Дочери тьмы

– Ясно... – Ровена все еще выглядела озабоченной.

– Ровена, в чем дело?

– Ни в чем. Я уверена, это пустяк. Просто у нее такое имя, как у ламий.

– Банни?

– Ну да! – улыбнулась Ровена. – Ламиям традиционно дают имена, связанные с природой – камнями, животными, цветами, деревьями. Поэтому «Банни» – «белочка» – может быть именем ламии... и разве «мартин» – это не разновидность куницы?

В глубине сознания Мэри-Линетт что-то опять шевельнулось. Что-то, касающееся Банни... что-то о Банни и о лесе...

Но затем все исчезло. Мэри-Линетт не смогла ничего вспомнить. И спросила у Ровены:

– Но... ты чувствуешь что-нибудь подозрительное? Я имею в виду, она похожа на кого-нибудь из вас? Я просто не могу представить себе Банни вампиром. Извини, но просто не могу.

Ровена улыбнулась.

– Нет, я ничего не чувствую. И я уверена, что ты права – у людей могут быть такие же имена, как и у нас.

Странно, но Мэри-Линетт не могла отделаться от мысли о лесе.

– Знаешь, я не понимаю, почему тебя назвали именем дерева. Ты ведь говорила, что дерево для тебя опасно.

– Это так... но именно это придает моему имени силу. Считается, что названия деревьев – самые могущественные имена.

Эш вышел из магазина. Мэри-Линетт тут же оглянулась, ища глазами Джереми.

На пустой заправочной станции его не было, но Мэри-Линетт услышала стук молотка. Она только сейчас сообразила, что он раздается уже несколько минут.

– Давайте поищем во дворе. – И Мэри-Линетт направилась за бензоколонку, не дожидаясь, пока Эш подойдет к ним. Кестрель и Ровена последовали за ней.

Джереми на заднем дворе прибивал длинную доску к разбитому окну здания заправочной станции. Земля вокруг была усеяна осколками толстого зеленоватого стекла. Джереми пытался удержать доску, светло-каштановые волосы упали ему на глаза.

– Что случилось? – Мэри-Линетт подошла к нему и прижала к стене противоположный конец доски, чтобы было удобней ее прибивать.

Взглянув на нее, Джереми облегченно вздохнул и отпустил свой край доски.

– А, Мэри-Линетт... спасибо. Подержи, пожалуйста, я быстро.

Он полез в карман за гвоздями и стал вбивать их быстрыми и уверенными ударами молотка.

– Я не знаю, что случилось. Кто-то разбил окно прошлой ночью. Натворил здесь дел.

– Похоже, прошлая ночь была очень бурной, – сухо заметила Кестрель.

Услышав ее голос, Джереми оглянулся. И вдруг... руки его замерли, буквально зависли в воздухе вместе с молотком и гвоздями. Джереми глядел на Кестрель и на Ровену, стоявшую позади нее. Глядел долго... Наконец он повернулся к Мэри-Линетт и медленно спросил:

– Тебе уже нужен бензин?

– Нет-нет, спасибо.

«Надо было слить немного из бака, – подумала Мэри-Линетт. – Нэнси Дрю определенно это предусмотрела бы».

– Я только... мотор сильно стучит... Я подумала, может, ты взглянешь на него... Ты в прошлый раз не посмотрел.

«Невразумительно и жалко», – подумала она, пока длилось молчание. Ясные карие глаза Джереми испытующе глядели на нее.

– Конечно, Мэри-Линетт, – ответил он без сарказма, вежливо и мягко. – Вот только закончу с окном.

«Нет, он не может быть вампиром. И что я здесь делаю? Вру ему, подозреваю... А ведь он – единственный, кто всегда ко мне хорошо относился. Такие, как он, скорее помогают старушкам, а не убивают их».

Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш...

Мэри-Линетт вздрогнула: тишину прорезало дикое шипение. Оно раздалось позади, нее. На мгновение ей показалось, что его издала Кестрель. Затем она увидела, как из-за угла показались Джейд и Марк, а Тигги свирепствовал в руках у Джейд, словно маленький леопард. Он фыркал и царапался, его черная шерсть поднялась дыбом. Прежде чем Джейд смогла ухватить его получше, он вскарабкался вверх по ее плечу, спрыгнул на землю и удрал.

– Тигги! – завизжала Джейд.

Она бросилась за ним с развевающимися светло-серебристыми волосами, проворная, как котенок. Марк поспешил за ней и налетел на Эша, который как раз выходил из-за угла. Эш стукнулся прямо о стену бензоколонки.

– Ну, развлекуха, высший класс, – усмехнулась Кестрель.

Но Мэри-Линетт ничего не слышала. Джереми смотрел на Эша в упор с таким выражением, что ее проняла холодная дрожь.

Эш тоже смотрел на Джереми зелеными и холодными, как лед, глазами. Их взгляды встретились в мгновенной вспышке инстинктивной ненависти. Мэри-Линетт стало страшно за Джереми, но тот, похоже, за себя не боялся. Мускулы его напряглись, он готов был защищаться.

Затем Джереми не спеша отвернулся. Стоя спиной к Эшу, он принялся вновь прибивать доску. А Мэри-Линетт сделала то, что должна была сделать сразу же, – она посмотрела на его руку. На указательном пальце у него сверкало золотое кольцо, она ясно разобрала черный рисунок на печатке: высокий куст с колокольчатыми цветками. Не ирис, не георгин, не роза... Нет, – из цветков, которые перечислила Ровена, он был похож только на один. Этот дикий цветок рос здесь неподалеку и был смертельно ядовит.

Цветок наперстянки...

Итак, теперь она знала.

Мэри-Линетт бросило в жар. Она почувствовала тошноту, рука, удерживавшая доску, задрожала. Ей трудно было сдвинуться с места, но и оставаться рядом с Джереми она не могла.

– Извини... мне нужно кое-что... – с трудом выдавила из себя она.

Мэри-Линетт знала, что все взгляды прикованы к ней. Но ей было все равно. Она выпустила доску и почти бегом бросилась прочь.

Мэри-Линетт шла не останавливаясь, пока не оказалась позади гостиницы «Золотой ручей». Прислонившись спиной к стене, она смотрела на окраину города, туда, где начинался лес. Солнечные лучи, в которых танцевали пылинки, ярко выделялись на темном фоне елей.

«Какая же я дура! Ведь все признаки были налицо. Почему я ничего не замечала? Наверное, потому что не хотела...»

– Мэри-Линетт!

Она услыхала мягкий, тихий голос и обернулась, едва сдерживаясь, чтобы не броситься Ровене в объятия и не закричать.

– Я приду в себя через пару минут. Правда. Это просто шок...

– Мэри-Линетт...

– Это просто... это просто потому, что я так давно его знаю. Но ты, наверное, и сама все понимаешь. Люди всегда оказываются не такими, какими кажутся.

– Мэри-Линетт! – Ровена покачала головой. – О чем ты?

– О нем. О Джереми, конечно. – Мэри-Линетт вздохнула. Воздух был горячий и удушливо пыльный. – Это сделал он. Мне кажется, он.

– Почему ты так думаешь?

– Почему? Потому что он оборотень.

Наступило молчание, и Мэри-Линетт внезапно охватила растерянность. Она оглянулась вокруг: не слышит ли их кто-нибудь? – и уже спокойней спросила:

– Разве это не так?

Ровена с любопытством глядела на нее:

– Как ты узнала?

– Ты же сказала, что черный цветок наперстянки – знак оборотней. Именно такой цветок на его кольце. А как ты узнала?

– Я просто почувствовала. Сила вампиров ослабевает при солнечном свете, но Джереми и не пытался ничего скрывать. Он действительно оборотень.

– Наверняка, – резко сказала Мэри-Линетт. – Это и я должна была почувствовать. Ведь он – единственный человек в городе, кто интересовался лунным затмением. И к тому же его движения, его глаза... И то, что... Черт возьми, он ведь живет у ручья Бешеного Пса. Думаю, эти земли принадлежали целым поколениям его рода. И, – Мэри-Линетт судорожно вздохнула, – люда говорят, что видели в тех местах сасквача – огромного волосатого монстра, получеловека-полузверя. Ну и как тебе это?

Ровена слушала спокойно, с серьезным выражением лица, но губы у нее дрожали. У Мэри-Линетт все поплыло перед глазами, а по щекам потекли слезы.

– Мне жаль. – Ровена положила руку ей на плечо. – Правда.

– Я думала, он хороший парень, – отвернувшись, сказала Мэри-Линетт.

– Я и сейчас так думаю. Знаешь, на самом деле все говорит о том, что он этого не делал.

– Потому что он хороший парень?

– Потому что он оборотень. Мэри-Линетт обернулась к ней.