Откровения

—  Но  твой  отец  ничего  тебе  не  сказал?

—  Ни  единого  слова.

—  А  Совету?

—  Мими  сказала,  что  Форсайт  им  вообще  ничего  не  сообщил  про  Дилана,  —  ответила  Блисс.

Действия  отца  все  сильнее  смущали  ее.

—  Интересно,  почему...

—  Может,  он  это  сделал,  чтобы  помочь  мне,  —  пытаясь  защитить  его,  предположила  Блисс.  —  Он  знал,  что  Совет  захочет  уничтожить  Дилана,  и  потому  скрыл  от  них  вести  о  нем.

—  Но  Дилан  не  Серебряная  кровь,  —  возразила  Шайлер.  —  И  никогда  не  был.  Значит,  опасности,  что  его  уничтожат,  не  существует.  Они  провели  испытание,  и  он  его  прошел.  А  что  это  там  за  чемодан?  —  поинтересовалась  она,  заметив  наполовину  забитый  вещами  чемодан  «Туми»,  на  колесиках.

—  А,  это  мы  уезжаем.

—  Куда?

—  В  Рио.  Форсайт  сказал:  Нэн  Катлер  созвала  Совет  и  объявила,  что  твоему  дедушке  нужна  помощь,  и  теперь  все  туда  едут.

—  Какая  помощь?!  —  вскинулась  Шайлер.

—  Слушай,  ну  не  беспокойся  ты  так,  —  попыталась  утешить  подругу  Блисс,  увидев,  как  та  перепугалась.  —  Я  уверена,  что  с  ним  все  в  порядке.

—  Я  уже  давно  не  получала  от  Лоуренса  никаких  известий,  —  созналась  Шайлер.  —  Я  была  так  поглощена  Джеком,  что  даже  не  обратила  на  это  внимания.  А  что  еще  сказал  Форсайт?

Блисс  не  особо  хотелось  рассказывать,  но  она  решила,  что  Шайлер  имеет  право  это  знать.

—  Я  не  стопроцентно  уверена,  но,  кажется,  у  Лоуренса  какие-то  проблемы.

—  Какие  именно?

—  Я  бы  с  радостью  тебе  рассказала,  но  сама  не  в  курсе.  Просто  сегодня  утром  Форсайт  нам  сказал,  что  мы  летим  в  Рио.  По  делам  Совета.

Она  направила  пульт  на  телевизор  и  быстро  пролистала  рекламу.  Шоу  продолжилось.  Блисс  пошарила  под  кроватью  и  вручила  Шайлер  пакет  ее  любимых  чипсов  с  халапеньо.

—  Ну,  как  бы  то  ни  было,  за  Олли  не  беспокойся.  Он  вернется.  Ты  и  сама  это  знаешь.

—  Ничего  я  не  знаю.  Блисс,  мне  кажется,  он  меня  ненавидит!  Он  сказал  мне,  чтобы  я  выбирала:  или  он,  или  Джек.

—  А  ты  что  сказала?

—  Ничего.  —  Шайлер  сморгнула  набежавшую  слезу.  —  Я  не  могу  выбрать.  Ты  же  знаешь,  что  я  не  могу.

Она  бросила  пустой  пакетик  и  пнула  подушку.

—  Жизнь  —  дерьмо!

Блисс  одним  глазом  поглядывала  в  телевизор,  а  другим  —  на  подругу.  Она  была  полностью  согласна  с  тезисом,  выдвинутым  Шайлер.  Вокруг  было  сплошное  дерьмо.  Вот,  оказывается,  Форсайт  постоянно  что-то  хитрил  и  юлил  насчет  Дилана.  Иногда  начинало  казаться,  будто  лгут  все  и  обо  всем.

Понаблюдав  несколько  минут,  как  главная  звезда  шоу  в  очередной  раз  рвет  отношения  со  своим  парнем,  Шайлер  произнесла:

—  Знаешь,  я  ведь  ничего  не  слыхала  от  Лоуренса  с  тех  самых  пор,  как  он  туда  уехал,  —  ну,  кроме  жалобы  на  жару.  Если  он  и  вправду  в  опасности,  разве  он  не  сообщил  бы  мне,  как  ты  думаешь?  Ну,  отправил  какое-то  сообщение?

—  Может,  он  не  хочет  беспокоить  тебя,  —  отозвалась  Блисс.  —  Возможно,  он  это  нарочно,  чтобы  тебя  защитить.  Он  же  сказал,  что,  если  с  Корковадо  что-то  неладное,  он  хочет,  чтобы  ты  держалась  подальше  от  этого  места,  —  напомнила  она.

—  Ну  да,  пожалуй.  —  Шайлер  принялась  играть  с  кисточкой  подушки.  —  Но  как-то  это  все  странно.  В  смысле  —  Лоуренс  же  совершенно  не  доверяет  Совету.  Еще  со  времен  Плимута.  Отчего  вдруг  он  теперь  позвал  их?

—  А  ты  как  думаешь?  —  поинтересовалась  Блисс.

Она  заметила,  что  в  глазах  Шайлер  появилось  осмысленное  выражение.  По  крайней  мере,  она  наконец-то  перестала  рыдать  из-за  парней.  Это  снова  была  та  Шайлер,  которую  она  знала  и  которой  восхищалась.

—  Я  собираюсь  отправиться  туда.  Если  Лоуренсу  действительно  грозит  опасность,  я  должна  помочь  ему.  Иначе  буду  сама  себе  противна.

Архив  аудиозаписей

Хранилище  истории

Проводник:  Хазард-Перри,  Оливер.

Место  службы:  семейство  ван  Ален.

Личный  доклад  от  19  мая

(Две  минуты  записи  забито  шумами.  Начинается  запись  с  нижеследующего  момента.)

Шайлер  скажет  вам,  что  у  меня  не  было  никакого  выбора.  Она  уверена,  что  я  люблю  ее  потому,  что  должен  любить,  что  мне  некуда  деваться,  —  но  она  ошибается.  Иногда  она  слишком  много  на  себя  берет.

Я  понимал,  что  мы  делаем,  когда  мы  исполняли  церемонию.  Я  прекрасно  понимал,  что  это  означает.  Понимал,  к  чему  это  приведет.  Более  того:  я  понимал,  что  она  не  отвечает  мне  взаимностью.  Я  знал  это  уже  давным-давно.  Вы  считаете  меня  глупцом?

Так  почему  же  я  это  сделал?

Не  знаю.  Я  не  собирался  этого  делать.  В  свое  оправдание  могу  сказать  лишь,  что  в  первый  раз  я  сказал  ей  «нет».  Мы  были  в  том  гостиничном  номере,  и  она  сидела  у  меня  на  коленях,  и  знаете,  это  было  здорово  —  такая  близость  с  ней.  Да,  очень  здорово.  Я  не  хотел  об  этом  говорить,  я  вообще-то  не  из  тех  парней,  которые  треплются.

Она  думает,  что  я  влюблен  в  нее  еще  с  детства,  или  с  того  момента,  как  впервые  ее  увидел,  или  еще  какую-то  романтическую  чушь  вроде  этого.  Ничего  подобного.  Мы  были  друзьями.  Мы  хорошо  ладили  друг  с  другом.  Мне  нравилось,  как  она  думает.  Нравилось,  как  она  смеется.  Как  одевается  —  во  всю  эту  кучу  темных  одежек.  Что  ей  было  прятать?

Считал  ли  я  ее  красивой?  Ну  я  же  не  слепой.  Конечно,  я  думал,  что  она  красивая.  Но  в  этом  было  что-то  большее:  мне  нравилось,  как  она  подкрашивает  глаза  этими  уродскими  синими  тенями  —  девчонки  думают,  что  парни  не  замечают  такие  вещи,  как  макияж,  но  мы  замечаем  —  и  как  они  размазывались  к  концу  дня.  У  нее  получалась  маска,  как  у  енота,  а  она  этого  даже  не  замечала...  Не  знаю.  Я  был  очарован.

Но  тогда  я  не  испытывал  к  ней  таких  чувств,  как  сейчас.  Даже  в  восьмом  классе,  когда  мы  вместе  ходили  на  танцы  к  Сейди  Хоукинс  и  Шайлер  попросила  меня  быть  ее  кавалером  и  мы  весь  вечер  просидели  в  углу  и  потешались  над  всеми.  Мы  тогда  не  танцевали,  и  она  была  в  своей  ужасной  мешковатой  одежде.  Нет,  я  не  любил  ее  тогда.

Я  влюбился  в  нее,  когда  она  обнаружила,  что  она  —  вампир.  Всего  несколько  месяцев  назад.  Когда  она  приняла  свое  наследие  и  не  стала  бежать  от  своей  судьбы.  Вы  же  знаете,  кто  она  такая.  Дочь  Габриэллы.  Нелегкая  ноша.  Но  она  такая  сильная,  что  меня  это  пугает.  Я  не  соврал,  когда  сказал  ей  об  этом.

Ну  так  если  вернуться  —  вы  меня  спросите,  почему  я  это  сделал?  Почему  позволил  взять  мою  кровь  и  отметить  как  Принадлежащего  ей?  Зачем  влез  во  всю  эту  фигню  с  фамильярами?  Я  даже  не  знаю,  на  кой  я  вожусь  с  этим  докладом.  Кто  его  вообще  станет  слушать?

Ну,  в  любом  случае,  я  думаю,  правда  в  том,  что  я  не  хотел,  чтобы  она  сделала  это  с  кем-то  другим.  Я  не  хотел  ни  с  кем  делить  ее.  Она  и  так  уже  настолько  изменилась,  стала  так  отличаться  от  меня...  Она  —  другая.  Ей  предстоит  жить  вечно,  в  то  время  как  я  буду  здесь  недолго.

Я  хотел  удержать  ее.

Потому  что  да,  я  полюбил  ее.

Я  полюбил  ее,  когда  она  тем  вечером  пришла  на  встречу  со  мной  в  «Банк».  Когда  увидела  меня  —  и,  похоже,  испытала  облегчение  оттого,  что  я  здесь.  Когда  она  приняла  все,  что  я  ей  сказал,  и  не  потеряла  самообладания,  когда  я  рассказал  ей  то,  что  уже  знал.  Что  я  —  ее  проводник.