Маленькое счастье (СИ)

- В разном возрасте. Пациенты болеют независимо от возраста. - та же девушка, что и перед этим высказывала предположение, снова вставила свою фразу.

- И да, и нет. Вы правы: болеют независимо от возраста. Но я же вопрос поставил конкретный: в каком возрасте определяется болезнь?

- Обычно, до тридцати пяти лет. - Сергей снова порадовал своего преподавателя ответом.

- Вот. Именно это меня и удручает в ней.

- Возраст больных? Вас расстраивает это? Но почему?

Он вспомнил имя девушки. Оксана, отличница, пошла наперекор семье в психиатрию, хотя, отец-хирург мечтал, что дочь пойдёт по его стопам. Даже удивляет, почему она задаёт такие глупые вопросы и делает такие предположения...

- Это болезнь молодых людей. Вы же сами сказали, что она появляется именно в молодые годы. В дальнейшем, она может преследовать человека всю его жизнь. При этом, при особо тяжёлых случаях, она напрочь портит ему всю его жизнь. Семья, карьера, друзья - всё летит под откос. Очень редко с человеком остаются самые преданные и самые верные. Вот задумайтесь, не будь вы будущими психиатрам и не знай вы о заболевании того, что узнаёте здесь, дружили бы вы с шизофреником? Или, может, боялись бы его так же, как и остальные люди, которые почти ничего не знают об этой болезни? По глазам вижу ответ, можете не утруждать себя и не произносить этих слов вслух.

В аудитории повисла тишина. Сергей Петрович понимал, что студентам, для осознания его мысли, необходимо хотя бы какое-то время. Также, возникла надежда, что не придётся рассказывать им о том случае, который снова всплыл в голове, после вопроса Любы. Но надеждам профессора не суждено было сбыться. Снова заговорил Сергей, что абсолютно не удивило преподавателя.

- Хорошо, Сергей Петрович, может и не все здесь согласятся с вашим утверждением, но всё же, вы так и не ответили на поставленный вопрос: что делать в такой ситуации? Поделитесь своим опытом.

Да, Сергей действительно был хорошим учеником у хорошего учителя. С каждым днём Пархоменко убеждался в этом всё больше и больше. Он помнил Сергея ещё в первые дни их учёбы, в которые сразу отметил проницательный ум и внимательность молодого человека. Теперь он поставил в тупик преподавателя его же принципом: есть вопрос, значит должен быть ответ. Вспоминать о столь болезненной ситуации не хотелось, но Сергей Петрович сделал этот шаг. Не зря же он является профессионалом своего дела.

- Ну что же, если вы хотите это услышать…

Он сел на своё место и снова отметил шевеление в лёгких: «Как это вообще возможно?». Ну да ладно, когда-то этой истории суждено было выйти в свет.

- Сергей Петрович, вам плохо? - Люба смотрела на него со своего места. Можно было подумать, что студенты издеваются над ним, но выражение лица девушки говорило об обратном. Да и не могли они издеваться над ним, так как не было ни одного студента, который бы не уважал своего преподавателя.

- Нет, Люба, - пришлось соврать, и с этим ничего не поделать, - просто думаю с чего начать. Вы, наверное, подумали, что я рассказал вам историю про возраст больных шизофренией только для того, чтобы отвлечь вас от вопроса? Думаю, что я угадал. Так вот, вы в этом правы. Да, не удивляйтесь этому. Правы, но не совсем. Я так думаю, что у всех врачей, которые работают уже долгое время, в практике есть случаи, о которых не очень хочется вспоминать. Они не обязательно относятся к той теме, которую вы затронули, но, думаю, что хотя бы один скелет в шкафу есть у всех. История, которую я так не хотел вам рассказывать, но, похоже, иного выбора у меня нет, произошла пять лет назад. К сожалению, стоит это признать, она закончилась смертью пациента. Если говорить точнее, то самоубийством… Вот… Думаю, что теперь стало немного понятнее, почему я не хотел про это рассказывать.

- А чем она болела? - Сергей начал проявлять интерес к этому делу и похоже, что профессору придётся поведать им всю историю.

- Шизофрения. По крайней мере, такой диагноз напрашивался сам собой. Да что там напрашивался, ни у кого не было даже небольших сомнений в правильности его постановки. И только я, тот доктор, который и поставил этот диагноз и доказал его всем, со временем начал сомневаться. Ну, или не сомневаться… Даже не знаю как вам это объяснить… Я начал верить ей...

- Ну, тогда всё понятней становится, - Люба посмотрела на своих одногруппников, - суицид, при таком заболевании не такая уж и большая редкость, если ещё и форма была запущенной.

- Да, Люба, ты права, - Сергей Петрович посмотрел на девушку и отвёл взгляд в сторону, так как, почему-то ясно понял, что не может смотреть ей в глаза, - при некоторых стадиях суицид возможен, но врач обязан сделать всё возможное и невозможное, чтобы его не допустить. Но вот вопрос: а что делать, если это единственный способ человеку, заболевшему в силу жизненных обстоятельств, уйти от опасности? Причём, обращаю ваше внимание, это не выдуманная им опасность, а реально существующая, которая и довела его до нашей больницы.

- Сергей Петрович, вы сказали, что начали верить. Я так понимаю, вы поверили в бред пациента?

Пархоменко повернулся к говорившему. Так и есть, Это Саша, фамилию его подзабыл. Видать сильно разнервничался.

- Да, Саша, я начал верить в бредовые идеи пациента. Но, знаешь в чём здесь дело? Вся идея в том, что её до заболевания довело отношение людей и определённый, конкретный человек. И я его увидел. Её глаза…

- Что вы сказали? - Люба привстал с места. - Какие глаза? Это, что, была женщина?

- Да, Люба, это была женщина… Красивая, молодая женщина. Наташа… Она пробыла у нас в больнице три месяца, прежде чем ей удалось обмануть всех и покончить жизнь самоубийством.

- Но как такое возможно в больнице, в которой все готовы к подобным действиям пациента? Насколько я понимаю, врачи и санитары следят за этим.

Люба не унималась и профессор всё больше и больше втягивался в разговор. Каждое предложение отправляло его глубже по потокам реки памяти, и уносило его туда, где Наташа ещё была жива…

***

У семьи Николаевых были давние проблемы. Заключались они, как и у некоторой части семейных людей, в сложностях с зачатием ребёнка. Несколько лет бесплодных попыток довели молодую семью до отчаяния и семейных разногласий. Конечно, никто никого не винил в открытую, но где-то внутри каждый считал виноватым своего партнёра. Все анализы показывали положительный результат, так что видимых и конкретных проблем с зачатием не было, но всё равно, эта проблема нависла над семьёй очень тяжёлым грузом.

Николаевы смотрели на счастливых друзей, и постоянно задавались вопросом, почему у них нет такого маленького и долгожданного счастья. Не сильно доверяя современной медицине, они опробовали всех местных магов и колдунов, которых советовали многочисленные друзья, но результат оставался прежним. Оставалось только одно: искусственное оплодотворение, которого так не хотелось обоим супругам. Но, так как все другие мыслимые и немыслимые методы были испробованы, решено было обратиться к науке. Андрей с Наташей очень боялись такого способа оплодотворения, так как считали любое физическое вмешательство в организм человека неправильным, но допускали его в случаях, когда ничего нельзя было сделать другими способами, кроме оперативных. Вот и в этот раз, после нескольких лет тщетных попыток, семья, посовещавшись вечером на кухне, приняла решение отдаться в руки врачам. Они оба, в тайне друг от друга, почитывали информацию про это, но боялись признаться. Врачи заверили, что проблем не будет и семья, вывалив немалую сумму денег, согласилась.

И вот этот день настал: тест на беременность показал положительный результат. Радости Николаевых не было границ. Первой мыслью было созвать всех знакомых и друзей и сообщить им об этом, но страх победил. Решено было не говорить пока никому, так как люди с дурным глазом могли причинить вред, как говорили в таких случаях старики. Когда уже стало невозможно скрывать случившееся, семья начала принимать поздравления от друзей и про сглаз и прочие неприятности, быстро забыли.