G.O.G.R. (СИ)

- Странно, – пробормотал Недобежкин. – Ежонков, разберись, – сказал он шедшему сзади Ежонкову. – У тебя там Интернет и всё такое.

- Ой, вспушат меня… – пискнул Ежонков.

====== Глава 27. Третья казарма. ======

В третьей казарме сделали ремонт: положили новый линолеум и наклеили другие обои. В том углу, где раньше стояла вешалка для одежды, под которой Вовка Объегоркин обнаружил таинственный лаз, провели дополнительную трубу отопления, навесили радиатор и спрятали всё это в гипсокартонный короб. Возможно, что это сделали специально, чтобы закрыть доступ ко входу в подземелье.

Недобежкин ничего не знал про Девяткину дачу, однако по поведению полковника догадался, что каким-то образом рыльце у него в пушку. Видя, как Девятко пресмыкается перед «СБУ» из Калининского РОВД, Недобежкин расхрабрился и сказал Девятке собрать в третьей казарме всех её обитателей. Солдатики построились в шеренгу, выполнили команды «Равняйсь!» и «Смирно!» и вперили удивлённые взгляды в четверых «агентов СБУ», которые решили посетить их казарму.

- Серёгин, давай диктофон, – Недобежкин остановился у гипсокартонного короба и принялся выяснять у обитателей казармы всё, что они могли здесь видеть и слышать.

Сначала солдатики молчали и с опаской поглядывали на забившегося у угол Девятку, но потом один из них, наверное, самый храбрый, сказал:

- Вы знаете, по ночам, когда тихо, иногда бывает, подойдёшь к тому месту, где вы сейчас стоите, – он неуверенно показал на Недобежкина, опёршегося о короб радиатора. – Да, вот тут вот, возле радиатора, и слышно, как будто бы там, под землёй, как бы машина ездит. Проезжает под нами и поехала дальше.

- Это всё? – осведомился Недобежкин.

- Нет, – подал голос другой солдатик. – Я сплю вот на этой крайней койке, и иногда бывает, ночью не спится, и я слышу, как там, под радиатором, будто разговаривает кто-то. Вот так вот, идут и разговаривают… Слов не слышно – только голоса – бу-бу-бу… Вот так бубнят и дальше проходят.

- Ясно, – заключил Недобежкин и отошёл от радиатора, под которым по его мнению и была «каверна» Ежонкова. – Ежонков, что там видит твой спутник?

- Запёрло спутник, – буркнул Ежонков. – Так же как возле кургана того дурацкого – не пашет…

Недобежкин постучал пальцами по гипсокартонному коробу, за которым спрятали радиатор и вход в подземелье и сказал:

- Ага. Пётр Иванович, Сидорова мы на вахте оставим, Ежонков пускай спутник ищет, а мы с вами попробуем спуститься вниз. Только надо этот короб как-то отодрать…

«Ура!» – подумал Сидоров, услышав, что остаётся на вахте, а не лезет на обед к ужасному чёрту.

- Не надо отрывать короб! – вмешался вдруг Девятко и выскочил из своего угла. – Не надо, он снимается…

- Прекрасно, – улыбнулся Недобежкин. – Снимаем короб.

- Аккуратнее, – пискнул Девятко, боясь повредить ремонт. – Вы, лучше, постойте. Голиков, Смирнов, давайте, снимите им короб – только не повредите обои.

Пока два солдатика возились с коробом, Недобежкин ещё расспрашивал остальных, и наконец, спросил про комендатуру.

- Комендатура заколочена! – отрезал Девятко. – Мы заколотили старую и построили новую рядом.

- Почему? – осведомился Недобежкин, остановившись посреди казармы.

- Ээээ, – Девятко не нашёлся, что ответить. Он лепетал то про сквозняки, то про грунтовые воды.

- Там каверна, я вам уже говорил, – ответил за него Ежонков. – А из каверны, наверное, вылазит кое-кто, вот и заколотили. Чего тут непонятного?

Пётр Иванович стоял возле Девятки и видел, как он потихоньку зеленеет и начинает пошатываться. Кажется, он знает про комендатуру больше, чем рассказывает. Как бы его подковырнуть? Серёгин решил, что обязательно что-нибудь придумает и заставит Девятку раскрыть тайну заколоченной комендатуры.

Голиков и Смирнов снимали короб ровно полчаса – они так старались, работали, словно хирурги, или ювелиры какие-нибудь, боясь порвать бумажные обои. Наконец, короб был отставлен в сторону и всеобщему обозрению открылся радиатор. Радиатор весь зарос пушистыми клоками серой пыли, покрылся какой-то паутиной, из-под него стремглав убегал живой чёрный паук. Кроме этого около радиатора валялись смятые пачки от сигарет, обёртки от конфет, колбасные хвостики…

- Чёрт, – покачал головой Недобежкин, а Пётр Иванович подавил смешок: это же надо так замусорить…

Потом начали резать линолеум. Девятко, прямо трясся весь, кода Сидоров поднял широкий квадрат нового утеплённого покрытия и обнаружил под ним старое – затоптанное и стёртое. Сидоров хотел и его разрезать, но увидел, что старый линолеум уже кто-то разрезал до него и положил назад.

- Сюда уже кто-то зале-ез, – пропыхтел вспотевший от работы Сидоров. – Видите, вырезано?

- Объегоркин этот и залез… – буркнул Пётр Иванович. – Давай-ка, Саня, вынимай.

Сидоров подцепил своим ножиком вырезанный кусок и вытащил его. А там, под этим куском, зияла дыра.

- Каверна, – определил Ежонков.

Серёгин видел, как вытаращились на эту «каверну» собравшиеся в казарме солдаты, и слышал, как шепчутся они о том, что не хотят тут больше жить.

- Лезем! – скомандовал Недобежкин.

Но, подойдя к каверне, он понял, что нависающий над ней пыльный радиатор не оставляет шансов на то, чтобы протиснуться внутрь.

- Чёрт… – чертыхнулся Недобежкин. Он присел на корточки, вытащил из кармана фонарик и включил его, засвечивая туда, в каверну и пытаясь что-либо там разглядеть. В свете фонарика различались серые бетонные ступеньки.

- Вот сюда-то и лазил Объегоркин, – заключил Недобежкин. – Навесили… радиатор этот… как специально, ей-богу!

- Я-а чего-то не пойму… – пролепетал полковник Девятко с явным испугом. – Какой Объегоркин? Кто он такой, ваш этот Объегоркин?! Я не понимаю… Что значит это ваше «лазил»?

- Объегоркин был помощником верхнелягушинского участкового, – спокойно объяснил Недобежкин. – А это наше «лазил» означает то, что он тут пропал. Теперь вы понимаете?

- Оп-па… – пискнул Девятко и, чтобы не упасть на размягчившихся ногах, уселся на чью-то койку. – Что они мне всучили… Что всучили…

- Ну что, Ежонков, нашёл спутник? – спросил Недобежкин, не оборачиваясь, а разглядывая загадочные ступеньки.

- В космосе спутник! – угрюмо проворчал Ежонков. – Не берёт, хоть ты тресни!

- Ну, вот и тресни… компьютер свой по кумполу! – рассердился Недобежкин, поднявшись с корточек на ноги. – Товарищ полковник, открывайте вашу комендатуру!

====== Глава 28. Милиционеры попали на “Наташеньку”. ======

Грубые доски, что перекрывали доступ в комендатуру, были отодраны и валялись на асфальтированной дорожке неопрятной грудой. Недобежкин толкнул деревянную дверь с лохмотьями облупившейся краски и зашёл внутрь. Мебель отсюда всю вынесли – наверное, поставили в новой комендатуре. А эта – сверкала голыми стенами с отсыревшими вспученными обоями и пахла мышами да плесенью.

- Знаете, ребятки, – Девятко забежал перед Недобежкиным. – Тут этот… ход есть подземный.

- Да? – удивился Недобежкин, освоившись с ролью эсбэушника. – А чего же вы тогда молчали и за нос нас водили? «Сквозняки…», «Вода…»? Или вы там что-то прячете?

- Н-никак нет, – промямлил Девятко. – Просто я боялся. Я случайно нашёл его в подвале… Там, понимаете, в комендатуре, погреб был какой-то. Мне интересно стало, что за погреб, ну я и полез. А там ничего нету, только шкаф возле стенки какой-то стоит. И он стоял там не у самой стенки, а отодвинутый был, понимаете? Я заглянул и увидел – ход подземный, как у Буратины.

- Каверна! – поправил Ежонков.

- Ну, ладно, «таверна» ваша, будь она неладна! – фыркнул Девятко. – Вот он, этот кабинет, с «таверной»… – эти слова он уже не выкрикнул, а прошептал, съёжившись, указал на дверь, на которую навесили целых четыре здоровенных амбарных замка.

- КАверна, первая буква – «К»! – вставил Ежонков. – Я вам уже это говорил!

- Ну, и как будем открывать эту красоту? – осведомился Недобежкин. – Тоже часика полтора?