Это! Моя! Земля! (часть 1)

— Во дворе у вас как. Покойников много?

Судя по звукам в трубке, сестренка явно подошла к окну и отодвинула занавеску.

— Штук шесть. Бродят еле-еле. Слушай. Когда ж солдаты приедут да их отстреляют? Ведь еще вчера по "ящику" обещали войска ввести, а сегодня весь день — знай, песни поют про то, как у них все хорошо и вот-вот возьмется под контроль… Только я ни одного солдата на улице так и не увидела. Ромка хотел было по мертвецам с балкона стрелять, а я не дала. Мало ли, потом еще и засудят… Оно нам надо?

— Не засудят, зря не дала. Короче, все плохо, Тось. Не вьются знамена, не гремят барабаны, и могучая Красная Армия на помощь не мчится. Кто-то еще пытается что-то делать, вроде нас, дураков, но это уже агония. По телевизору пусть себе и дальше сказки рассказывают, у них работа такая, но на самом деле все очень и очень плохо. И чем дальше — тем будет хуже. Так что, пни своего Рому, пусть вытаскивает из сейфа "Сайгу" и пробивайтесь к машине. Только в подъезде осторожнее, мы уже с самого утра только и делаем, что людей из домов выводим. Встанет такая мертвая тварь на лестнице и все, считай, подъезд заблокирован. Если оружия нет, то никто не выйдет и никто не войдет. И это в лучшем случае. А в худшем — упырей на лестнице еще и прибавится. Так что, аккуратненько выходите из квартиры и прорывайтесь к машине. Да, вот еще, скажи Ромке, пусть оденет на себя всего побольше, Ну, я не знаю, джинсы в три слоя, пуховик старый, а сверху кожаную куртку. На руки — перчатки, самые толстые, что есть. Смысл в том, чтоб его не укусили, а если и укусят, то не прокусили. Человек, если по зубам смотреть — не хищник, всеядный он. И зубами несколько слоев плотной ткани сходу не порвать. Понятно?

Сестра подтвердила, что все поняла.

— Вот и хорошо. Значит задача номер раз для вас — прорваться к машине. А потом — сразу дуйте в Пересвет, ко мне в Отряд. Вас обоих там знают, за воротами не оставят, а там и я вернусь. Ясно?

— Но…

— Никаких "но", Мелкая! Я на полном серьезе говорю — пришла упитанная полярная лисичка. Если не выберетесь сейчас, можете застрять навсегда. У вас, там, на окраинах, пока потише, как я понимаю. А вот в центре — натуральное светопреставление. Мертвецов на улицах, просто адский Первомай какой-то. Делайте, как сказал, тогда останетесь живы. Все. У меня времени больше нет!

Да, времени, действительно, больше нет. Пора за дело. На очереди у нас студенческая общага на Шверника. Молодые и башковитые скоро в большой цене будут. И в большом дефиците, потому что самим из подобной передряги выбраться у них шансов мало. Опять же, девушек там много, а это скоро, ой как важно станет. Самые большие шансы сейчас выжить у кого? Правильно, у тех, кто при оружии, да еще и пользоваться им умеет. Это значит — у военных и прочих "силовиков". А с кем же, когда вся эта свистопляска закончится, ну, при условии, что она в нашу пользу закончится, все эти солдатики, те же наши "таманцы", будут демографию налаживать? Смех смехом, а вопрос-то серьезный и решать его сразу нужно. Ладно, о "вечном" потом помозговать можно будет, а сейчас пора студентов вытаскивать.

— Значит, слушаем внимательно, — обвожу я взглядом притихших "срочников", к которым и обращаюсь, ОМОНу-то объяснять такую элементарщину не нужно. — Планировка тут простая, как мычание: в центре корпуса — лестница, от нее в противоположные стороны расходятся два коридора. Коридоры прямые, без изгибов. Действовать будем так: занимаем лестничную площадку, одна группа "держит" тот пролет, что вверх ведет, вторая — один из коридоров, а третья — чистит противоположный. Потом — зачищаем второй. Даем команду всем живым выходить из комнат, и выводим их из здания. Первая группа в это время не дает сверху спуститься ни одному упырю. И так — этаж за этажом, снизу вверх. Эти твари идут на шум, значит, чем выше поднимемся, тем легче будет. Они ж сначала вниз попрутся, а там их на лестнице первая группа и встретит. Работаем!

Бронетранспортер и автобусы подъехали почти вплотную к входу в правый корпус, образовав вокруг него этакий импровизированный вагенбург [54]. В корпусе нам потребуются практически все, и на охране тылов мы оставляем только двух "срочников" — мехвода и наводчика БТР, и нашего "руля" Витьку Угрюмцева. Поэтому техника, создающая пусть и импровизированную, но высокую стену между нами, и подходящими с разных сторон к общежитию мертвяками — очень кстати.

Первый этаж проходим очень быстро: там только большой лифтовый холл, закрытые сейчас кабинеты администрации, какие-то подсобки, скорее всего — кондейки здешних слесарей, электриков да сантехников и продовольственный магазинчик, на распахнутых дверях которого сразу бросаются в глаза отпечатки окровавленных ладоней. Собственно, именно в магазине мы и нашли сразу трех зомби — женщину-продавщицу средних лет, в синем халате и беджиком на груди и двух молодых парней. Ну, вернее, упырей, бывших совсем недавно пышнотелой крашеной блондинкой и пацанами-студиозусами. На полу перед прилавком, на залитом свернувшейся и почерневшей кровью линолеуме лежит начисто обглоданный скелет. Серьезно его обожрали, уже ни возраст, ни даже пол определить не получится. В принципе, судя по небольшому, сбившемуся в грязный неопрятный пучок колтуну волос — мужчина. Хотя… Среди нынешнего молодняка полно и парней с "конскими хвостами", и бритых наголо девчонок. Мода у них такая: "Чем чуднее — тем моднее".

И снова зомби нам попались резкие и агрессивные. Но тут на нашей стороне оказались размеры помещения — в каморке три на шесть метров в пять стволов можно создать такую плотность огня, что никакая быстрота не спасет. Зато на шум потянулись мертвецы с верхних этажей. Еще не выйдя из магазинчика, мы услышали, как открыла пальбу первая группа. В которую я, оставив при себе неразлучников Бурова и Солоху, назначил двух "таманцев", а из наших Женьку Вальмонта и Тимура Гумарова, поставив над всеми старшим Вадима Мельникова. Тот — старый воин, горячку пороть не станет, в отличие от более молодых коллег. Если стреляют, значит по делу. И, снова началась привычная для ОМОНа работа — зачистка здания. Дело знакомое, на многих десятках, а то и сотнях тренировок отработанное, а потом еще и на практике не раз закрепленное. Вот армейцам я заранее дал команду глядеть во все глаза, запоминать и учиться. Таманская дивизия — подразделение далеко не захолустное, солдат там учат на совесть. Но учат тактике общевойскового боя: "Взвод в наступлении", "Взвод в обороне". Против нашего противника все это работает плохо. Тут наши наработки подходят больше. На нормальный процесс обучения времени нет, так пусть хоть так учатся, что называется, без отрыва от производства.

Оставив на лестнице и площадке перед лифтами пятерых по второму кругу упокоенных мертвецов, прикрытые с тылу Вадиком и его парнями, врываемся в "предбанник" между коридорами. Возле балконной двери и у мусоропровода бестолково шарахаются туда-сюда пара зомби. Эти явно не опасны — "деревянные" совсем. Движения вялые, дерганные, словно у роботов из древних фантастических фильмов, морды чистые. Понятно, эти еще никого не ели… О, кстати, забавная взаимосвязь! Самыми шустрыми и злобными, да еще и отрастившими себе звериные клыки вместо зубов, оказывались, на моей памяти, только залитые чужой кровью и явно кем-то перекусившие покойники. Да, блин, это ж-ж-ж — не спроста!

— Давай, Сашка, работайте, вам учиться пора, — кладу я ладонь на плечо сержанта, с которым наконец-то сподобился познакомиться.

Тот, стиснув зубы так, что под кожей заметно вздулись желваки, молча кивнул и поднял к плечу автомат. То же самое сделал один из рядовых. Остальные четверо "таманцев" сейчас у нас за спиной закрытую фанерную дверь, ведущую во второй коридор "держат". Хлестко треснули два одиночных выстрела. Один из мертвецов, тот, что стоял у выхода на балкон, забрызгав черной кровью и серыми сгустками мозга стену, рухнул, словно подрубленный. Второй, которому пуля попала не в лоб, а в лицо, чуть выше верхней губы, даже не отреагировал на совершенно жуткую на вид рану и, лишь слегка покачнувшись, еле слышно что-то просипел и направился в нашу сторону. Второй выстрел рядового был куда точнее. Упыря откинуло на стену, и он сполз вниз, оставляя на бежевом гипсокартоне бурый мазок.