Марат. История одной души (СИ)

Глава шестая

КОМНАТА С ЦИНОВКАМИ

Наступила новая зима. Дождь лил сквозь туман. В Абиджане что-то случилось, и теперь через Ямусукро день за днем шли военные колонны. Было позднее утро, где-то за облаками взошло больное солнце, но грузовики ехали с включенным дальним светом. Их фары - призрачные огни - редкой неуверенной цепочкой двигались вдоль середины улицы.

Марат бесшумно шагал по изломанному краю асфальтового покрытия. Там, где не было асфальта, начиналась хлябь. В разъезженных колеях бурлил мутный поток. Марат промок. Его броский светлый пиджак был небрежно расстегнут. Он провел ночь в опиумной курильне, и теперь все казалось ему медленным и холодным. Мир вращался вокруг него. Он был полон тумана. Даже капли дождя падали медленно. Марату казалось, что он может сосчитать брызги, на которые разбивается каждая из них. Шагая, он чувствовал, как перекатываются его налитые холодом мышцы.

На углу рыночной площади молодой мужчина приостановился. Тень, смутный силуэт, за которым он следовал, стала слишком отчетливой. Он боялся, что девушка заметит его прежде времени. Она не оглянулась, пошла дальше и начала исчезать за стеной дождя. Марат снова двинулся за ней.

Он чувствовал холодную сталь у себя в руке. Капли затекали в ладонь, пробирались сквозь дырчатую рукоять сложенного ножа-бабочки и срывались вниз, в мутный поток. Пальцы Марата медленно скользили вверх и вниз по металлу. Он не раскладывал нож, но знал, что может сделать это в любой момент. И тогда лезвие метнется сквозь дождь, как голова потревоженной ядовитой змеи.

Этот нож был опытным убийцей. После убийства Клавинго он затих, чтобы долгие годы пролежать в тайниках. Он прятался под половицей в комнате Камилы, купался в масле, зарытый у реки в старой пластиковой бутылке. Он сотни дней не видел свет. Но в середине этого лета он снова вышел на поверхность, испытанный тьмой и забвением. Он был зол. Он был голоден. Он снова убил, и с тех пор уже не мог остановиться. Его блеск стал красным, его жажда - безмерной.

Марат помнил, как достал его на следующую ночь после столкновения с Атреско. Он пришел к реке в темноте и долго не мог найти выступающую над землей крышечку бутылки. Он сидел на земле, пронизываемый слабостью и дрожью, рылся в грязи и искал. Он думал о своей неуязвимости как о бессмертии. Он хотел ощутить заветное оружие в своих пальцах. Его трясло от этого желания. Но он пересилил себя и не стал торопиться. Он нашел бутылку, свинтил крышку, за нитку вытянул нож - но не коснулся его. Он осторожно повесил оружие на ветку дерева над собой. Взошла луна, и лезвие заиграло зеленовато-желтыми бликами. С него капало машинное масло.

Марат разделся, вошел в реку и начал мыться. Из воды он смотрел на нож, на крошечный светлый предмет, висящий в трех метрах над берегом. Марат ничего не боялся. Ему мнилось, что он стал одним из великих злых лоа и может теперь вместе с крокодилами лежать в тине, высматривая себе жертву. Он смыл с себя запах женской блевотины, мочу Атреско, дух гнилых фруктов и картофельных очисток. Он смыл с себя время своего покоя. Он снова выходил на войну. Он чувствовал, что снова, как шесть лет назад, он может охотиться на человека.

Он взял нож, когда был готов и чист. Он наслаждался гладким скольжением металла. Он взмахнул оружием, и оно раскрылось, направленное к луне. Он засмеялся, совершенно безумный.

***

Порыв ветра принес новый шквал. Дождь стал плотнее, и Марат потерял свою жертву из виду. Это вырвало его из воспоминаний. Он ускорил шаги, почти побежал. Несколько секунд ему казалось, что она исчезла. Он вглядывался в движущееся, шелестящее тело стихии, но не видел ее. Он заметил силуэты двух мужчин, которые шли вслед за ним, но не обратил на них внимания. Это была рыночная площадь, место, через которое ходят все.

Наконец, Марат разглядел фигуру девушки слева от себя. Она повернула и теперь шла к окраине трущоб, в район одноэтажных домов, где жили бедно, но не слишком плохо. Раньше, когда здесь всем заправляла протестантская община, проститутка не смогла бы поладить с соседями. Но теперь община таяла, все больше людей перебиралось в Абиджан. Другие уезжали в двухэтажные домики на богатой стороне города. Чем лучше они жили, тем меньше ненавидели соседей. На улицах, где когда-то боялась появляться мать Марата, теперь свободно играли арабские дети и даже появлялись белолицые буры. Шлюха, если она умела врать и не нарушала покоя соседей, тоже могла здесь жить.

Марат чувствовал, что его догадка верна. Девушка шла все быстрее - так усталый человек, чувствуя близость дома, ускоряет свои шаги. Скоро. Марат улыбнулся. Нож перевернулся в его пальцах. На мгновение показалось стальное жало. Оно, как металлический язык, подцепило своим концом несколько пролетавших мимо капель дождя и снова спряталось в ладонь.

Девушка обернулась, как будто почувствовала его взгляд на своей спине, и он замер. Он знал, что его светлый костюм сливается с серым телом стихии. Полусогнутой в локте рукой Марат прикрыл лицо. Он прятался прямо посреди улицы, прятался и улыбался, чувствуя, что его хитрость достойна крокодила. Между ними было всего двадцать шагов, но она не увидела его. Он знал это, потому что она не побежала - просто прошла дальше. Он - за ней.

Теперь он держался ближе. Когда идет дождь, к ним надо подходить все ближе и ближе. Так, чтобы слышать стук их каблучков, когда они входят на свою улицу. Чтобы чувствовать тепло их тела, когда они открывают свою калитку. И только когда они войдут в свой дом, они должны заметить, что ты стоишь у них за спиной.

***

Марат выследил эту девушку в парадном дворе отеля. Она плавала у края бассейна. Ливень был не таким плотным, как сейчас. Он увидел, что мулатка в черном купальнике вертится, соблазняя двух пьяных и смешливых белых толстяков. Они стояли у воды, мокрые, в американских шляпах, с бутылками джина в руках.

Он понял, что она проститутка, и начал ждать. Она появилась в вестибюле отеля только к середине следующего дня. На одном из ее тонких пальчиков сверкал мужской перстень. В отеле она носила его открыто - значит, не крала - однако перед выходом на улицу предпочла снять - значит, боялась за дорогую вещь.

- Плати, - приказал ей Марат, когда она вышла в дождь. - Теперь я твой хозяин.

Она ударила его сумкой и бросилась бежать. Он рассмеялся. Она подписала себе смертный приговор, как они все.

Это было неделю назад. Сегодня он увидел ее снова и пошел за ней.

Девушка свернула на маленькую улицу. Он свернул за ней. На углу перекрестка он снова обернулся. Тропический ливень превратил сточные канавы в маленькие стремнины. Марат видел, как мимо него проносятся пакеты с мусором. Они быстро и беззвучно исчезали за серой пеленой. А дальше, где-то там, куда их уносил новорожденный ручей, притаились две тени. Люди? Деревья? Столбы вдоль дороги? Еле различимый шепот говорил Марату, что это те же мужчины, которых он видел на рыночной площади, что они идут за ним от самого отеля. Но шепот был слишком тихим.

Марат двинулся дальше. Поворот остался позади, и вот канавка уже скрылась из виду. А девушка была все ближе. Он понял, что уже слышит стук ее каблучков. Разрыв сократился до предела. Марат сунул левую руку в правую подмышку, туда, где в специальной портупее носил свой трофей - бесшумный пистолет Хади. Если она сейчас обернется, то увидит его. Тогда все пропало. Ему придется застрелить ее. Она умрет быстро, ее глаза потускнеют, а душа убежит от него прежде, чем он успеет насладиться ее страхом. К тому же он потратит одну из трех последних пуль. Не оборачивайся, не оборачивайся, не оборачивайся.

Девушка замедлила шаги, и Марат пошел медленнее. Он уже видел цвет ее волос. Один из локонов она покрасила в красный. Яркая прядка намокла и прилипла к стройной бронзовой шее. Не оборачивайся.