Франкенштейн. Мертвая армия (СИ)

— Другая проблема. Мой предмет.

— А... — Руди досадливо потер лоб. — Извини, как-то я об этом не подумал. Где он?

— Висит у меня на груди.

— Зачем ты вообще взял его с собой?

— А где я мог его оставить? В доме Хаарберга, который, по твоим словам, нацист и сволочь?

— Ни в коем случае. Также ты не можешь положить его в камеру хранения или банковскую ячейку. В этом мире достаточно охотников за фигурками — у них есть предметы, отслеживающие нахождение других предметов, и достаточно денег и способов, чтобы добраться до чего угодно, что им захочется получить в лапы. Да, единственный способ сохранить предмет — держать его при себе, всегда.

— Несколько лет мой предмет пролежал отдельно от меня, в коробке от духов. Я даже не думал он нем. Он валялся в легко доступном месте, как ненужная безделушка, и его мог спереть кто угодно.

— Вот то-то и оно... — Фоссен покачал головой. — Похоже, ты полный профан в делах предметов, Торвик. Неужели Сауле не объяснила тебе правила обращения с этими красивыми и опасными штуками?

Виктор мотнул головой:

— Про предметы она не говорила ничего, уж почему — не знаю.

— Ладно. Тогда скажу тебе то, что знаю я. Первое: предмет нельзя отнять или украсть. В этом случае он не будет работать. Чтобы он работал, его можно либо принять в дар, либо найти самому, при условии, что он никому не принадлежит и хозяин его умер.

— Об этом я уже догадался сам.

— Однако это ничего не меняет. Представь себе простую схему: ты украл предмет, он мертв и не работает, и тебе нужно его оживить. Ты находишь любого простака, какого-нибудь вонючего бомжа, и говоришь ему: «На тебе сто крон. За эти деньги ты возьмешь вот эту штуку, торжественно скажешь: «Я дарю тебе сей предмет», и вручишь фигурку мне». Он делает то, что ты сказал. После этого предмет опять подарен и активирован. Ситуация ясна?

— Я придумал такой метод активации через пару дней после того, как мне объяснили, что предмет нельзя украсть. Это очевидно. Скажи что-нибудь новое.

— Это очевидно не только для тебя. В нашем мире существует огромное количество охотников за предметами. Они крадут их, убивают тех, кому предметы принадлежат, и прилагают все возможные и невозможные усилия, чтобы просто добыть артефакт. Я знаю, что в США, в России, в Китае и, как ни странно, в Тибете есть коллекции предметов, насчитывающие штук по сто, и даже больше. И где-то рядом с нами, севернее, на арктическом шельфе, возможно, лежит самое большое собрание фигурок. Это только слухи, я не могу их проверить. Как активировать предмет — задача вторичная, хотя и непростая. Ведь не все предметы удается оживить методом «переподаривания».

— Да ну! — Виктор заинтересовался, даже дернулся всем телом, настолько его это задело. — И как узнать, поддается предмет «переподариванию» или нет?

— Никак. «Переподариванию» поддается всего несколько предметов в мире. Покажи мне свою игрушку.

— А я могу быть уверен, что ты не вор и не охотник за предметами?

— Что еще за вор? — Фоссен серьезно озадачился.

— Там была такая бабулька, карлица. Она сказала мне, что за мной охотится вор предметов.

— ...... ...!!! — гаркнул Рудольф. — Это же была вёльва, Йуманте! Она никогда не врет! Она сама подошла к тебе?

— Да... — Виктор слегка растерялся, никак он не ожидал такой бурной реакции Руди.

— Да к ней со всей Скандинавии приезжают и просят пророчеств! Но Йуманте никогда не пророчит без денег. Говорит, без денег нельзя, потому что она не норвежка, а цыганка. Она зарабатывает денег больше, чем вся наша деревня, и каждый вечер приносит всю свою выручку в виде смятых бумажек и отдает в кассу коммуны, до последнего оре. Мы кормим ее, одеваем и поддерживаем. Ей не надо ничего, она безумна во всем, что не касается предсказаний. Значит, она и с тебя деньги взяла? Круто! И что она тебе сказала?

— Разуй уши, папаша, — грубо заявил Виктор. — Если не запомнил, повторю еще раз: она сказала, что на меня конкретно здесь, в твоей деревне, охотится вор за предметами!

— Да, это проблема... — Руди почесал лысеющую голову. — Только вот не говори, что я легко вызнаю незнакомого человека взглядом в толпе. Сейчас из присутствующих здесь — три четверти туристов, они приехали изо всех стран мира, и я не знаю их лично. Они меняются каждый день, и любой из них может быть вором и убийцей. Кроме того, вором может быть любой из наших... не размахивай руками, Торвик, не демонстрируй мне любовь к людям. За кражу одного предмета можно деньжищ получить, чтобы прожить жизнь безбедно в собственном доме на берегу самого чистого океана. Цена за такую работу начинается с миллиона долларов, а кончается десятками миллионов. Зависит от разновидности предмета. Покажи, что у тебя там. Я не вор, не нужно меня бояться. Был бы вором — давно бы убил тебя, для этого у меня сегодня были все возможности. И сейчас есть.

— Вот. — Виктор задрал футболку и обнажил грудь с висящим на нем шелкопрядом.

— Ого! — Рудольф с восхищением щелкнул пальцами. — Ну и предмет у тебя, парень! Высший класс! Где ты раздобыл его?

— В Афганистане.

— И какими свойствами он обладает?

— Ни скажу ни слова, извини.

— Понимаю. Ладно, тогда сам поведаю тебе кое-что. Предметы — довольно разные. И ценность таких фигурок разная. Шелкопряд — один из самых древних и сильных, сложных и ценных. Он точно не поддается «переподариванию». И стало быть, вор не может просто сорвать его с твоей шеи! Он должен вынудить тебя подарить предмет! И для этого ему придется подвергнуть тебя пыткам.

— Ты так рад моим грядущим мучениям? — хмуро спросил Виктор. — Ты едва не прыгаешь от удовольствия.

— Прости. — Руди осекся. — Я сказал тебе вполне определенно: нельзя сорвать этот предмет с шеи и смотаться, потому что его не удастся «переподарить». Этому я и радуюсь. Это вроде бы облегчает задачу по нахождению преступника. Однако вор может быть и придурком, ни черта не соображающим в свойствах предметов. Тогда для него особенности конкретного предмета — не препятствие. И те, кто заказал ему ограбление, могут не использовать предмет, для них может быть важнее, чтобы его не использовал ты. Понимаешь?

— Спасибо, учитель! — Виктор поклонился, приложив руку к сердцу. — Ты наговорил мне кучу объяснительных слов, а потом коротко заметил, что все они не имеют значения. Что будешь делать дальше? Прочтешь мне полтома «Британики», а потом заявишь, что все это написал ты сам, находясь под воздействием ЛСД? Спляшешь мне румбу? Или ловко разлетишься на тысячу радужных мыльных пузырей?

— Заткнись! — гаркнул Рудольф. — Я думаю, как тебе помочь, а ты упражняешься в юморе! Шутник литовский! Ты идешь на глим, и весьма вероятно, что вор будет среди борцов. Значит, тебе придется раздеться по пояс, и лучше бы тебе не прятать предмет ни в кармане штанов, ни в ботинке. Если вор достаточно искусен, а я в этом не сомневаюсь, он украдет у тебя фигурку так быстро, что ты этого даже не заметишь. Единственный способ сохранить предмет — спрятать его внутри себя.