Питер Страуб. История с привидениями.

Глава 7

Так они теперь и стояли, члены Клуба Убийц, под холодным октябрьским небом. Они в самом деле ощущали чувство вины — целый год они говорили о похоронах, и вот пришел черед хоронить одного из них. Их поразили и данные вскрытия, где на сухом медицинском языке отмечалось: “Имеются признаки длительного употребления наркотических веществ”. Сирс так и не поверил этому, считая врачей, проводивших вскрытие, невеждами. Слух распространился по городу; одни стали на сторону Сирса, другие поверили выводам экспертизы, но на похороны никто не пришел. Даже преподобный Нейл Уилкинсон выглядел раздосадованным — хоронить самоубийцу, да еще наркомана!

Новая секретарша, Анна, была очень мила: она укрощала гнев Сирса и заслоняла от него миссис Куэст, была чрезвычайно любезна и совершенно преобразила офис. Она помогла компаньонам понять, что у них на самом деле много работы. Даже в день, когда они покупали гроб и искали в шкафу Джона подходящий костюм, они получили больше писем и звонков, чем раньше за неделю. Свою тетку она упомянула только раз, в совершенно невинном контексте: она спросила, как та выглядела. Сирс, покраснев, пробормотал: “Такая же симпатичная, как вы, но не такая деловая”. И это она стала на сторону Сирса по поводу вердикта врачей. “Даже коронеры ошибаются”, — сказала она, как всегда спокойно, с непоколебимым здравым смыслом.

Рики был не так в этом уверен. Джон постоянно имел дело с лекарствами, а инъекции инсулина приучили его к игле. К тому же за последнее время он сильно сдал, и это вполне можно было приписать действию наркотиков.

И еще: это объясняло его самоубийство. Не пустые глаза босоного Фенни Бэйта, не Клуб Убийц — наркотики разъели его мозг, как и его тело.

Из носа у Рики текло, грудь болела. Ему хотелось сесть, хотелось в тепло. Милли Шиэн обхватила Стеллу, то и дело доставая из кармана бумажные салфетки и вытирая ими глаза.

Рики достал свой платок и высморкался.

Потом все они услышали машину, въезжающую на холм.

Из дневников Дона Вандерли

Глава 8

Похоже, я избран в почетные члены Клуба Чепухи. Самое странное во всем этом то, что старики, друзья моего дяди, боятся увидеть в реальности роман ужасов, вроде моего “Ночного сторожа”. Из-за этого они и написали мне. Они думают, что я эксперт по сверхъестественному, этакий Ван Хельсинг! Мои первоначальные впечатления оказались верными — они до смерти напуганы, боятся собственной тени. А я должен все это исследовать и сказать им, что все в порядке, не беспокойтесь, ребята.

Конечно, они не говорят это прямо, но показывают всем своим видом.

Но они не хотят, чтобы я перестал писать. Сирс Джеймс так и сказал: “Мы пригласили вас сюда не затем, чтобы мешать вашей карьере”. Так что мне приходится полдня посвящать доктору Заячья лапка, а полдня им. Определенно чувствуется, что им просто нужно выговориться. Они слишком долго говорили друг с другом.

Когда секретарша Анна Мостин ушла, домоправительница покойного сказала, что хочет лечь, и Стелла увела ее наверх. Вернувшись, она налила всем по большому бокалу виски. В Милберне, как я успел заметить, виски пьют по-английски, не разбавляя.

Наш разговор был тяжелым. Стелла Готорн сказала: “Надеюсь, вы вобьете в их головы хоть немного ума”, что меня заинтриговало. Они еще не объяснили, зачем я им понадобился. Потом Льюис сказал: “Да, нам нужно об этом поговорить. И о вашей книге тоже”. “Хорошо”, — сказал я. Воцарилось молчание.

— Ну что, пора кормить этих трех сов, — сказала Стелла. — Мистер Вандерли, не поможете мне?

Я пошел с ней на кухню, думая, что сейчас меня нагрузят тарелками, но вместо этого Стелла прикрыла дверь и тихо спросила:

— Что, эти старые идиоты еще не сказали, чего они от вас хотят?

— Похоже, они очень расстроены, — ответил я.

— Знаете, чтобы разобраться с ними, нужно быть Фрейдом. Сразу скажу, что я не одобряю ваш приезд. Люди должны сами решать свои проблемы.

— Они же только хотели поговорить со мной о дяде, — нерешительно возразил я. Несмотря на седые волосы, она выглядела не старше сорока пяти и казалась точеной и прекрасной, как фигура на носу корабля.

— О дяде? Что ж, может, и так. Мне они об этом не говорили, — тут я понял одну из причин ее гнева. — Вы хорошо знали вашего дядю, мистер Вандерли?

— Зовите меня по имени. Нет, не очень. С тех пор, как я переехал в Калифорнию, я видел его не чаще, чем раз в два года. А несколько лет перед смертью я вообще с ним не встречался.

— Но он оставил вам дом. Вам не кажется странным, что эти трое пригласили вас сюда?

Я не успел ответить, как она меня перебила:

— А мне кажется. Вы заметили — они не приглашают вас поселиться в доме Эдварда? Они боятся его, никогда туда не ходят. Они все суеверны.

— Мне показалось, что…

— Может, вы не такой твердолобый, как они. Но вот что: прежде, чем доверяться их советам, спросите у меня. А теперь займемся делом, пока они совсем не забили вам голову.

Она открыла холодильник и извлекла оттуда ростбиф величиной с поросенка.

— Вы не против холодного ростбифа? Ножи в шкафу справа от вас. Начинайте резать.

Позже Стелла неожиданно ушла — на “свидание”, как она объяснила. После странной сцены на кухне я уже не удивлялся ничему в ее характере, и я увидел мелькнувшее в глазах Рики Готорна страдальческое выражение. Эти люди постепенно раскрывались передо мной. Нет, “раскрывались” не то слово, это случилось гораздо позже, а пока они просто излагали мне причины, побудившие их пригласить меня в Милберн.

Началось это как деловая встреча.

— Ну вот вы и приехали, мистер Вандерли, — сказал Сирс Джеймс, отпивая виски и доставая из кармана жакета толстую сигару.

— Пожалуйста, зовите меня Дон.

— Хорошо. Я не поприветствовал вас как следует, так что делаю это сейчас. Мы все были хорошими друзьями вашего дяди Эдварда. И мы очень благодарны, что вы приехали к нам через всю страну. Мы думаем, что вы можете нам помочь.

— Это связано со смертью моего дяди?

— Частично. Можно поговорить с вами о вашем последнем романе?

— Да, конечно.

— Роман имеет под собой реальную основу? Нам показалось, что вы проводили для его написания какие-то исследования. Или, может быть, он как-то связан с обстоятельствами вашей собственной жизни?

Я чувствовал их напряжение, как и они, должно быть, чувствовали мое. Они ничего не знали о смерти Дэвида, а просили объяснить им главную тайну и романа, и всей моей жизни.

— Скорее, он связан с обстоятельствами моей жизни, — сказал я.

— А вы можете о них рассказать?

— Нет. Они не совсем ясны мне самому. И они чересчур личные. Простите, но это невозможно.

— Так значит, сюжет “Ночного сторожа” основан на реально случившихся событиях? — спросил Рики Готорн, как будто не поверил тому, что я сказал.

— Именно.

— И вы слышали о других подобных случаях?

— Нет.

— Но вы не отвергаете существование сверхъестественных явлений? — поинтересовался Сирс Джеймс.

— Не знаю. Ни да, ни нет, как большинство людей.

— Но вы только что сказали…

— Нет, — возразил Рики Готорн. — Он сказал, что сюжет основан на реальных событиях, но не сказал, что он их точно передает. Так, Дон?

— Более или менее.

— А как насчет исследований? — спросил Льюис.

— Их было не так много.

Готорн вздохнул и посмотрел на Сирса, будто желая сказать: “Ну вот, что я говорил?” — Я думаю, вы все равно сумеете нам помочь, — сказал Сирс, как будто я спорил с этим. — Ваш скептицизм может оказаться полезным для нас.

Я все еще ничего не понимал.

— Что во всем этом общего с сердечным приступом моего дяди? — спросил я довольно сердито. Это решило дело — Джеймс рассказал мне все.

— С тех пор нам постоянно снились кошмары. Думаю, Джону тоже. Не будет преувеличением сказать, что мы боимся за наш рассудок. Поэтому нам требуется помощь эксперта. Самоубийство Джона нас сильно потрясло. Даже если он правда был наркоманом, в чем я сомневаюсь, не думаю, что он…