Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.

— Мама, — я отставил в сторону недопитый чай и поднялся со своего места, — Мы должны кое-что Вам сообщить. Агата решительно встала рядом со мной и взяла за руку.

— Мама, мы с Агатой решили пожениться. Наступила гробовая тишина. Было слышно, как тикают стенные часы, тяжело дышит Агата и как дрожит фарфор в руке матушки.

Наконец, ей удалось справиться с потрясением:

— Это очень неожиданно, сын. О таких вещах следует предупреждать заранее, чтобы получить родительское благословение. Разговор вдруг начал принимать нежелательный оборот, но ситуацию спасла миссис Гроув:

— Может, следует перейти в гостиную? Молли затопила камин. Не проронив ни слова, мама гордо прошествовала прочь из столовой. Агата задержала меня у двери:

— Джон, что происходит? Я ей не нравлюсь?

— Не переживай, милая, все в порядке. Но сам я, впрочем, так не считал. Реакция матушки напугала меня, ведь ни за что на свете я не желал ее расстроить. Когда мы втроем, не считая хранившей молчание домоправительницы, расположились в гостиной, разговор продолжился.

— Прошу меня простить за несдержанность, однако, Джон, ты меня удивил.

— Мне почти тридцать, мама, Вы сами много раз говорила мне о женитьбе. Матушка перевела взгляд на Агату, которую, как я уже догадался, считала не самой удачной партией для меня.

— Не думайте, миссис Лонг, что, живя в глуши, до нас не доходят сплетни из Лондона, — тихо, но неуловимо угрожающе, начала мама, — Скажу прямо, что совершенно не вижу рядом с моим сыном вдову, которая, к слову, старше него.

— Мама! — я не смог сдержаться, — О чем Вы говорите?

— Тише, Джон. Дай мне закончить. Однако все выше сказанное меркнет перед тем, что Вы, мадам, обманываете людей, заставляя их верить, будто бы можете устанавливать связь с загробным миром. Я достаточно ясно выразилась? Впору было хвататься за голову — я абсолютно не узнавал свою добрую, деликатную и безупречно воспитанную матушку. То, что она говорила, было в высшей степени оскорбительно. Но Агата не позволила мне снова вмешаться.

— Ваши рассуждения о возрасте строятся на догадках и предположениях, — ровным уважительным тоном ответила она, — Безусловно, общество привыкло видеть женщин, потерявших мужей, несчастными и заплаканными, лишившимися опоры в жизни и закутанными в вечный траур. Но позволю себе заметить, что ни я, ни Вы под это определение не подходим. Я прожила в браке два года, за которые не успела даже как следует узнать мужа, что тут говорить о любви. Теперь, что касается сферы моей деятельности, — Агата быстро перевела дух, но не потеряла лица, — Но к чему слова? Сидя в своей комнате, я в некоторой степени подготовилась к этому разговору и могу на деле продемонстрировать, что духи действительно на моей стороне. Я отвел глаза от уверенной в себе Агаты и посмотрел на мать.

Без всякого сомнения, подобные слова произвели на нее впечатление.

— Что ж, попробуйте. Агата прожигала матушку глазами и вдруг холодно улыбнулась.

— Вы мне не верите, мэм, но вот что я скажу. Ваш муж прощает Вас.

— Господи! — мама вскочила дивана, — За что?!

— О, Вы знаете. Это касается некого секрета, что Вы упорно храните, — безжалостно ответила Агата, нет, леди-медиум миссис Лонг, — Или мне стоит озвучить подробности? Я могу узнать, если хотите.

— Нет! Я не чувствую себя виновной, я делаю то, что должна. Мама круто развернулась и ушла.

— Боже мой, что это все значит? Агата проигнорировала мой вопрос.

— Прости, Джон, мне нужно отдохнуть. Беседа меня несколько утомила. Когда и она покинула гостиную, я остался совершенно один. Дамы упорно не желали покидать своих комнат, и я отправился в аптеку с благородной целью — проверить, как идут дела. За прилавком стоял Перси Коллинз и что-то скрупулёзно заносил в огромный гроссбух.

— Ты вовремя, — поприветствовал он меня, — Я почти закончил.

Сходим в паб, пропустим по стаканчику. И мы пошли. В деревне у меня не было друзей, кроме Колллинза.

Отец взял его в помощники еще парнишкой четырнадцати лет от роду. Никто лучше Персиваля не справлялся с финансовыми делами, и после смерти отца прибыль от аптеки резко пошла в гору, в чем была непосредственная заслуга нового управляющего. Пабов было два, но мы пришли в тот, что поменьше, где ошивалась публика поприличнее. Очень скоро захмелевший Коллинз на все заведение объявил о моей скорой свадьбе, и веселье понеслось по второму кругу. Домой я вернулся под утро. Позже мне обязательно станет стыдно за столь безудержную попойку, но в тот момент, когда тело мое, наконец, завалилось в заботливо расправленную постель, я об этом совершенно не думал. Строго говоря, я не думал вообще ни о чем. А разбудил меня стук в дверь. Слепо нашарив на тумбочке свои часы, я убедился, что проспал завтрак. Что ж, с маминой стороны было весьма любезно не будить меня.

— Джон, это я. Просыпайся же, соня. Я добрел до двери и впустил Агату. Она выглядела необычайно бодрой и довольной, впрочем, в сравнении со мной это действительно бросалось в глаза.

— Ты невероятен! Весь дом слышал, как ты пытался незамеченным пробраться в свою спальню.

— Не может быть! Я шел очень тихо.

— И по дороге заглянул в спальню миссис Гроув, — Агата звонко рассмеялась, — Правда быстро сообразил, что ошибся дверью и, пьяно извиняясь, пошел дальше. Меня с удвоенной силой затошнило:

— Это же ужасно! Что мне теперь говорить миссис Гроув?!

— Извинений будет вполне достаточно, — заверила меня Агата, — Кстати, твой собутыльник приходил утром, свежий и бодрый. Я только застонал в ответ.

— Но я пришла вот зачем. Коллинз едет в город, кажется, в вашу вторую аптеку. Ты бы мог съездить с ним. Развеешься и заодно посмотришь, что там да как.

— А ты?

— Буду брать твою матушку на абордаж. Не беспокойся, я найду способ завоевать ее доверие. А ты собирайся, повозка уже готова. Она пригладила мои встрепанные со сна волосы и нежно поцеловала на прощание. Когда я вернулся из города, то сразу заметил, что что-то изменилось. Сквозь приоткрытую дверь гостиной я увидел странную картину — мама и Агата сидели рядом, на одном диване, и тихо разговаривали. Я не хотел им мешать, но Агата подняла голову и увидела меня:

— Джон, иди к нам. Я не сомневался, что недопонимание между женщинами скоро пройдет, и в доме снова воцарится мир, но что так скоро… Это было несколько странно.

— Сын, — как-то очень неуверенно начала мама, — У меня к тебе серьезный разговор. Будь на то моя воля, я бы никогда его с тобой не завела, но сегодня мне открылись новые факты, которые многое меняют.

— Что ж, — я чувствовал страх и смущение, — Говорите.

— Не здесь. Давай пройдём с библиотеку твоего отца. Стоит сказать, что матушка старалась заходить туда как можно реже, и теперешняя ее просьба встревожила меня еще сильнее. В библиотеке не было ни пылинки, но не было и того ощущения человеческого присутствия, как если бы сюда кто-то часто заходил.

— О чем Вы хотели поговорить, мама?

— О твоем брате. Агата присела рядом со мной и обхватила руками мой локоть. Ее близость внушала некое спокойствие, хотя происходящее все больше напоминало дурной сон.

— Ты помнишь его. Нет? Это не удивительно, ведь вам с Ханной было всего по четыре годика. Джеймс мечтал стать моряком и бороздить бескрайние океанские просторы, на земле ему было тесно. Он рано покинул родительский дом, чтобы обучиться морскому делу. Мой чудный мальчик… Я начинал вспоминать. Джеймс приезжал на каникулы и обязательно привозил нам с Ханной подарки, у сестры на каминной полке до сих пор лежит огромная раковина, которую он ей подарил и которую она чудом не разбила в детстве. Воспоминания были такими нечеткими, время почти и стерло их из моей памяти.

— Он… погиб, да? Мама кинула:

— Во время сильного шторма его смыло за борт. Мы с твоим отцом решили не скрывать от вас это печальное известие и, как ты уже заметил, старались лишний раз не вспоминать Джеймса в присутствии других детей. Дело в том, Джон, что твой брат погиб при обстоятельствах столь необычных, что никто не поведает тебе о них лучше, чем сам Джеймс. Внутри у меня похолодело: