нечего, мы с Сергеем провели за болтовней. Вернее, он рассказывал какие-то веселые истории, яро жестикулируя руками и строя рожицы, а я только кивала головой, улыбалась и неисправимо зевала. Как не пытался расшевелить меня практикант, глаза предательски слипались, а вялое состояние, не хотело отступать. В итоге, после нескольких часов безрезультатного лечения апатии, молодой человек разозлился и таки выпроводил меня домой. Предварительно отпросив у Светланы Васильевны.

Попрощавшись со своим спасителем, я повесила сумку на плечо и поплелась домой. В голове, словно навязчивая идея, кружилась только одна мысль: «спать».

Как в прострации, я плыла по знакомым, но сейчас, почему- то, таким чужим улицам. Звуки стали глухими и непонятными. Я, словно попала в чужой мир, хотя по — прежнему узнавала все вокруг.

Заходя в блок, столкнулась с тетей Машей. Она задала несколько вопросов, которые я не поняла, а после, заметив мое состояние, сказала:

— Анкита! Заболела, что ли? Точно говорю! Заболела! Иди. Приляг дочка. Я тебе сейчас малинового чая принесу.

Кивнув головой, на автопилоте я прошла в свою комнату, переоделась и легла на кровать, укрывшись легкой махровой простыней. Сознание уже начало уплывать, но голос соседки, заставил поднять голову, и обернутся. Сквозь, туманную дымку, я увидела принесенную ею чашку. Рука сама потянулась, взяла емкость, поднесла ко рту. Не замечая того, что чай горячий, я, мелкими глотками, выпила половину, поставила чашку и снова ложась, зацепила взглядом, изучающего меня Брана. По-моему, он был чем-то обеспокоен.

Неважно. Главное закрыть глаза и провалиться. Провалиться куда-нибудь глубоко, забывая обо всем. О смерти, о жизни, о работе, о проблемах и их решении.

Как только мои веки сомкнулись, я отключилась.

Когда открыла глаза, в комнате было также светло, как и тогда, когда ложилась. Усталость прошла, но слабость осталась и жутко болела голова. Одному я была несказанно рада: мне ничего не снилось. Я это точно помню. Не знаю кому, но губы прошептали: «спасибо». Спасибо, за маленькую передышку. Наверное, я благодарила смерть. Хотя она, скорее всего, является просто данностью, чем-то, что происходит с человеком, также как и рождение. Я благодарила ее за то, что она, хотя бы раз, обошлась без моего участия.

Встала с постели, потянулась и, взглянув на настенные часы, удивилась. Интересно! Пусть соображала слабо, но, то, что пришла домой в пять часов, прекрасно помню. Сейчас же, часы показывали половину шестого. Схватила сумку, достала мобильный и посмотрела на число. Ничего себе! Получается, я сутки спала? Невольно подняла глаза на значок в виде перечеркнутой трубки. Двадцать три пропущенных вызова. И, как это Катя, до сих пор еще не ворвалась ко мне?

Выпила две таблетки от головной боли и пошлепала в ванную. Только успела принять душ, как телефон затрясся от вибрирующего звонка. В данный момент, мне показалось, что он гудит и звонит в два раз громче обычного. Виски по-прежнему сдавливало, а выпитый препарат, не торопился действовать.

— Да, — страдальческим голосом ответила я.

— Анкита! — взорвалась подруга. — Умерла ты там, что ли? Почему трубку не берешь и дверь не открываешь? — девушка, ненадолго замолчала, а затем спросила:- Или, ты не дома?

— Дома. Где же мне еще быть? А ты что, приходила? — недоуменно спросила я.

— А ты, не слышала?

— Нет. Я спала. Чувствую себя, словно по мне проехал поезд, а голова скоро расколется на мелкие части, — я приложила ладонь ко лбу, — и вдобавок, похоже, у меня температура, — в памяти обрывком возникли вчерашние слова тети Маши. — Не хватало еще заболеть.

— Так. Прекращай хандрить. Сейчас приеду. Лечить тебя будем, — нацелилась подруга.

— Катенька, только не обижайся. Ненужно приезжать! Пожалуйста! У меня есть лекарства. Я одна побыть хочу, — протянула я, уговаривая подругу. Мне действительно хотелось тишины и покоя.

Не смотря на всю любовь к Кате, видеть я сейчас, да и, пожалуй, хотя бы еще пару дней, никого не хотела. Вообще никого. Вот только, не отходящему от меня Брану, пожалуй, это не объяснить.

— Ну, хорошо. Только, ты тоже не обижайся, но я периодически буду звонить и, будь добра, бери трубку! — предупредила подруга.

— Договорились. Только не очень часто, — зная Катю, можно было предположить, что периодически, это через каждых полчаса.

Девушка отключила звонок и я, положив телефон подальше, пошла мерять температуру. Как я и думала, поднялась она намного выше нормы. Залезла в полку с лекарствами, достала жаропонижающее, сходила за водой и выпила одну капсулу. Почему-то захотелось больше, и рука потянулось за дополнительной дозой, но еще не совсем потерянный рассудок, тревожно зазвонил вопросом: «А, что это я собственно делаю?» Нет. Мое состояние, не настолько плачевное, чтобы сводить счеты с жизнью. Перевела взгляд, на Брана. Пес, настороженно и выжидающе, уставился на меня.

— Что это ты так смотришь? Даже и не надейся! — я положила лекарства в полку и закрыла ее. — Погоди — ка. Ты меня что, гипнотизируешь? — пес наклонил голову на бок и вздернул бровь. — Интересно, и какова цель гипноза?

«Нужно было кое-что проверить» — с насмешкой прозвучало у меня в голове.

— Что? Ты же, меня вроде охранять должен и заботиться о моей жизни, а не наоборот?

«Да» — снова смешок.

— Что, да? — я уставилась на пса, не понимая, что это он задумал, а потом, махнув на него рукой, улеглась на кровать и отвернулась к стене.

В голову лезли совершенно несуразные мысли. О чем я только не думала, пока препараты не начали действовать. Головная боль, как и температура, пошли на спад и даже урчащий желудок, не помешал мне расслабиться и снова погрузиться в сон. Если бы знала, что меня там ожидает, ни за что бы, ни закрывала глаза.

Пусто, глухо, темно. Нет, ни эмоций, ни чувств, вообще ничего. Меня выпили, иссушили, уничтожили, растоптали, а если сказать по-простому — я умерла. Абсолютно четко, я понимаю, что мне пришел конец. Меня больше нет, в том мире, где я жила. Меня, больше вообще нигде нет. Но, каким-то образом, часть моей души осталась, и она пытается удержать, пусть уже тлеющий и готовый вот — вот погаснуть, уголек жизни. Кто-то, зверски пытается искоренить память обо мне. Даже самую мелочь, но тлеющая душа не сдается, и это бесит, того кто меня убил. Я принадлежу ему и больше не нужна, а значит, пора вырезать меня из бытия.

Яркий всплеск переплетения чувств. Сумасшедшая жажда жизни, взрывается во мне, и я дышу. Только для того, чтобы доказать кому-то, что не собираюсь сдаваться и, любой ценой, буду жить, не смотря ни на что. Никто не вправе отобрать у меня то, что дано не им. Я вырываюсь из призрачных оков и вижу свет. Совсем слабый, чуть блещущий, но свет.

Я открыла глаза, и села на постели. За окном светало. Странные ощущения, заставили осмотреться. Влажная одежда, неприятно прилегала к телу, а склеенные волосы обрамляли лицо. Потрогала лоб. Холодный и покрыт испариной. Видимо, я здорово пропотела и простуда, испугавшись такой атаки, исчезла также быстро, как появилась. В целом, я чувствовала себя неплохо. Можно сказать, словно заново родилась, не считая противной сырости на мне.