Песня для Корби (СИ)

— А, а… кого? — Армянка растерялась и повернулась к сыну. — Ты помнишь, кого?

— Следователь Крин, — сказал Ара.

— Он занят, — ответил оперативник. — Вон люди сидят, ждут.

— Понятно, спасибо, — ответила женщина.

Она оттащила Ару к лавочке самой дальней от Корби и его деда. Снова ожидание. Корби нервно дергал рукой, ловил взгляды черного брата и задавался вопросом: с кем он? Он догадался, что Ара рассказал своей матери про бутылки с вином, но это ведь не значило, что он сдал Корби. Или значило?

«Нет, не значило, — решил Корби, — иначе бы его мама вела себя по-другому. Спасибо, черный брат. Ты все еще мой друг».

Неожиданно открылась дверь соседней, двести шестнадцатой, комнаты, и из нее вышел молодой человек в сером костюме и темных очках. За ним следовал Крин.

— Вы мешаете мне вести дело, — выговаривал он. — Из-за Вас мои свидетели должны торчать в коридоре! Час!

Его спутник слегка пожал плечами. Корби не видел его глаз, но почувствовал, как холодный взгляд незнакомца скользнул по нему и по его деду, потом — по Аре.

— Здравствуйте. Простите, — раздраженно обратился следователь к свидетелям. — Я заставил Вас ждать. Это не моя вина.

— Здравствуйте, — ответил Корби. Он заметил, что его дед навострил уши и как-то по-особенному приглядывается к молодому человеку, на которого досадовал Крин.

Между тем следователь открыл дверь своего отдела.

— Барыбкин, ты чем занят? — резко спросил он. — Кукурузой?

— Утром, — спокойно ответил опер, — я обошел десять домов и нашел собачницу, которая видела, как с территории школы уезжала машина. Вот.

Он поднял бланк, на котором что-то писал, и протянул его следователю. Крин взял бумажку, пробежал глазами, засопел.

— Большой зеленый внедорожник с золоченой полосой на борту, — прочитал он. — Закрытый кузов. Лучше, чем ничего. Сопоставьте это описание со следами покрышек и ищите дальше.

Он повернулся обратно к свидетелям.

— Рябины пришли в десять? — спросил он.

— Да, — подтвердил дед Корби. — Безобразие.

Он стал возмущаться слишком поздно, и Корби чувствовал, что он делает это специально. Но Крин ничего не заметил.

— Я еще раз извиняюсь, — повторил он. — Николай, проходите в отдел.

Корби послушно встал.

— Нет, постойте! — запротестовал старик. — Я пожилой человек. Я устал. Я не могу здесь больше сидеть. Здесь душно! А внук молодой — потерпит.

Крин поморщился.

— Ладно, — решил он, — тогда сначала Вы.

Старик, следователь и его молодой спутник зашли в комнату. Дверь захлопнулась. Корби опустился обратно на лавку.

Через несколько минут человек, доставивший Крину столько неприятностей, вышел из двести пятнадцатой и остановился перед кофейным автоматом. Корби снова почувствовал, как по нему скользит взгляд глаз, скрытых за темными очками. У него по спине пробежал холодок. Незнакомое неприятное ощущение проникло сквозь порожденное вчерашним уколом транквилизаторное отупение, сквозь отделяющую от мира стену депрессии. Корби поймал себя на том, что ответно смотрит на незнакомца. Его охватила неясная тревога. «И дед что-то в нем увидел, — подумалось ему, — что?»

В осанке незнакомца чувствовалась военная выправка. Корби помнил эту черту в некоторых знакомых старого полковника. Но там все выглядело немного иначе — они уже были пожилыми людьми, а этот парень, казалось, только закончил институт. Корби смотрел, как быстро молодой человек нажимает неподатливые кнопки на морде кофе-машины. Он понял, что в его движениях есть что-то еще, не связанное с осанкой. Что-то хищное, пугающее. Или это только кажется?

Корпус автомата был блестящим, хромированным. В гладком металле отражалось лицо незнакомца. Слишком правильные черты делали его практически незапоминающимся. Корби почувствовал, что молодой мужчина перехватил его взгляд, вздрогнул и быстро отвел глаза.

Незнакомец подул на свой горячий кофе и пошел обратно в кабинет следователя. Потом, как бы нечаянно, заметил Ару и его мать.

— Вы ведь Джинаганалли? — спросил он.

— Одно «л», — ответила женщина.

— Простите. — Молодой человек чуть улыбнулся. — Я как раз хотел с Вами поговорить… без Крина.

— Что еще сделал мой сын? — подскочила она.

— Мама, успокойся, наконец! — взмолился Ара. — Ничего я не сделал.

Он тревожно уставился на незнакомца. Корби смотрел на эту сцену и чувствовал, что к нему возвращаются утренние видения. Ему пришла в голову странная мысль, что этот человек мог бы быть в том месте со стенами из красного сукна, стоять у барной стойки и спокойно потягивать из бокала мутную красную влагу. И там на нем не было бы очков.

«Меня опять плющит», — подумал Корби. Когда же это кончится? Ему захотелось плакать, как вчера. Он сгорбился и обхватил голову руками.

— Дело не в вашем сыне, — объяснял молодой мужчина. — Вчера они заполнили некоторые документы, которые не должны заполнять на несовершеннолетних в отсутствии их родителей.

— А, понятно, — успокоилась Арина мать. — И что теперь?

— Я из отдела внутренних расследований, — сказал незнакомец. — Лейтенант Белкин. Мне нужно, чтобы Вы написали заявление о нарушении Ваших прав.

На самого Ару он как бы не обращал внимания.

— А это обязательно? — спросила женщина.

— Нет, конечно, — сказал молодой человек. — Просто очень желательно. Если Вам не трудно.

Мать Ары замолчала, пыталась принять нужное решение. «Вот она как раз нервничает, — подумал Корби, — почти мечется. Она нормальная. А я думаю о бредовых вещах». Он испытал зависть.

— Хорошо, — мать Ары встала. Незнакомец еще раз мельком посмотрел на Корби, и они ушли в двести шестнадцатую. Корби остался наедине с Арой.

Он посмотрел в сторону друга и наткнулся на его прямой, вызывающий взгляд. Его охватила досада. Ара разрушал его одиночество. Ара мог увидеть, что он не в себе, или даже пожалеть его. Сейчас Корби совершенно не знал, что с этим делать.

Два подростка сидели и смотрели друг на друга. «Кто заговорит первым?» — подумал Корби.

— Корби, — наконец позвал Ара.

Губы Корби шевельнулись. Надо было что-то сказать, что-то ответить Аре. Быть, как нормальные люди. Корби лихорадочно искал нужные слова.

— Что? — после паузы спросил он.

— Теперь моя мама называет меня антихристом, — сказал черный брат. — Зачем мы все это вчера сделали?

— Не знаю, — ответил Корби.

— Давай расскажем правду, — предложил Ара. — Еще не поздно.

— Ты кричишь на весь коридор, — пробормотал Корби.

Ара встал и подошел к нему.

— Надо рассказать, — тихо сказал он. — Ведь все ужасно. Погиб человек. А своим враньем мы можем помешать поимке настоящих убийц.

Его глаза, влажные, темные, искали ответный взгляд Корби.

— Мы же рассказали про них, — заторможено возразил Корби, — описали, как они выглядят. И на пленке они остались. Мы говорим почти правду.

— Ты не понимаешь, — сказал Ара. — Я думал об этом всю ночь. Те люди на свободе. Они могут убить кого-нибудь еще. В том числе нас. А если их поймают, то они все равно расскажут, как на самом деле было.

Корби не нашелся, что ответить. В этот момент в конце коридора появились двое — мужчина и женщина. При виде их Ара как-то сжался, а Корби почувствовал, что у него пересыхает во рту.

Это были родители Андрея.

Глава 12. Срыв

Отец погибшего мальчика был в черных брюках и белой рубашке, а сложенный пиджак держал в руках и машинально теребил его. Его бледное лицо было изуродовано старым широким шрамом. Рубцы и спайки проходили через лоб и левую щеку, искажали уголок рта, форму брови и глаза. Корби никогда еще не встречался с этим человеком, о его увечье слышал лишь мельком из чужих рассказов, и сейчас оно его шокировало.

На женщине был строгий офисный костюм: голубая блузка и юбка темно-песочного цвета. Она носила короткую стрижку. Ее шею прикрывал платок из черной кисеи. Ее медленный, полумертвый взгляд остановился на двух подростках, и она пошла быстрее, как будто вся подалась вперед.