Псоглавцы

Кирилла совершенно увлекла эта картина битвы легионеров, ангелов и толпы на пыльной площади античной Антиохии. Он будто наяву увидел, как на каменных плитах дымит гора углей, а в ней лежит опрокинутый медный котёл с дырявыми стенками. Кирилл выбрался из-за ноутбука, включил чайник и, забыв о своих страхах, молча глядел в тёмное окно, пока закипала вода. Орущая толпа тащила окровавленного, оборванного человека с косматой головой пса и с гвоздями, что торчали сквозь ладони, а над толпой, теряя перья, как огромные голуби метались ангелы, и в гущу народа врубались воины с бронзовыми мечами, прямоугольными щитами и в шлемах с коротким гребнем. С кружкой кофе Кирилл сел обратно за ноутбук.

Католическая версия отличалась от православной и настроением, и происхождением. Оформил эту версию монах-доминиканец Иаков Ворагинский, епископ Генуи, канонизированный, как и Димитрий Ростовский, но в лике блаженных. Иаков где-тo в 1260 году написал книгу «Legenda Sanctorum», «Золотая легенда», — свой сборник житий и притч. Он не сверял тексты, как святитель Димитрий, а валил в одну кучу и апокрифы, и предания, и свидетельства древних манускриптов, и устные байки. Главными критериями для Иакова были занимательность и выразительность. Это из книжки Иакова пошли гулять утверждения, что Мария Магдалина была блудницей, что святой Георгий сражался с драконом, а волхвы были таинственными восточными царями Гаспаром, Мельхиором и Бальтазаром. 300 лет «Золотая легенда» была европейским бестселлером, уступающим лишь Библии. На русский язык её не переводили.

«Золотая легенда» рассказывала, что изначально святой Христофор не был никаким псоглавцем, а был он великаном по имени Офферо. На хлеб он зарабатывал тем, что на спине перетаскивал путников через какую-то речку. Офферо жил в Палестине. У Кирилла Вероника ездила по путёвке в Израиль и видела знаменитый Иордан — мутную речонку шириной меньше Керженца в деревне Калитино. Похоже, сильно горбатиться великану Офферо не приходилось.

Однажды какой-то мальчик попросил великана переправить его на другой берег. Офферо легко посадил мальчишку на плечи и пошлёпал по мелководью. Но на середине речки мальчик вдруг потяжелел так, что Офферо еле доковылял до отмели. Этот мальчик оказался юным Христом, хотя от распятия прошло больше двух веков. Офферо на своём примере испытал всю тяжесть грехов, что Христос взял на себя. С тех пор духом Офферо овладела мысль, что надо помочь Христу нести его невыносимый груз.

Про церковь простодушный Офферо ещё не знал. Он отправился искать владыку, которому может служить во имя праведного дела, и добрался до Антиохии, до императора Деция. Римская империя была велика и непобедима, но её император трепетал перед сатаной. Сатана был сильнее Рима. А Христос был сильнее сатаны. Значит, ему и следует служить. Офферо принял крещение от епископа Вавилы и стал Христофором. Христофор — даже не имя, а звание: дословно оно означает «несущий Христа». До IV века в мире не существовало такого имени — Христофор.

Деций разгневался, что его воин-великан предпочёл другого владыку. Римские легионеры отыскали Христофора в стране Ликии на реке Ксанф у Средиземного моря. Кирилл с изумлением узнал, что Ликия — нынешняя турецкая Анталия. Для Христофора она оказалась вовсе не курортом. Великана кинули в тюрьму. Образумить его Деций подослал двух блудниц, но те вышли из узилища псоглавца христианками. Тогда Деций велел казнить Христофора.

Великана жарили в медном ящике, по он остался жив и здоров, потом целый день солдаты стреляли в него из луков, а стрелы не причинили Христофору вреда. 50 тысяч зрителей увидели спасительность христианской веры. Тогда великана обезглавили. Тело его христиане перевезли в Александрию, потом — в Толедо в Испании, в конце концов мученика погребли во Франции в аббатстве Сен-Дени.

В католичестве святой Христофор стал защитником от заразных болезней и покровителем путешественников. В этом сказалась его профессия: переправлять путников через реку. А может, свою роль сыграла мифическая пёсья голова — видимо, подумал Кирилл, из принципа, что «для бешеной собаки семь вёрст не крюк».

В XIII–XV веках культ святого Христофора с головой собаки был в апогее, но псоглавость в конце концов и сгубила его. В ряду прочих святых Христофор смотрелся как-то слишком вызывающе. Этого не вынесли ни католики, ни православные. Большой Московский собор ещё в 1667 году указал, что собачья голова «противна естеству, истории и самой истине», а в 1722 году Псоглавца вообще запретили. В Европе, где Христофора считали скорее великаном, чем псоглавцем, долго думали, что с ним делать, и в 1960 году Ватикан осторожно понизил его ранг до местночтимых святых.

На экране ноутбука Кирилл разглядывал словно бы игрушечные книжные миниатюры со святым Христофором, расплывчатые оттиски старинных печатей, светящиеся и схематичные витражи, суровые средневековые статуи, бурные и многоцветные полотна Ренессанса. Святого Христофора в мире было много. Это лишь он, Кирилл, узнал о Христофоре две недели назад, а мировая культура давно переварила странного псоглавца. Но какой его смысл всё же ускользнул от многих исследователей и вдруг выстрелил в умирающей деревне, забывшей свою судьбу, да и свой человеческий облик тоже?

Псоглавец, святой Христофор, православный покровитель воинов и католический покровитель путешественников… Путешественников и воинов… В деревне при зоне… Бог конвоя?

14

Где-то на краю зрения мелькнуло что-то светлое, и вдруг раздался удар, похожий одновременно и на грохот, и на шорох. Кирилла подкинуло так, что коленями он стукнулся снизу в столешницу и едва не сбросил ноутбук с парты. Мгновенно Кирилл стал мокрым.

Он сидел замерев и пытался понять, что же это было. Мышцы шеи задрожали от напряжения. Где шарахнуло? Там, возле чайника и фонаря. Будто коробка с рафинадом упала на пол. Будто собака унюхала рафинад и носом столкнула коробку со стола, коробка свалилась, кубики сахара рассыпались… Кирилл ждал, что услышит хруст сахара на собачьих зубах, увидит собаку, которая, скрытая за партой, кивая, разгрызает рафинад… Собаки любят сладкое. Но больше не было никакого шума.

Просторный класс зыбко и мутно освещали дымные окна, в крайнем окне отражался голубой прямоугольник экрана ноутбука. Кирилл отчётливо видел парты, груду мусора у дальней стены, чёрную школьную доску. Собак нет. Это лишь воображение.

Кирилл медленно поднялся и осторожно подошёл к той парте, где стояли чайник и фонарь. Мне бы только схватить фонарь, думал он, и я сразу высвечу этих загробных псин… Коробка с рафинадом светлела рядом с фонарём. Никуда она не падала. Кирилл заглянул за парту.

На грязных половицах светлел кусок штукатурки, расколовшийся на крошево. Это не собака сбросила коробку сахара. Это с потолка отвалилась штукатурка и хлопнулась на пол, перепугав до полусмерти. Старое здание школы умирало — и освобождало своих призраков, словно испускало последний вздох. А какие призраки могли таиться в школе? Собаки, призраки каникул, времени собачьей звезды Сириус.

Кирилл взял увесистый фонарь, но не включил его, точно боялся выдать себя светом. На цыпочках он пересёк класс, присел и вытащил из мусора свёрток, свободной рукой растеребил его и достал пистолет. Пули, конечно, резиновые, а не серебряные, но хоть что-то… Вдруг это никакие не привидения, а обычные бродячие собаки? Тогда хватит и резиновой пули.

Кирилл вернулся к своей парте, что перекрывала выход из класса, бедром сдвинул её и взялся за ручку двери. Надо проверить здание. Невмоготу существовать, не зная, что творится за перегородкой. Неизвестность тяжелее всего. В неизвестности он сам напридумывает себе таких ужасов, какие десяти дьяволам не по фантазии. А если и вправду что-то есть… И это тоже лучше неизвестности. Лучше точно знать, что нежить реальна. Если она реальна, значит, реальны и силы, которые против неё. Реален бог. Если есть сатана, то есть и бог, иначе невозможно. А у бога он выпросит помощи. Он не заядлый грешник, он не убивал, не воровал, не богохульствовал, почитал родителей, не пил и не курил, и развратом-то занимался совсем чуть-чуть… Он, конечно, забыл о боге, но если он увидит нежить, то всё изменится…