Мистические города

«Но они не будут и избивать до крови Девочек, растущих от крюка до сваи», — подумала Главная Сестра, но вслух ничего не сказала. Как она всегда и предполагала, существовала некая печальная мудрость во всем, что делали трибады.

— Существует еще… кое-что, — добавила Наиглавнейшая Сестра. — Ты пока не постигла всего, но поверь мне, существует еще кое-что. Многое дремлет под камнями и прячется за стенами в Бессмертном городе, и это многое не видно при свете дня. И тому есть веские причины. Наряду с остальными мы храним эти секреты. Но только Главные Сестры. И ты должна пройти последнее испытание, чтобы твой титул перестал быть просто почетным званием.

Главная Сестра вытащила из чехла плеть. По воспоминаниям она представлялась ей огромной, на деле же оказалась маленькой, почти игрушечной. Ей приходилось орудовать инструментом и похуже, забавляясь с Сестрами, которые питали пристрастие к жестоким развлечениям.

Но она никогда не пробовала такую штуковину на детях.

— В этом… — начала Главная Сестра, но замолчала. Она глубоко вздохнула. Потом подняла плеть, и рука ее задрожала. — В этом наша неправота.

— Нет. — В голосе Наиглавнейшей Сестры послышалась бесконечная, внушающая благоговение нежность. — В этом заключается неправота мира. И мы вынуждены воспитывать некоторых из наших Девочек таким образом, чтобы они приобретали достаточно сил и могли ему противостоять.

Они помолчали минутку, пока официант проходил мимо с корзиной горячих булочек, приправленных кардамоном и морской солью. Он не увидел плеть в руке Главной Сестры, как никогда ничего не видел. Именно поэтому некоторые Сестры из общины трибад встречались здесь время от времени для переговоров.

— Теперь послушай меня: должна случиться большая несправедливость, — сказала Наиглавнейшая Сестра. — Это последнее испытание. Квинтэссенция нашего пути. Ты должна была подарить жизнь, перед тем как взять ее. Это ты уже сделала. А сейчас надо отнять жизнь, и тогда ты получишь власть над жизнью и смертью других людей. Ты должна совершить убийство ради Бессмертного города, ради трибад, ради себя самой.

— Вот этим? — спросила Главная Сестра. — Неприятное и грязное дельце.

— Да, вот этим. Таким образом, ты пройдешь полный круг, полностью избавившись от своего имени. — Наиглавнейшая Сестра опустила кружку. — Если не сможешь, то по-прежнему будешь Главной Сестрой. В другие времена ты бы осталась только Серой Сестрой, но сейчас мы испытываем слишком большую нужду. Однако ты никогда не поднимешься до Самой Главной Сестры или Наиглавнейшей и никогда не узнаешь глубинных секретов, которые мы охраняем. И никогда не сможешь приставить нож к шее человека, ни своей рукой, ни своим приказом. — Она встала. — Приходи, когда покончишь с ней. Сегодня вечером или спустя полжизни — приходи.

— С кем? Кто я такая, чтобы убивать? — Главная Сестра ненавидела страх, трепетавший в ее собственных словах.

— С Девочкой, которой ты могла бы быть, — объяснила Наиглавнейшая Сестра. Голос ее звучал отстраненно, словно шум неизвестного моря. — Принеси мне голову убитой тобой Девочки, и с испытаниями навсегда будет покончено. Нищенки или дочери градоначальника, мне все равно.

И она исчезла. Только ее чашка еще слегка дребезжала на столешнице.

Главная Сестра приблизилась к краю крыши, где кованая железная ограда с рисунком из роз и змей защищала от падения. Она постояла там, наблюдая за парой тяжеловозов, которые медленно тянули вдоль ночных улиц телегу с отходами. Месяц был совсем узким, однако омывал все окрестности порфирным серебром.

В Бессмертном городе насчитывалось сто тысяч жителей, подумала она. Скорее всего, треть из них — дети, половина из которых — девочки. Почувствует ли улей пропажу одной пчелки? Будет ли дереву недоставать одного яблочка?

Она плакала в лунном свете, ее груди болели, и ей казалось, она чувствует, как по татуированным спиралевидным шрамам течет молоко. Не существовало способа остановить все это, кроме как стать тем, кого она больше всего ненавидела. Не было возможности выполнить обещания, которые она давала себе в прошлом, кроме как нарушить их и пролить кровь.

И виноваты в этом не трибады. Виноват мир.

Она медленно потянула за медную проволоку на рукояти плети. Имя той маленькой Девочки, которая была меньше сваи, посыпалось искорками вниз, туда, где нищие каждый день подметали мостовую за жалкие объедки. Она разматывала проволоку до тех пор, пока навсегда не забыла имя, а с ним и обещания, пока слезы не высохли на ее лице и нечему стало капать на проволоку.

Главная Сестра перепрыгнула через ограду и приземлилась с тройной опорой на камни мостовой. Если уж она решила охотиться на девочку, то собиралась взять ее из самого богатого, самого знатного дома Бессмертного города. Ни один бедняк не должен был пострадать из-за нее.

«А потом — больше никогда», — пообещала она себе. Главная Сестра не обратила внимания на глухой звон эха, долетевший из будущего.

ГРЕГ ВАН ЭКХАУТ

Рынок призраков

Пер. О. Полухина

Ему пять лет. Лезвие коньков со скрежетом разрезает лед. Он думал, что будет больше падений, однако катание на коньках оказалось проще, чем он думал.

А теперь ему девять. Мяч прорезает сетку кольца. Он ловит отскочивший от земли мяч и снова бросает его. Попадание, отскок, новый бросок.

Четырнадцать. Он собирает в маленькие голубые кучки ошметки ластика, а часы тикают неумолимо. Осталось еще двадцать вопросов.

Семнадцать. Застежка ремня безопасности впивается ему в поясницу, когда над ним склоняется парень, который нервничает еще больше, чем он сам.

Ему девятнадцать. Попадание, отскок, новый бросок.

И двадцать два. Старше он уже не будет. В парке рано стемнело, но это его не тревожит. Он знает дорогу, кроме того, приятно остаться наедине со своими мыслями.

Какой-то звук за спиной. Это шаги?

Каждый третий вторник месяца под мостом Вашингтон-стрит-бридж торгуют призраками. Если вы хотите сделать выгодную покупку, нужно приходить на рынок пораньше, до того как солнце успевает прогреть день.

— Эй, хочешь быть страстным любовником?

Я пожимаю плечами:

— Кто не хочет?

За раскладным столом в палатке, сооруженной из пластиковых труб и мятого синего брезента, сидит она, похожая на Венеру Виллендорфскую, [7]в футболке с портретом Че Гевары.

— Некоторые люди боятся быть страстными любовниками, — говорит она, показывая пустую на первый взгляд пивную бутылку, запечатанную воском. — Этого я знала лично. Он был моим соседом. Произвел на свет семнадцать детей. Неплохо, да? — Она подмигивает мне. — Занимался этим самым, когда его сердце разорвалось.

— Как романтично, — отвечаю я, беру у нее бутылку и поднимаю к серо-лиловому небу. Внутри ничего не видно. — Только я бы не назвал его страстным любовником. По мне, он был просто-напросто мужланом, который продыху не давал своей жене.

Она выхватывает у меня бутылку:

— Ты можешь поискать товар в другом месте.

Я собираюсь продолжить этот вдохновенный спор торгующихся, но тут голос в моей голове произносит: «Тупик».

Я натягиваю свою шерстяную шапку и иду дальше.

Есть на рынке отсек, который официально не является частью торговой зоны. Если пройти дальше под мост и поднять глаза, взору предстанет черно-зеленая путаница из опор и креплений, похожая на гигантскую паутину. Звук машин, громыхающих по настилу, смешиваясь с перекатыванием речных волн, напоминает шум крови, который слышится, стоит заткнуть уши. Следуйте до этого места, и там вы обнаружите закуток, отгороженный забором из проволочной сетки. В заборе есть ворота с замком, но замок сломан, и если вы об этом знаете, то спокойно проникнете внутрь.

Здесь можно совершить выгодную сделку.

Кое-кто из продавцов готовит себе завтрак, разведя огонь в мусорных ведрах, и в воздухе разливается запах чеснока, капусты и рыбы. Откуда-то доносятся пронзительное треньканье струнного инструмента и стук барабана.