Песня для Корби (СИ)

Корби вскочил и посмотрел в окно. Серая полоса далекой дороги тонула в сумерках. Один из придорожных столбов был поврежден, а в его полуразрушенном основании застрял вдребезги разбитый автомобиль. У обочины дороги, в нескольких метрах позади машины, лежал сбитый и отброшенный пешеход. Вокруг него стояло несколько человек. Корби понял, что это подростки. Теперь ему казалось, что они стояли там точно так же, как сегодня он и его друзья стояли над телом Андрея.

Он торчал у окна, напрягал глаза, чтобы рассмотреть маленькие фигурки, и не сразу заметил, что попавшая в аварию легковушка похожа на "ауди" его отца.

Рядом с местом аварии остановились два других автомобиля. Группа несовершеннолетних испугалась чего-то, и они бросились бежать в темноту.

Загорелись уличные фонари. Они загорелись так же, как и сегодня, так же, как загораются каждый день. При их свете Корби заметил, что разбившаяся машина имеет темно-синий цвет - такой же, как "ауди" отца. "Бывают же совпадения", - подумал он.

В половине восьмого он понял, что родители должны были приехать хотя бы пять минут назад. Его охватила слабость. Он почувствовал странную тянущую боль в левой стороне груди. До этого у него никогда не болело сердце, и он не мог понять, что с ним происходит. Он прижался лбом и руками к холодному стеклу - так же, как сейчас прижимался к фургону - потом не выдержал и побежал на кухню, к городскому телефону. Тогда у него еще не было своего мобильного. Он на память набрал номер матери. Прошла минута, две, три. Наконец, гудки оборвались.

Корби повесил трубку. "Она просто не слышит, - подумал он, - она часто не слышит". Можно было позвонить отцу, но отец не любил, чтобы ему звонили, когда он ведет машину. Минуту или две мальчик мялся у телефона, потом все-таки набрал папин номер.

- Извините, абонент не доступен. Попробуйте...

Корби положил трубку. "Я ошибаюсь", - подумал он. Открыл справочник - телефоны всех домашних были на первой странице - и снова набрал номер матери, потом - номер отца. Все повторилось.

Корби бросился обратно в комнату. Он действовал лихорадочно, но думал спокойно. "У них сломалась машина, - говорил он себе, - папа выключил мобильник, потому что он за рулем, а мама минут через пять проверит свой мобильник и перезвонит". Спокойно убеждая себя в этом, он натягивал джинсы, надевал рубашку и свитер, завязывал ботинки.

Что-то произошло с ним, только когда он снял с вешалки куртку. "Зачем я это делаю, - спросил он себя, - ведь все в порядке".

- Нет, - пробормотал он.

Ему пришла идея, что можно позвонить родителям на работу. Он в ботинках вернулся на кухню и снова набрал номер матери. Там были только длинные гудки. Он набрал номер отца. Трубку снял папин сменщик.

- Здравствуйте, - сказал ему Корби. - А Рябина можно?

- Он ушел почти час назад, - удивленно ответил мужчина. - Погоди, а ты ведь его сынишка, да?

Корби бросил трубку. Час. Час. Час - это слишком много. За час можно дважды забрать маму с работы и дважды приехать домой.

Он бросился вон из квартиры. Сердце больше не болело - теперь оно бешено колотилось.

Он еле дождался лифта. В кабине он гладил пальцами резиновые амортизаторы дверей, как будто они от этого могли быстрее открыться. Как только лифт достиг первого этажа, Корби выскочил из него и бросился на улицу.

Он бежал вдоль забора колледжа, почти тем же маршрутом, которым каждый день ходил в школу. Порывистый ветер холодил лицо и трепал непокрытые волосы.

Выскочив к дороге, Корби резко остановился.

"Это не машина отца", - подумал он. Он стоял и с облегчением смотрел на то, что осталось от легковушки. Передней части у автомобиля больше не было. Рваные остатки капота вдавились в пассажирский салон, а крыша салона почти касалась своим верхом покосившегося фонарного столба.

Корби рассуждал логически. "Мои родители не могут умереть, - думал он, - а те, кто в этой машине, не могут быть еще живы. Значит, это не их машина". Все так просто.

Он настолько успокоился, что вспомнил про самого себя. Застегнул куртку и накинул на голову капюшон.

Движение на дороге было слабым, но рядом с местом аварии уже стояло несколько других автомобилей. Они выстраивались в ряд, как машины у школы в вечер смерти Андрея. Водители останавливались, заглядывали в окна разбившейся машины, потом на полминуты замирали над распростершимся телом сбитого человека - и либо уезжали, либо присоединялись к небольшой группе зевак. Кто-то говорил по телефону - видимо, вызывал милицию.

Корби подумал, что раз уж он сюда пришел, глупо будет просто возвращаться домой. Он перешел дорогу. Сначала его взгляд обратился к сбитому подростку. Нижняя часть его тела была жутко вывернута, обломки костей торчали сквозь штаны. Корби затошнило. Он пожалел о своем любопытстве, отвернулся. И только тогда по-настоящему увидел.

На заднем бампере машины был знакомый номер "НЛО 177". Отец Корби любил пошутить насчет этого номера. Теперь у отца Корби не было лица. Струйки его крови блестели на сдавленном капоте погибшей "ауди" и на бетоне фонарного столба. С мамой все было хуже. Часть ее тела вылезала из разбитого окна.

- Эй, парень, хорош любоваться на чужую смерть! - раздраженно крикнул водила, который до этого вызывал милицию. - И вы все тоже! Пошли отсюда, пошли, не на что тут смотреть!

И Корби пошел прочь.

***

- С телом все! - закричал кто-то из оперов.

- Понятые, осмотрите вещи свидетелей, - попросил другой.

- Где Николай Рябин? - тут же позвал Крин. - Понятых обоих сюда.

Корби очнулся от видения, понял, что у него лоб перепачкан грязью с борта машины, нашел в кармане бумажную салфетку и вытер ею лицо. Руки сильно дрожали. Стараясь ни на кого не смотреть, он вышел из-за фургона и пошел к своим друзьям. Ара уже открыл свой рюкзак и показывал бутылки Крину и первому понятому. Он был бледен, но держался.

- Странные бутылки, - подивился следователь.

- Это вино из Армении, - сказал Ара, - от моей мамы.

- Дорогое, наверно, - заметил Крин.

- Нет, так только кажется, - ответил Ара. - В любом случае, мама сама бы его не выпила.

Следователь хмыкнул.

- И много у нее? - спросил он.

- Последние, - сказал Ара. - А больше в рюкзаке ничего.

- Ладно, - решил Крин, - вино запишите.

Опер занес вино в опись.

- У Вас? - спросил Крин.

- Пустой рюкзак, - сказал Корби.

- Показывайте, - предложил следователь.

Корби открыл. Луч фонарика высветил ворох денег и одинокий черный носок.

- Не пустой, - возразил Крин. - Или денег в нем быть не должно?

Корби почувствовал на себе злобный взгляд старика. И Ник смотрел почти так же.

- А... это деньги деда, - почти честно сказал Корби.

- Да, мои, - подтвердил старик. - У нас утром ссора была. Разногласия между поколениями. Я потом из-за этой ссоры не сразу поверил в его телефонный звонок.

- Вот как, - прищурился Крин.

- Да, - сказал дед. - Когда он мне позвонил, я решил, что этот бандит меня разыгрывает.

- Стало быть, он Вас обокрал? - спросил следователь.

- Вовсе нет, - ответил отставной полковник. - Я сам этими деньгами в него швырнул. В ярости.

- Ладно, - решил Крин. - Пересчитайте. Мы запишем.

Корби сел на корточки рядом со своим рюкзаком и начал складывать бумажку к бумажке. Он вдруг почувствовал, что его губы дрожат и глаза наполняются слезами. Он собирался посчитать эти деньги три часа назад, когда все было совсем иначе.

Он еще возился с ворохом бумажек, когда Ник в присутствии понятых запустил ролик с убийством. Его смотрели в безмолвии. Лишь раз Крин нарушил тишину.

- Почему убийца пригнулся? - спросил он.

- Не знаю, - сказал Ник.

Корби дошел до сорока тысяч, когда почувствовал безумную боль у себя в ухе. Тихо, пока все смотрели в другую сторону, старик подкрался к нему. Теперь он тянул ухо и выкручивал. Корби не кричал, он просто задохнулся от боли. Перед глазами поплыли белые круги.