Песня для Корби (СИ)

Что-то произошло с ним, только когда он снял с вешалки куртку. «Зачем я это делаю, — спросил он себя, — ведь все в порядке».

— Нет, — пробормотал он.

Ему пришла идея, что можно позвонить родителям на работу. Он в ботинках вернулся на кухню и снова набрал номер матери. Там были только длинные гудки. Он набрал номер отца. Трубку снял папин сменщик.

— Здравствуйте, — сказал ему Корби. — А Рябина можно?

— Он ушел почти час назад, — удивленно ответил мужчина. — Погоди, а ты ведь его сынишка, да?

Корби бросил трубку. Час. Час. Час — это слишком много. За час можно дважды забрать маму с работы и дважды приехать домой.

Он бросился вон из квартиры. Сердце больше не болело — теперь оно бешено колотилось.

Он еле дождался лифта. В кабине он гладил пальцами резиновые амортизаторы дверей, как будто они от этого могли быстрее открыться. Как только лифт достиг первого этажа, Корби выскочил из него и бросился на улицу.

Он бежал вдоль забора колледжа, почти тем же маршрутом, которым каждый день ходил в школу. Порывистый ветер холодил лицо и трепал непокрытые волосы.

Выскочив к дороге, Корби резко остановился.

«Это не машина отца», — подумал он. Он стоял и с облегчением смотрел на то, что осталось от легковушки. Передней части у автомобиля больше не было. Рваные остатки капота вдавились в пассажирский салон, а крыша салона почти касалась своим верхом покосившегося фонарного столба.

Корби рассуждал логически. «Мои родители не могут умереть, — думал он, — а те, кто в этой машине, не могут быть еще живы. Значит, это не их машина». Все так просто.

Он настолько успокоился, что вспомнил про самого себя. Застегнул куртку и накинул на голову капюшон.

Движение на дороге было слабым, но рядом с местом аварии уже стояло несколько других автомобилей. Они выстраивались в ряд, как машины у школы в вечер смерти Андрея. Водители останавливались, заглядывали в окна разбившейся машины, потом на полминуты замирали над распростершимся телом сбитого человека — и либо уезжали, либо присоединялись к небольшой группе зевак. Кто-то говорил по телефону — видимо, вызывал милицию.

Корби подумал, что раз уж он сюда пришел, глупо будет просто возвращаться домой. Он перешел дорогу. Сначала его взгляд обратился к сбитому подростку. Нижняя часть его тела была жутко вывернута, обломки костей торчали сквозь штаны. Корби затошнило. Он пожалел о своем любопытстве, отвернулся. И только тогда по-настоящему увидел.

На заднем бампере машины был знакомый номер «НЛО 177». Отец Корби любил пошутить насчет этого номера. Теперь у отца Корби не было лица. Струйки его крови блестели на сдавленном капоте погибшей «ауди» и на бетоне фонарного столба. С мамой все было хуже. Часть ее тела вылезала из разбитого окна.

— Эй, парень, хорош любоваться на чужую смерть! — раздраженно крикнул водила, который до этого вызывал милицию. — И вы все тоже! Пошли отсюда, пошли, не на что тут смотреть!

И Корби пошел прочь.

— С телом все! — закричал кто-то из оперов.

— Понятые, осмотрите вещи свидетелей, — попросил другой.

— Где Николай Рябин? — тут же позвал Крин. — Понятых обоих сюда.

Корби очнулся от видения, понял, что у него лоб перепачкан грязью с борта машины, нашел в кармане бумажную салфетку и вытер ею лицо. Руки сильно дрожали. Стараясь ни на кого не смотреть, он вышел из-за фургона и пошел к своим друзьям. Ара уже открыл свой рюкзак и показывал бутылки Крину и первому понятому. Он был бледен, но держался.

— Странные бутылки, — подивился следователь.

— Это вино из Армении, — сказал Ара, — от моей мамы.

— Дорогое, наверно, — заметил Крин.

— Нет, так только кажется, — ответил Ара. — В любом случае, мама сама бы его не выпила.

Следователь хмыкнул.

— И много у нее? — спросил он.

— Последние, — сказал Ара. — А больше в рюкзаке ничего.

— Ладно, — решил Крин, — вино запишите.

Опер занес вино в опись.

— У Вас? — спросил Крин.

— Пустой рюкзак, — сказал Корби.

— Показывайте, — предложил следователь.

Корби открыл. Луч фонарика высветил ворох денег и одинокий черный носок.

— Не пустой, — возразил Крин. — Или денег в нем быть не должно?

Корби почувствовал на себе злобный взгляд старика. И Ник смотрел почти так же.

— А… это деньги деда, — почти честно сказал Корби.

— Да, мои, — подтвердил старик. — У нас утром ссора была. Разногласия между поколениями. Я потом из-за этой ссоры не сразу поверил в его телефонный звонок.

— Вот как, — прищурился Крин.

— Да, — сказал дед. — Когда он мне позвонил, я решил, что этот бандит меня разыгрывает.

— Стало быть, он Вас обокрал? — спросил следователь.

— Вовсе нет, — ответил отставной полковник. — Я сам этими деньгами в него швырнул. В ярости.

— Ладно, — решил Крин. — Пересчитайте. Мы запишем.

Корби сел на корточки рядом со своим рюкзаком и начал складывать бумажку к бумажке. Он вдруг почувствовал, что его губы дрожат и глаза наполняются слезами. Он собирался посчитать эти деньги три часа назад, когда все было совсем иначе.

Он еще возился с ворохом бумажек, когда Ник в присутствии понятых запустил ролик с убийством. Его смотрели в безмолвии. Лишь раз Крин нарушил тишину.

— Почему убийца пригнулся? — спросил он.

— Не знаю, — сказал Ник.

Корби дошел до сорока тысяч, когда почувствовал безумную боль у себя в ухе. Тихо, пока все смотрели в другую сторону, старик подкрался к нему. Теперь он тянул ухо и выкручивал. Корби не кричал, он просто задохнулся от боли. Перед глазами поплыли белые круги.

— Что? — прошипел ему в другое ухо дед. — Не только пистолетик взял? Хотел еще поживиться?

Корби ногтями впился ему в руку. Несколько секунд они боролись и, наконец, старик проиграл.

— Я запру тебя в чулане, — поклялся он, — и ты будешь там жить. А иначе я сдам тебя с потрохами, маленькая мразь.

Корби не ответил, только отодвинулся на безопасное расстояние и, все еще вздрагивая от боли, продолжал считать деньги.

— Уж на эту-то ночь точно, — заверил старик.

Корби вынул из рюкзака последние бумажки и обнаружил, что на дне под ними все еще лежит жестяная коробка с масляной тряпкой. Быстро, почти автоматически, он достал ее и сунул под рюкзак Ары, потом встал и, складывая деньги в ровную стопку, подошел к остальным.

Здесь шел бурный разговор.

— Зачем вам вертолет? — спрашивал Ник. — Возьмите саму запись.

— Молодой человек, не спорьте, — уговаривал его Крин. — Я все равно обязан конфисковать его как улику.

— Отец убьет меня, — с досадой отмахнулся Ник от следователя. Его яростный взгляд уперся в Корби.

Корби спас Крин.

— Пересчитали? — спросил он.

— Шестьдесят семь тысяч, — сообщил подросток.

Крин присвистнул.

— Можете проверить, — предложил Корби.

— Не нужно, — сказал следователь. — Больше у вас там ничего нет? Покажите дно.

Корби вернулся за рюкзаком и показал.

— Тряпочка? — уточнил Крин.

— Носок, — объяснил Корби. — Я собирался уйти из дома. Остальные мои вещи у Ника.

— Да, все с Вами ясно, — решил Крин.

Он посмотрел на часы.

— Время позднее, работы еще на полночи, — заметил опер.

— Это точно, — вздохнул следователь. — Свидетели свободны. Видеозапись очень ценная, и замечательно, что был ранен один из преступников. Спасибо всем за сотрудничество.

— Пожалуйста, — ответил дед Корби.

— Завтра в первой половине дня мне нужно будет снова с вами поговорить, — продолжал Крин. — Несовершеннолетние приходят с родителями. Кому нужен отгул с работы, мы дадим справку. Все понятно?

— Да, — хором подтвердили подростки.

— Рябины, — окликнул Крин, — десять утра вас устроит?

— Устроит, — кивнул старик.

— Джинаганали одиннадцать? — спросил следователь.

— А можно, если мама будет занята, мы позвоним и передоговоримся? — поинтересовался Ара.