Жизнь мальчишки (др. перевод)

— А ну тиха! — прикрикнула на овчарок миссис Скалли. Этого ей показалось мало: она схватила висящую на колышке на крыльце плетку-многохвостку, несколько раз вытянула ею псин вдоль спин, что существенно охладило их пыл.

Вслед за отцом я выбрался из кабины пикапа и встал рядом. Наши ботинки почти утонули в грязи, которую не держали даже сорняки.

— Я приехал повидаться с вашим мужем, миссис Скалли, — объяснил отец хозяйке домика. — Дело в том, что он по ошибке забрал и увез велосипед моего сына.

— Вот как? — проговорила миссис Скалли и причмокнула. — Обычно Эммет не ошибается.

— Так ваш муж дома, мэм? — снова спросил отец. — Я могу поговорить с ним?

— Он там, на заднем дворе, в одном из сараев, — ответила жена старьевщика и указала нам нужную сторону своим ружьем. — Ваш велосипед, наверное, тоже там — их тут тьма-тьмущая.

— Благодарю вас, мэм.

Отец зашагал в указанном направлении, я двинулся вслед за ним. Не успели мы сделать и десяти шагов, как за нашими спинами снова раздался голос миссис Скалли:

— Эй, вы! Внимательней смотрите себе под ноги! Если споткнетесь и свернете себе шею, мы не собираемся за вас отвечать, понятно?

Если перед домом четы Скалли творился, мягко говоря, беспорядок, то задний двор нельзя было представить и в кошмарном сне. Сараи оказались огромными ангарами из ржавого железа вроде тех, в которых хранится табак-сырец. Чтобы добраться до сараев, пришлось идти по узкой тропинке, петлявшей между горами разнообразной рухляди: тут были и разбитые проигрыватели, и какие-то странные статуи, садовые насосы, продавленные шезлонги, половинки газонокосилок, двери, ржавые жаровни, горшки и кастрюли, кровельное железо, утюги и батареи и бельевые корзины различных форм.

— Господи помилуй, — оглянувшись по сторонам, прошептал отец, больше обращаясь к самому себе, когда мы пробрались извилистой тропинкой между высившимися горами хлама. Хозяйство Скалли щедро поливал дождь, с вершин некоторых металлических эверестов шумными потоками стекала вода. Это место и вправду было удивительным, но когда через несколько шагов перед нами появилась огромнейшая куча перекрученного и спутанного друг с другом металлического нечто, я понял, что назвать эту свалку удивительной — значит не сказать ничего. Она была просто волшебной. Я застыл как вкопанный, не в силах отвести взгляд от того, что увидел перед собой.

Впереди высилась гора из сотен велосипедных рам, сросшихся между собой прядями жуткой ржавчины, все без исключения — без единой шины и в большинстве своем — со сломанными поперечинами.

Говорят, где-то в Африке есть тайное место, куда уходят умирать слоны. Морщинистые серые великаны ложатся там на землю, освобождаются от бренной ноши тяжких тел, и эфирные субстанции их душ наконец могут воспарить к небесам. В тот момент я искренне верил в то, что мне посчастливилось наткнуться на секретное кладбище велосипедов. Мертвые остовы год за годом наслаивались друг на друга; еще долго после того, как непоседливые велосипедные души покинули свои рамы, остовы поливали дожди и сжигало солнце. В некоторых местах этой огромной кучи велосипеды так распались от времени, что приняли вид палой красной и желтой листвы, которой суждено сгореть на костре в один из осенних полдней. Кое-где из кучи торчали разбитые фонари, незрячие и вызывающие, как бывает взгляд у мертвых. На гнутых рулях еще виднелись резиновые рукоятки, с которых кое-где свешивались пучки украшавшей их виниловой бахромы, похожей на вылинявшее под дождем пламя. Стоило только напрячь воображение — все эти велосипеды представали новенькими, сверкающими от краски и нетерпеливо трепещущими от желания скорее отправиться в путь, с новенькими шинами, педалями и цепями, несущими на себе капли желтой пахучей смазки и крепко цепляющимися за шестерни. Непонятно, почему это видение навевало грусть. Скорее всего я увидел наглядное подтверждение того, что всему когда-то приходит конец, как бы сильно мы ни берегли это и ни хранили.

— Здорово! — пророкотал кто-то у нас над ухом. — Я слышал, какой вы там устроили переполох.

Оглянувшись, мы с отцом увидели перед собой мужчину, с трудом толкавшего по грязи большую, тяжело груженную тачку. Мужчина был облачен в комбинезон и пару заляпанных грязью ботинок, его обширный живот вызывающе выпирал вперед, лицо было покрыто пятнами, определенно свидетельствовавшими о неполадках с печенью, а голову украшал единственный клок седых волос. Лицо мистера Скалли было изрезано морщинами, нос, с сеточкой красных сосудов на кончике, напоминал картошку, глаза были прикрыты очками с круглыми стеклами. Глядя на нас, он улыбался во весь рот, демонстрируя редкие прокуренные зубы. Подбородок мистера Скалли украшала большая бородавка с тремя торчавшими седыми волосками.

— Чем могу помочь вам, ребята?

— Я Том Мэкинсон, — представился отец, протянув руку для пожатия. — Сын Джея.

— Вот черт! Прошу прощения, не признал сразу! То-то я гляжу, лицо знакомое.

На руках у мистера Скалли были грязные парусиновые рукавицы; перед тем как встряхнуть руку отцу, он неспешно стянул их.

— А это, выходит, внук Джея?

— Точно. Его зовут Кори.

— Сдается мне, я вроде пару раз видел тебя в городе, — сказал мне мистер Скалли. — Я помню, когда твоему отцу было столько же лет, сколько тебе сейчас. Мы с твоим дедом тогда были не разлей вода.

— Мистер Скалли, мне сказали, что несколько часов назад вы забрали с Дирман-стрит велосипед, — сказал старьевщику отец. — Он стоял там под дубом.

— Точно, это я его прибрал. Да там и смотреть-то особенно не на что было. Сплошная рухлядь.

— Дело в том, что это был велосипед Кори. Мы собирались отдать его в ремонт, а если вы сейчас вернете его нам…

— Во дела, — протянул мистер Скалли. Его широкая улыбка дрогнула. — Том, я даже не думал, что этот велосипед еще на что-то годный.

— Ничего страшного. Значит, велосипед еще здесь у вас?

— Да, ваш велосипед здесь. Точнее сказать, он был здесь. — Мистер Скалли мотнул головой в сторону одного из «сараев». — Я отвез его туда всего несколько минут назад.

— Но мы можем пойти и забрать его? Посмотрев на меня, мистер Скалли закусил губу, потом перевел взгляд обратно на отца.

— В том-то и дело, что ничего не выйдет. Том. Не сможете вы его забрать.

Отставив тачку в сторону, он прислонил се ручки к склону одной из мертвых велосипедных гор и сказал:

— Пойдемте, я кое-что вам покажу.

Вслед за мистером Скалли мы зашагали к сараю. Мистер Скалли сильно хромал, словно суставы у него в ноге были не как у всех людей, шаром, а вроде дверной петли.

— Тут такое дело, ребята, — снова заговорил он. — Уже года три я все подумываю избавиться от этих старых великов, так они мне надоели. Нужно же здесь когда-то начать разбираться, понимаете? Каждый день что-то новое прибавляется… и вот что позавчера я пообещал Белле — Белла, это моя жена, — я сказал ей: «Белла, притаскиваю еще один велосипед и тут же начинаю разбираться. Еще один, и все — хорош».

Вслед за мистером Скалли через проем без дверей мы вошли в сумрачную холодную сень сарая. Голые лампочки, болтавшиеся под потолком на проводах, погружали сваленные внутри сарая очередные кучи барахла в удивительное переплетение света и тени. Из мрака восставали странные, загадочно поблескивающие боками и гранями механизмы, напоминающие шагающие машины марсиан. Что-то щелкало и скрипело; возможно, это были крысы или мыши, я не знал. Сарай более всего напоминал пещеру, в которой чувствовал себя как дома разве что Индиана Джонс.

— Смотрите под ноги, — предупредил нас мистер Скалли, направившись к другому дверному проему. В следующем отсеке он остановился перед большой машиной треугольной формы с шестернями и рычагами по бокам, повернулся к нам и сказал:

— Вот этой дробилке я и скормил ваш велик пятнадцать минут назад. Я принес его последним, и он первым отправился в зубы этой машине.

С этими словами мистер Скалли кивнул на бочонок, полный перекрученных и сплющенных кусков металла. Рядом с первым бочонком, заполненным, стоял другой, пустой, поджидавший своей очереди.