Игры рядом

м деле я просто боялся признаться себе в том, что я совершенно не знаю, что делать.

Моя просьба была удовлетворена быстро: не прошло и часа, как дверь снова открылась, впустив подростка, которого я видел в зале. Он несмело остановился у порога, переминаясь с ноги на ногу. Выглядел он очень неуклюжим и неуверенным, но в глазах смущения не было — только острое, пытливое любопытство. Во мне что-то коротко екнуло — предчувствие, привычное для людей с моим ритмом жизни. Как правило, оно означало либо опасность, либо возможность использовать что-то в своих интересах. Так или иначе, я смутно, почти интуитивно ощутил, что с этим мальчишкой надо быть повнимательнее… Вероятно, именно из-за спокойной уверенности, сквозившей в его взгляде, несмотря на неуклюжесть движений.

— На мне что-нибудь написано? — поинтересовался я.

Мальчишка вздрогнул и выпалил:

— Меня послали… тебе принести… вот!

Он быстро подошел к столу, дважды споткнувшись по дороге, положил передо мной несколько листков тонкого пергамента и грифельный стержень. И то и другое великолепного качества, даже у моего отца таких никогда не было. Я невольно потянулся к ним, всё еще удивляясь, что попросил Алоиза дать мне предметы для рисования. Не знаю, зачем я это сделал… Даже поднапрягшись, я не мог вспомнить, когда рисовал в последний раз.

— Ты художник? Я думал, ты партизан, — сказал мальчишка. Похоже, он был здорово разочарован.

Я невольно улыбнулся его непосредственности.

— Партизан, — заверил я. — Но иногда рисую.

— А с кем вы сражаетесь?

— Мы сражаемся с нехорошими дядьками, — насмешливо ответил я, подчеркнув это наивное, такое неуместное слово. — А ты как думал?

Мальчишка вспыхнул, веснушки на его горбатом носу потемнели.

— Мне, между прочим, шестнадцать лет, — надменно сообщил он. Я удивился, но деликатно это скрыл. На вид я не дал бы ему больше тринадцати.

— Как тебя зовут? — спросил я, отодвигая пергамент.

— Джейкоб.

— Ладно, Джейкоб, тебе я скажу, хоть это и военная тайна. Мы надираем задницы всяким лордам. Тем, которые много о себе воображают.

— Здорово! — оживился мальчишка. — А зачем?

Хм. А парень непрост — сразу зрит в корень. Такого бы мне в разведывательный отряд…

Я вдруг вспомнил, что нахожусь в руках фанатиков, собирающихся вырезать мне сердце, и вряд ли когда-нибудь еще займусь подбором людей в разведывательные отряды. От этой мысли у меня заныло под ложечкой, и я поспешно сменил тему.

— Знаешь, это сложный вопрос. Я тебе как-нибудь объясню… Потом.

— Хорошо, — легко согласился Джейкоб. — Ты ведь еще долго тут пробудешь.

Его общительность определенно мне нравилась. Мне хотелось предложить ему присесть, но я боялся спугнуть его. К тому же я не знал, имеет ли он право здесь находиться — может, просто заболтался. С другой стороны, спокойствие в его глазах и роль, которую он исполнял в кровавом обряде, свидетелем и почти участником которого я стал, явно говорили о том, что всё не так просто.

— Да? — небрежно спросил я. — И