Красная луна

— Это моя девушка, Малери, — поясняет Патрику Макс.

Только тогда она поднимает глаза и равнодушно говорит:

— Приятно познакомиться.

И взмахивает рукой. Ее ногти, выкрашенные ярко-красным лаком, похожи на стоп-сигналы.

Глава 14

Наконец-то Клэр добралась. Даже не верится. Столько дней прошло, но вот он — придорожный знак «Ла-Пайн, население 5799 человек». Буквы мерцают в серебристом свете полной луны.

Ей удалось расшифровать отцовскую записку. И вот она здесь. Помог акроним на дурацкой поздравительной открытке. Из первых букв нарисованных карандашом созвездий сложилось: «ищи мириам десят двадцат батл крик ла паин орегон».

И больше ничего. Ни единого намека, почему отец послал ее именно к своей сестре. Для Клэр тетя — настоящая загадка. Десять лет назад ее изгнали из семьи по не совсем понятным причинам. Может быть, она даже не живет по этому адресу. А если и живет, захочет ли помогать племяннице?

Девушка упорно шла на запад, постоянно сверяясь с потрепанной картой. И в один прекрасный день вдруг с горечью осознала: сбылась давнишняя мечта — она забралась за пятьсот миль от дома. Один раз ее подвезла лесбийская пара (на заднем сиденье их минивэна фыркали три мопса). В другой — фермер в толстых рабочих перчатках, в волосах у него застряла солома, а на приборной доске стояла жестянка с жевательным табаком. Клэр ночевала на крылечках, в сараях, амбарах, фургонах на колесах и на голой земле, укрывшись сосновыми ветками. Как-то утром ее разбудил град, а несколько дней спустя — что-то очень похожее на град. Оказалось, это был стук деревянных палок: дети играли в войну. «Умри, чудовище-ликан!» — вопил мальчишка, тыкая импровизированным мечом в живот противнику.

Когда не попадалось попутки, Клэр шла пешком. Иногда днем, иногда ночью. Непроглядную темень здешних равнин чуть разбавляли сияние звезд и красное свечение, исходившее от редких городков. Назывались они обычно Змеиный Холм, Лосиный Бор или как-нибудь в этом роде. Ветер все не стихал. Ерошил ее грязные волосы, торчавшие из-под шерстяной шапочки, забирался в складки одежды.

Однажды Клэр попался открытый сарай, а в нем — верстак. Два ящика с инструментами, красный и черный; вокруг разложены всевозможные гаечные ключи (простые, торцевые, реверсивные), отвертки, молотки, клещи. Она по очереди взвесила в руке несколько молотков и один, с круглым бойком и резиновой накладкой на рукояти, сунула в рюкзак. А потом увидела пару тяжелых кусачек.

Девушка пошевелила пальцами левой руки. Сухожилия болезненно натянулись, отвыкшие от работы мускулы слушались плохо, но в целом рука действовала. Несколько минут потребовалось, чтобы, неуклюже орудуя кусачками, снять импровизированный гипс. Кожа под ним была бледной и влажной, словно моллюск, которого вытащили из раковины.

И вот теперь Клэр дышит в кулак, пытаясь согреть пальцы. Дыхание вырывается изо рта белыми клубами. В небе сияет блеклая чахлая луна. Девушка старается не поднимать на нее глаза. Луна ей ненавистна. Ненавидеть безжизненный кусок скалы ужасно глупо, но Клэр ничего не может с собой поделать. Так ненавидят висящий на стене флаг или эмблему корпорации, красующуюся на гигантской дымовой трубе. Светило похоже на скалящийся череп и напоминает девушке о ее собственной природе.

Клэр никогда не принимала люпекс. Их семейный врач, который был еще и другом родителей, каждый месяц подделывал результаты анализа крови. Но Клэр видела, как люпекс действует на Стейси. Иногда, особенно на растущей луне, подруга превращалась в живой труп. Ей тогда приходилось принимать самую большую дозу. Она ходила сгорбившись, говорила заплетающимся языком. Кожа у Стейси желтела, а под глазами набухали лиловые круги. Бедняжка засыпала прямо в классе, забывала про домашние задания.

Хотя Клэр не принимает лекарство, однако не испытывает никакой тяги к трансформации. Тяга, желание — именно в этом все дело. Говорят, надо перестать себя сдерживать. Позволить зверю взять верх, спустить подсознание с поводка. Большинство ликанов способно себя контролировать. Так обычные люди держат свои эмоции под контролем: можно ведь сдержаться и не ударить в злобе обидчика, даже если очень хочется. Но не все справляются. Когда ликана одолевает стресс или сильная усталость, кто-то провоцирует или вдруг разом наваливаются неприятности, зверь может заявить о себе, вторгнуться в разум и завладеть телом. Луна же все усугубляет. Лунный фактор — так объясняют всплески суицидов и рождений, убийств и ограблений, автомобильных аварий и трансформаций.

Вокруг дороги стеной выстроились сосны. Клэр шагает по белой полосе вдоль обочины. Тихо, только ее шаги шуршат по асфальту. На окраине города светится желтым вывеска Макдоналдса, но в окнах темно. В священный день полнолуния рестораны не работают, вообще почти все закрыто, кроме больниц, гостиниц и полицейских участков. И заправок. Впереди как раз ярко горит красным логотип «Тексако». Через несколько минут Клэр уже идет мимо насосов, а над головой противно стрекочут лампы дневного света.

На заправке в одиночестве скучает мужчина. Лет тридцати, худой, глаза ввалились, длинная борода, на груди блестит распятие. На ее вопрос он отвечает, что слыхом не слыхивал ни про какой Батл-Крик. Не может ли он одолжить ей свой смартфон? Стал бы он работать ночью на заправке, если бы мог позволить себе смартфон.

За окном возле дизельного насоса стоит трейлер. Водителя толком не разглядеть, темная тень в темной кабине. Но Клэр чувствует на себе его взгляд, от которого по спине бегут мурашки. В кабине мерцает красный уголек сигареты, и кажется, что это ее дым вырывается из загнутых рожками выхлопных труб. Кузов утыкан вентиляционными решетками, то и дело там мелькает черная влажная морда или вытаращенный глаз. Все ясно, везет овец на бойню.

Еще через четверть мили от шоссе ответвляется освещенная фонарями дорожка. Клэр торопливо сворачивает по ней к гостинице «Америкэн инн». На стоянке три машины. Фиолетовый «датсун», наверное, принадлежит ночному портье — женщине с крашеными черными волосами и оригинальными сережками, сделанными в виде «ловцов снов». Лицо ее покрыто морщинами. Клэр старается говорить спокойным голосом, хотя ее собеседница демонстративно оглядывается вокруг, словно ища глазами других клиентов. Нет, объясняет девушка, ей не нужна комната. Портье тяжело вздыхает, но в конце концов все-таки соглашается проверить адрес в Интернете.

— Батл-Крик, говоришь?

— Да.

— А может, Батл-Ривер?

— Нет, Батл-Крик. — Именно так сказано в папиной записке.

— Такого найти не могу, зато есть Батл-Ривер. — Голос у портье хриплый, изо рта с каждым словом вылетают призраки тысяч выкуренных сигарет. — Надо сначала идти на юг от города, а потом повернуть на запад. Довольно далеко. Миль пять, не меньше. Надеюсь, это именно то, что тебе нужно. — Она щелкает мышкой, и принтер, загудев, выплевывает листок с фрагментом черно-белой карты.

По шоссе номер девяносто семь Клэр шагает на юг. Фонарей здесь уже нет. Дома попадаются все реже, теперь они похожи на островки света в лесу. В просветах между деревьями время от времени мелькают белые клыки Каскадных гор. От шоссе отходят разные дороги, в основном гравийные, и на каждой такой развилке девушка включает фонарик и сверяется с листочком. Словно карта ежесекундно меняется.

Ноги двигаются еле-еле. И не только от усталости. Неужели отец ошибся? Вдруг он все перепутал и дал ей неверный адрес? Папа ведь очень торопился и волновался, понимал, что эта записка может оказаться последней в его жизни. Но в любом случае Клэр ничего не узнает, пока не доберется до этого Батл-Ривера. Так что ей остается только идти вперед.

Задумавшись, она не сразу замечает трейлер. А он уже почти с ней поравнялся. Темнота в свете фар чуть блекнет и из черной становится темно-синей, как застарелый синяк. За автомобилем вонючим шлейфом тянется теплый дух овечьего навоза. Через сотню ярдов машина останавливается, вспыхивают красным фары, визг тормозов похож на неуверенный вой какого-то крупного зверя.